19. Последний, потерпев неудачу в своем предприятии, тотчас направился к Острову и, разбив лагерь вблизи рим лян, вызвал Мартина для переговоров. Когда тот явился, он сказал «Ты, военачальник, весьма сообразительный и благо разумный человек. Ты один из тех, которые обладают наи большей властью у римлян. Неужели ты не желаешь осво бодить каждого из наших государей одновременно от трудов и от вражды? Итак, если ты желаешь заключить перемирие и мирный договор, то перейди с войском в Трапезунд, город Понтики. Мы же, персы, останемся здесь. Благодаря этому мы будем не торопясь, спокойно договариваться о переми рии и мире, пользуясь верными посредниками. Если же ты добровольно не выведешь отсюда войско, то знай, добрый человек, что ты будешь изгнан силой. Ибо я считаю победу обеспеченной. Ее я держу в руках так же, как эту вещь». Говоря это, он показал кольцо, которое носил. Мартин в ответ сказал: «И я очень желаю и ценю мир и буду помогать осуществлению твоего предложения. Но я думаю, что мы этого добились бы лучше, если бы ты как можно скорее перебрался в Иверию. Я же возвращусь в Мухиризис, и то гда мы внимательно обсудим наши дела. Ты можешь гово рить о победе кичливо и заносчиво, считать ее продажной, легко приобретаемой, зависящей от нашего усмотрения. Я же считаю, что победа зависит от единого бога, и она дается не гордецам и чрезмерно самонадеянным, но тем, кому даст это общий творец и управитель». Когда Мартин, оскорб ленный заносчивостью, с большой энергией и достоинством дал этот ответ, не договорившись о мире, они прекратили переговоры. Один вернулся в лагерь, Мартин же на Остров. Нахогаран, полагая, что ему там никак нельзя оставаться, решил подойти к городу Фазису и там скорее вызвать на бой римлян. Он считал, что эТо укрепление очень легко взять, так как оно все выстроено из дерева, а окружающие его обширные равнины удобны для сооружения лагеря. О том, что город Фазис назван по имени реки, я думаю, всем хорошо известно. Эта река протекает около города и впада ет в Эвксинское море. Город расположен у морского побе режья и устья. Отстоит от Острова приблизительно на шесть парасангов к западу.[61]

20. Итак, немедленно глубокой ночью спустив на реку лодки, привезенные на телегах, и связав их, Нахогаран тай но от римлян построил мост и перевел все войско на проти воположный берег. Он хотел добраться до южной части города, где воды Фазиса, казалось, никак не могли ему по мешать приблизиться к стене, ибо эта река уклоняется к северу и впадает [в море]. Отойдя от реки, как только стало рассветать, Нахогаран продолжал свой путь. Обойдя Остров как можно дальше, Нахогаран двинулся своим путем.

Римляне, узнав о походе почти около полудня, были этим чрезвычайно расстроены и пытались всеми силами предупредить врагов под стенами города. Поэтому, заполнив все триремы и легкие тридцативесельные суда, которые стояли в порту, они быстро понеслись по течению реки. Но Нахогаран опередил их. Дойдя до середины реки между Островом и городом, он преградил все течение реки брев нами и лодками, соединенными между собой, и сзади по ставил группы слонов, там, где можно было пройти. Рим ский флот, увидя это издали, повернул кормы судов и от ступил, усиленно гребя веслами, борясь с большим трудом против течения быстрой реки. Тем не менее персы захва тили два пустых судна. Их экипаж, когда увидел, что будет захвачен [неприятелем], отважно бросился в воду, предпо читая, как полагаю, меньшую настоящую опасность боль шей и испытывая превратности судьбы. Поэтому с легким духом они бросились в волны и, барахтаясь в сильнейшем водовороте, с трудом добрались до своих.

