Потому это благо называем мы часто Не одним только словом, но по разному: светом, Миром, радостью, жизнью, пищей, влагой, росою, Одеяньем, покровом, пренебесным чертогом, Воскресеньем, востоком, утешеньем, купелью, И огнем, и водою, и источником жизни, И рекой, и потоком, и богатством для верных, Хлебом нашим насущным и вином животворным, Новым пиром сладчайшим, наслаждением тайным, Солнцем вечно светящим, вечно яркой звездою И лампадой, что в сердце светит ярко и ясно[2].

В том Единстве есть много: разрушает и строит[3], То Единство чрез Слово сотворило весь мир сей, А теперь Духом силы все творенье содержит[4]. И Оно сотворило небеса и всю землю, Приведя в бытие их и составив чудесно. И Оно своей силой сотворило животных, Птиц пернатых и гадов, рыб и все, что мы видим. Наконец, сотворило и меня как владыку И дало мне все это как рабов в услуженье, Чтоб желанья и просьбы все мои исполняли.

То, что Богом Единым заповедано было, Все они сохранили и теперь сохраняют, Только я, недостойный, не явил благодарность, Пониманье, вниманье, послушание Богу. Ведь меня сотворил Он, блага все даровал мне, Я же, заповедь Бога преступив, оказался, Непотребный и жалкий, хуже всех земнородных, Хуже рыб и животных, и пернатых и гадов.

Потерял я дорогу, приводящую к Богу, И от славы, мне данной, я отпал — о несчастье! - И лишился одежды светоносной небесной. И, во тьме оказавшись, я лежу в ней доселе И не знаю, что света я лишен совершенно. Говорю: “Вот мне солнце светит днем, и я вижу, Ну, а ночью светильник зажигаю — и вижу. Разве люди другие что-то большее видят?

Нет, конечно: все люди то же самое видят, И что-либо другое здесь узреть невозможно”[5]. Говоря так, прельщаюсь, над собой насмехаюсь, Обмануть я стараюсь сам себя, о Спаситель, Знать себя не желая, что я слеп совершенно, Не желая трудиться и прозреть не желая, Не хотя, осужденный, в слепоте сей признаться. Говорю я: “Кто видел Бога — Свет всего мира?

” Говорю так напрасно и бесчувственно, Боже, Будто мне непонятно, что неправильно мыслю. Человек, говорящий, что он света не видит, Утверждающий громко, что сие невозможно - Созерцать, о Владыко, свет Божественной славы - Отвергает бесстыдно все писанья пророков, Все апостолов книги, все Твои повеленья И слова, Иисусе, все Твое снисхожденье.

Если Ты воссиял нам с высоты пренебесной И явился во мраке и пришел, Милосердный, В этот мир, чтобы с нами пребывать неразлучно, И сказал “Я — свет миру“[6], но Тебя мы не видим, То не слепы ли все мы совершенно, Христе мой? Мы поистине хуже, чем слепцы в этом мире. Мы не только слепые, но и мертвые, Боже, Ведь Тебя мы не видим — животворного Света!

Те слепцы не способны видеть чувственно солнце, Но живут ведь, Владыко, даже движутся как-то, Ибо солнце земное нам не дарует жизни, Но лишь свет посылает, чтоб мы видели лучше. Ты ж в Себе совмещаешь всяких благ совокупность И даешь их тем людям, кто Твой свет созерцают. Ты ведь — жизни Источник, Ты и даруешь жизнь нам Вместе с благами всеми, что в Тебе пребывают. Кто Тобой обладает, тот и всем обладает! Пусть и я, о Владыко, не лишусь Тебя, Творче, Не лишусь Тебя, Блаже, я, смиренный и странник. Да, я странник, мой Боже, ведь Тебе так угодно, Но пришельцем я стал здесь не по собственной воле - По Твоей благодати, свет небесный увидев, Я себя в этом мире осознал как бы гостем[7] И умом озаренным я познал, что в небесный И невидимый мир Ты всех людей переводишь, Поселяя достойных средь чертогов небесных, Разделяя жилища сообразно с делами - С тем, как каждый старался в этой временной жизни Сохранить, о Спаситель, все Твои повеленья. Потому умоляю и меня учинить там, Хоть и много грешил я — больше всех в этой жизни, И достоин мучений и всех казней в том мире. Но прими меня, Боже, я к Тебе припадаю: Как блудница и мытарь[8], я рыдаю и плачу. Не умею я плакать так, как он, о Христе мой, Отирать волосами не могу Твои ноги, Но Ты милость даешь мне и любовь изливаешь, Источаешь Ты благость — через это помилуй! Да, руками Своими ко кресту пригвожденный, Да, ногами Своими ко кресту пригвожденный Копием прободенный[9], милосердный Спаситель, Ты помилуй, избавив меня вечных мучений, Удостой меня ныне послужить Тебе, Спасе, И предстать пред Тобою и не быть осужденным, Внутрь чертога вселиться, где с Тобою, Владыко, Буду в радости дивной пребывать я во веки. [1] В оригинале 25 строк гимна написаны двенадцатисложным ямбическим триматром, а остальные строки (26-127) — пятнадцатисложным политическим стихом. [2] Наименования Бога, приводимые здесь преп. Симеоном, основаны на Священном Писании: свет (ср. Ин. 8:12 и др.), мир (Мих. 5:5), радость (Пс. 15:11; 1 Пар. 16:27), жизнь (Ин. 11:25), пища и питие (Ин. 6:55), одеяние (Пс. 103:2), покров (Пс. 31:7), чертог (Пс. 26:5), восток (Лк. 1:78), воскресение (Ин. 11:25), покой (Евр. 4:1-10), огонь (Исх. 24:17), вода (Иер. 2:13), река (Апок. 22:1), источник жизни (Иерем. 2:13; Пс. 35:10), поток (Пс. 35:9; 41:2), хлеб и вино (Мф. 26:26-28), пир (Мф. 22:2-10), сладость (Пс. 35:9), солнце (Пс. 83:12), звезда (Апок. 22:16), светильник (2 Цар. 22:29; Апок. 21:23). Подобное же перечисление встречаем у Дионисия Ареопагита (О Божественных именах 1.6). [3] Букв. “Это Единое есть Многое: оно разрушает и строит”. [4] Ср. Пс. 32:6. [5] Преп. Симеон как бы говорит от лица своих оппонентов, утверждавших, что Бога видеть невозможно. [6] Ин. 8:12. [7] Ср. Пс. 118:19. [8] Ср. Лк. 7:37 и Лк. 18:13. [9] Ср. Ин. 19:34. № 20 наверх СЛОВО В ФОРМЕ ДИАЛОГА МЕЖДУ БОГОМ И АВТОРОМ ЭТИХ СЛОВ[1]. И О ТОМ, КАК, ПРОСВЕЩАЕМЫЙ СВЯТЫМ ДУХОМ, ЭТОТ БОЖЕСТВЕННЫЙ ОТЕЦ (СИМЕОН) БЕСЕДОВАЛ С БОГОМ И ОТ НЕГО ТАИНСТВЕННО УЗНАВАЛ БОЖЕСТВЕННОЕ И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ (53)[2] Взгляни, о Христе, на скорби, Взгляни на мое унынье, Взгляни на мое бессилье, Взгляни на мою нищету!