Глава 12

Встреча с пресвитерами

На этой же неделе, вечером в четверг, Феликс позвонил мне по телефону. Он заявил, что получил мое письмо и что желает поговорить со мной. Я не нашел в этом ничего неудобного. С одной стороны, для меня было слишком очевидно, что они не сумеют отвратить меня от истин, которые открыло мне слово Божие, а с другой - я хотел бы дать им свидетельство, чтобы поставить их в известность обо всем, что стало мне известно.

В то воскресное утро, на которое мы назначали встречу, Хуан-Антонио случайно оказался у меня. Ему предстояло, следовательно, быть свидетелем нашей дискуссии. Об этом утре у меня сохранились смешанные воспоминания горести и радости. С одной стороны грусть при виде этих людей, более приверженных к собственной традиции, нежели к тому, чему учит слово Божие, с другой же стороны радость в первый раз свидетельствовать о Всевышнем Мессии.

Феликс пришел вместе с Теофилем, другим пресвитером объединения Энтревиас. В то время, как первый изображал, насколько мог, известное спокойствие, другой непрестанно проявлял гнев в своих жестах и манерах.

- Сезар, мы получили твое письмо и мы готовы обо всем забыть, если ты спокойно возвратишься вместе с нами, - любезно предложил мне Феликс.

Признаюсь, что такое предложение меня изумило. До чего готова дойти “Сторожевая башня” ради сохранения своих членов? От политики террора она могла перейти к великодушию, если это позволяло ей избежать скандала.

- Я не собираюсь возвращаться, - сказал я. - Я открыл истину и чувствую себя свободным и счастливым.

- Хорошо, - продолжал Феликс. - Мы прочитали твое письмо, и оно внушило нам определенное беспокойство. Я считаю своим долгом предупредить тебя, что если ты станешь говорить что бы то ни было против “Сторожевой башни” или если ты попытаешься присоединиться к какой-нибудь другой религиозной организации, мы объявим о твоем отлучении как антихриста.

- Послушай, Феликс, - возразил я, - я не связан ни с какой религиозной организацией, а о “Сторожевой башне” я не буду говорить ничего кроме правды - чистой, простой и объективной. Если, после того, как я попросил у вас дать мне свидетельство о выходе из организации, вы заявляете, что вы меня отлучили, если вы говорите, что вы меня изгнали, тогда как наделе я ухожу по своей собственной воле, то в этом случае вы не делаете ничего иного, как лжете.

Феликс скорчил легкую гримасу, слушая мои слова. Все было ясно: я видел вещи такими, каковы они есть, и я не собирался возвращаться в лоно “Сторожевой башни” никакой угрозы ради. Такое мое настроение делало для них необходимым меня наказать. В обычной ситуации они бы ограничились угрозой отлучения, чтобы заставить меня хранить молчание (именно так они поступили с Хуаном-Антонио), но ответить на мой вызов они могли одним только способом. И вот теперь, в присутствии Хуана-Антонио, они попытались сделать то же, что Рауль, Хосе, Джени и я пытались сделать несколько лет назад с евангелическим пастором:

раздавить меня. Не было вопроса о поиске истины, но лишь о том, чтобы растерзать меня, заставить меня ясно понять, что они не потерпят никаких “провокаций”. Их было двое пресвитеров, а мне едва исполнилось девятнадцать лет, так что, казалось, победа заранее склоняется в их сторону.