Согласно апостолу Павлу, истребив еже на нас руко­писание... и то взят от среды, пригвоздив е на Кресте; совлек начала и власти, изведе в по­зор дерзновением, победив их в Себе (Кол. 2, 14-15). Недоставало только Его сошествия во Ад, чтобы и сущим в темницах духовом сошед проповеда, как сказал об этом апостол Петр (1 Пет. 3, 19). Потому что Создатель и Владыка всяческих, восшедый превыше всех Небес, Той есть и сшедый прежде в дольнейшыя страны земли, да исполнит всяческая (ср. Еф. 4, 10).

На этом месте стоило бы чуть-чуть задержаться, чтобы описать некоторые события, ко­торые не хотелось бы упускать из виду. После того как Моисей завершил свою миссию в ка­честве вождя и защитника еврейского народа и передал власть своему преемнику Иисусу Навину со всеми обетованиями и благословениями, какие давал Бог Израилю, он написал прискорбную Песнь (2-ая Библейская Песнь)

, в которой выразил всю свою боль и горечь, так как предвидел, что народ не подчинится и поэтому не будет удостоен благословений и обе­товании, которые были ему обещаны Богом. Подобным образом и Христос, истинный Иску­питель и единственный Спаситель мира, когда завершил путь Своего всеспасительного «умаления» и благоволил предать Себя на распятие, также предвидел, что не спасутся все люди, за которых Он пожертвовал жизнью.

Именно по этой причине в тяжелейший момент Своих страданий, вися на Кресте, Он отверз иссохшие уста и сказал жажду. И хотя действи­тельно острая боль от продолжительного страдания вызвала у Него естественное чувство жажды, но восклицание жажду не было выражением телесной жажды Того, Кто в течение сорока дней поста вообще ничего не ел и не пил. Его жажда была выражением охваченного огнем любви всеблагого сердца, которое жаждало спасения всех людей.

Жертва Спасителя была так велика, что ею могли бы спастись живые миры всех небесных тел, если бы они бы­ли населены. Слово жажду, сказанное Иисусом, есть одновременно острое жало обличения всякого разумного существа, всякой совести и всякого сердца, удостоившегося божественно­го познания и по нерадению предающего Его любовь. Это слово — пламенное обличение всякого безразличия, всякого непщевания, всякого предательства сей великой жертвы, кото­рая ни раньше, ни сейчас, ни в будущем не сможет быть как должно описана.

Горящее любо­вью к нам сердце Спасителя выразило это чувство палящей жажды, продлившее Его всепре-чистые страдания, чтобы вызвать умиление и разбудить бесчувственных и жестокосердных людей, которые и сами не входят, и другим препятствуют (см. Мф. 23, 13). И здесь перед нашим взором раскрывается некая тайна, повергающая в замешательст­во: мы видим, как любовь Божия во всей своей силе распространяется среди людей, присуж­дая их к бессмертию, богоподобию и усыновлению, а человеческая порочность в свою оче­редь отказывается от этого приношения.

То, чего заслуживал бы любой человек, даже преда­тель и злодей, — чаши холодной воды — «не заслужил» величайший Благодетель человечества. Тот, Кто Своими сверхъестественными чудесами привел в изумление всю иу­дейскую землю, Иже пройде все окрестности благодетельствуя и исцеляя вся (ср. Деян. 10, 38), Тот, Кто делами учил миру, сочувствию и любви, когда осужденный на смерть восклик­нул жажду, вместо воды был «облагодетельствован» желчью и уксусом.

Какая слепая вещь — человеческая порочность! Тут удобный повод сравнить: пусть каждый исследует самого себя и, смотря по внутренним побуждениям, постарается рассмотреть, на какой почве он стоит, — ведь история повторяется. И вот, наконец, когда сладчайший наш Иисус, Агнец Божий, взявший грехи всего мира (Ин. 1, 29), в очередной раз испробовал неблагодарность от тех, кого Он облагодетельство­вал, и когда уже вполне совершилась Отеческая воля, тогда Он произнес Свои последние слова. Поскольку люди из Его окружения не приняли приношения Его любви, и беззаконная толпа, как говорится, «не восхоте разумети», поскольку также не оставалось никакого со­мнения в том, что их каменные сердца придут в умиление, Господь наш обратился к Своему Небесному Отцу и, так сказать, настоятельно попросил в качестве услуги простить Его рас-пинателей: Отче, остави им, не ведят бо, что творят (Лк. 23, 34). Слово, приводящее в смятение и замешательство! Кто другой мог произнести его, как только не Сам Богочело­век? Один этот голос, одна эта молитва были способны убедить всю вселенную, что Он и только Он есть Единородный Сын Божий. И приклонив главу, предаде дух (Ин. 19, 30). Таинство таинств! Нам известно, что вся­кий умирающий человек сначала «предает дух», а потом «приклоняет главу», тогда как Ии­сус сначала приклонил Свою главу, а уже потом, когда восхотел и как благоволил, отдал Свой дух. Что это было в Его власти, а не совершилось, как у простых людей, по необходи­мости, видно также из Его слов: Аз душу Мою полагаю... область имам положити ю и об­ласть имам паки прияти ю (Ин. 10, 17-18). Святой Иоанн Дамаскин, в одном из своих по­этических произведений, говорит: «Страхом к Тебе, яко рабыня, смерть повелена приступи Владыце Живота...»[64] Сказав последнее Свое слово совершишася, Христос испустил дух и ис­полнил все домостроительство величайшей тайны предвечного совета Божия. Всем этим Господь исполнил Свое приношение, совершенное, согласно Павлу, в немо­щи (см. 2 Кор. 13, 4), и этим приношением Он как Сын Человеческий завершил восстановле­ние и воссоздание нашей тленной природы. Святой Афанасий Великий в «Слове о Страстях Господних и о Кресте» говорит следующее: «Ибо Он сошел, чтобы приготовить нам восхож­дение, и изведал рождение, чтобы мы через Него стали друзьями Нерожденному. Он стал ради нас немощным, чтобы мы восстали в силе и воскликнули, подобно Павлу: Вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе (Флп. 4, 13)... Народ срывает с Него хитон, то есть кожа­ные ризы, в которые мы все облеклись через Адама, чтобы вместо них мы могли облачиться во Христа... За нас Он страдал и о нас заботился, чтобы мы перестали страдать»[65] . Кроме то­го, Господь принял в руку трость, чтобы сокрушить ею глиняные сосуды, и, что наиболее таинственно, чтобы посредством этой трости как инструмента для письма подписать нам свободу, а нашему врагу — дьяволу и смерти — уничтожение. Обратимся же теперь к тем благодеяниям Иисуса, которые Он совершил не в немощи, как человек, а в силе, как Бог.