Тогда римляне оставили на Острове Бузу с его войском, поручив ему заботу о всех тамошних делах и оказание по мощи им, если это окажется необходимым. Перейдя снова реку и избрав другую дорогу по сухому пути, чтобы не прийти в места, уже занятые врагом, они добрались до го рода Фазиса, одноименного с рекой. Войдя в город, воена чальники расставили по стенам караулы сообразно данным им распоряжениям. Они не считали свои силы равными не приятельским, если произойдет регулярное сражение. Юс тин, сын Германа, первый располагается со своими вой сками в самой возвышенной части города обращенной к морю. Немного дальше стал Мартин со своими полками. На самой середине заняли позиции Ангила с маврами-пелта сами и копьеносцами, Феодор с тяжеловооруженными цан нами и Филомафий с исаврийскими пращниками и копье метателями. Неподалеку от них расположился отряд ланго бардов и герулов. Вождем тех и других был Гибр. Остальная часть стены, обращенная на восток, охранялась восточными полками под командой военачальника Валериана. Таким образом римское войско было расставлено для защиты стен.

21. Была сооружена чрезвычайно крепкая внешняя ог рада, которая могла служить внешним укреплением для сте ны и выдержать первый натиск неприятеля. Военачальники справедливо боялись за стену, так как она была построена из дерева, из-за ветхости была разрушена в нескольких мес тах. Поэтому они выкопали глубочайший круговой ров, ко торый так был наполнен водой, вышедшей из берегов, что она скрывала заостренные копья, густо набитые во рву, и делала их незаметными. Так как они направили туда воду из озера, которое называют малым морем и которое имеет ис ток в Эвксинский Понт, то легко заполнили водой весь ров. Большие грузовые суда, прибоем волн и течением Фазиса весьма близко придвинутые к стенам, имели высоко подня тые лодки, подвешенные к самой верхушке мачт и крепко закрепленные, так что они значительно превышали высоту башен. Наверху расположились воины и моряки, отобран ные из наиболее смелых и воинственных, с луками и пра щами. Были поставлены там и дальнестрельные орудия для их активного применения. Кроме того, на реке, с той и с другой стороны, стояли суда под начальством Валериана Снаряжены они были совершенно одинаково и предназна чались для сопротивления врагам, поражаемым с той и с другой стороны с более возвышенных мест в случае их при ближения. Чтобы корабли, находящиеся на реке, не были легко повреждены кем-либо, Дабрагез, ант таксиарх, и некий гунн, лохаг, по имени Элмингир, по приказанию вое начальников снарядили десять легких судов с двойной кор мой, заполнили их своими оруженосцами и, пройдя как можно дальше вверх по реке, охраняя ее с величайшей тща тельностью, наблюдали со всех сторон за переездом, плавая то по середине реки, то приближаясь к тому или иному бе регу, и тогда случилось нечто радостное и приятное, как на войне и в боевом столкновении. Несколько дальше от того места, где были расположены указанные суда, стояли два грузовых тридцативесельных корабля, которые, как я выше указывал, были захвачены персами, имея на борту оплитов мидян: они были привязаны канатами к берегу. Ночью, ко гда все на них спали, поднялась сильная буря и растянула канаты. Давлением двигающихся судов канаты обоих кораб лей были внезапно порваны. И так как не могли быть ис пользованы весла и рулевым веслом судно не могло быть направлено, как должно, то течение подхватило их. Не управляемые и беспомощные суда были быстро отнесены к римлянам, которыми начальствовал Дабрагез. Увидев их, последние с радостью их захватили, будучи обрадованы не ожиданным приобретением, в особенности потому, что ко рабли, которые раньше ушли от них пустыми, вернулись, заполненные людьми.

