Евангелическая часовня

Чтобы опустить письма в ближайший почтовый ящик, мне нужно было свернуть налево по улице, на которую выходила наша улочка, и метров через двести находился почтовый ящик. Мне приходилось проделывать этот путь много раз в неделю, ибо я поддерживал довольно обширную корреспонденцию. Однажды субботним утром в августе 1977 года я пустился в свой обычный путь.

Выйдя на улицу, я решил свернуть на этот раз направо, думая, что и там найдется почтовый ящик, и что недурно бы разнообразить таким образом свой маршрут во время каникул, чтобы заодно получилась прогулка. Действительно, я нашел почтовый ящик, и едва только я опустил туда письма и поднял голову, как увидел на другой стороне улицы черные буквы на фасаде какого-то дома: “Евангелическая часовня”.

Мне было удивительно, как это я раньше не замечал этой надписи, затем я тут же подумал, что это, должно быть, еще одна галлюцинирующая секта, но что я ничего не потеряю, поговорив с ними. Дверь была открыта; много раз я прошел взад и вперед перед ней, прежде чем решился войти. Две женщины с тряпками и вениками занимались там уборкой. Я подошел к ним и спросил, когда происходят собрания.

Обе женщины приветствовали меня с любезностью, которая мне показалась слишком большой, чтобы быть подлинной, и вместе слишком реальной, чтобы быть поддельной. Но, в конце концов, времени для анализа их улыбок у меня не было. Я узнал, что собрания бывают по воскресеньям в полседьмого вечера, и я сказал им, что непременно приду.

Помню, что я ждал этого воскресного вечера с нетерпением, которое возрастало с часу на час. Без четверти шесть я вышел из дому, никому не сказав, куда я иду, и направился в евангелическую часовню.

Я пришел на полчаса раньше, ибо у меня сохранилась привычка, приобретенная у “свидетелей Иеговы”, всегда приходить на собрания заранее.

Я был удивлен, обнаружив, что никто еще не пришел и что дверь открыта. Я предпочел бы войти вместе с другими, чтобы остаться незамеченным, но это оказалось невозможно. Войди я слишком рано, все, кто придут после меня, меня увидят, а если время начала собрания мне указали неточно и я приду позже, все меня увидят входящим.

Я проделал не одну сотню шагов по тротуару, прежде чем решился войти, и я уверен, что если бы кто-то посмотрел на меня, он бы непременно заключил, что августовское солнце подействовало мне на мозг.

Когда я наконец вошел, я был совершенно обескуражен. Передо мной имелось три деревянных двери. Которая из них нужная? Решившись все-таки войти, раз уж я пришел, я выбрал среднюю. Страшный удар разнесся эхом по всему зданию. Я налетел на имитацию двери, деревянную перегородку в форме двери. Роясь в своей памяти, я не нахожу ни одного другого случая, когда бы мне так сильно хотелось убежать откуда-то без оглядки. Теперь-то уж я был совершенно уверен, что найдя (если я найду-таки нужную дверь), я привлеку к себе все взоры.

Итак, я попытался толкнуть другую дверь, мысленно молясь, чтобы выбрать правильно, и эта оказалась нужной. И снова я был смущен. В нескольких шагах передо мной возвышалась еще одна, стеклянная дверь, за которой виднелся зал; несколько голов там были обращены в мою сторону. Действительно, когда я открывал эту дверь, стекло так сильно задребезжало, что мне показалось, что оно вот-вот разобьется. К счастью, ничего не произошло.

Я уселся в последнем ряду и вынул свой блокнот, чтобы отметить экстравагантности этих людей во время их богослужения.