22. В это время, снявшись с лагеря со всем войском, Нахогаран приблизился к городу, желая перестрелкой ис пытать римлян, произведут ли те вылазку, и таким образом яснее определить, какие военные приготовления ему над лежит делать на следующий день. Когда персы подошли на расстояние брошенной стрелы, они тотчас же по своему обычаю начали стрелять из лука. Многие римляне были ранены. Одни, защищаясь, оставались в строю, другие вы ходили из боя. Ангила же и Филомафий и около 200 чело век из их отрядов, хотя Мартин приказал всему войску ос таваться на своем месте и сражаться из укрытий, открыли ближайшие к ним ворота и бросились на неприятеля. Фео дор же, начальник отряда цаннов, вначале сдерживал своих и запретил вылазку, обвиняя их в безрассудстве. Когда же те не послушались приказания, он сам присоединился к большинству, хотя неохотно. Он пошел с ними на непри ятеля, чтобы не показаться трусливым и по этой причине отказался от благоразумия. Предприятие это ему отнюдь не нравилось, но он хотел быть его участником, чем бы оно ни кончилось. И действительно все они там едва не погибли, если бы их не спасла случайность, ниспосланная богом. Ибо дилимииты, которые стояли на том месте, выстроенные в боевом порядке, видя малочисленность нападавших, в мол чании их ожидали и не двигались с места. Когда же те по дошли поближе, они незаметно выдвинули вперед фланги и замкнули их в плотный круг. Римляне же, охваченные со всех сторон, думали уже не о причинении врагу какого нибудь вреда, но считали славнейшим и неслыханным дея нием, если им удастся каким-либо образом ускользнуть. Итак, сомкнувши ряды, выставив вперед копья, они рину лись на неприятеля, отрезавшего им путь к городу. Когда те увидели их несущимися с огромным напором и как бы от чаявшимися в опасении, тотчас нарушили свой строй и рас ступились, не выдержав натиска людей, борющихся с вер ной смертью и на все дерзающих. Благодаря этому отходу вырвавшиеся бегством римляне с радостью оказались внутри стен и тотчас заперли ворота. Они прошли через такую опасность, не отличившись ничем другим, кроме своего бег ства и спасения.

23. Носильщики же персов давно уже работали над за сыпкой рва, засыпали его весь, и то, что повсеместно было разбросано и разрыто, теперь было сложено, и выровненная местность стала доступной для войска, идущего на штурм стен, и тараны и другие приспособления для штурма города без труда могли быть придвинуты к стенам. Они затратили, однако, больше времени на это, чем полагалось такому множеству работников. Ибо когда камни были во множестве свалены на землю, их не хватило для заполнения рвов. Де ревья можно было добыть только вдали из срубленного леса и подвезти можно было только с большим трудом. Римляне уже раньше сожгли все постройки в прилегающей к городу местности, кроме того, все гостиницы и вообще все жилища вблизи города, с тем, конечно, намерением, чтобы враги не нашли там удобного и пригодного для их нужд материала и не могли легко соорудить осадные орудия. Больше в этот день не произошло ничего достойного упоминания. Когда наступила ночь, Нахогаран возвратился в лагерь.

На следующий день Мартин пожелал укрепить дух сво их и этим нанести удар врагам. Он собрал все римское вой ско, как бы желая посоветоваться о настоящем положении дел. Как было им заранее подготовлено, на середину вышел никому неизвестный человек, покрытый пылью и как будто свершивший длинный путь. Он сказал, что недавно прибыл из Византии и принес письмо от императора. Получив его с большой радостью и распечатав, Мартин прочел его не про себя тайно, но пробежал одними глазами и не скрыл содер жания, но прочитал громким голосом, чтобы все слышали (в письме, вероятно, содержалось нечто другое): «Мы посыла ем тебе также другое войско не меньше того, которое ты имеешь, а посему, если враги и превосходят вас количест вом, то во всяком случае не настолько, насколько вы пре восходите их храбростью, что уравнивает вашу меньшую численность и количественную несоразмерность. Но, чтобы они даже этому не радовались, прими и это войско, посы лаемое не ради необходимости, а ради славы и показа. Итак, будьте бодры, сражайтесь храбро, зная, что мы сдела ем все, что необходимо». Его немедленно спросили: где войско? Он ответил, что отстоит не дальше четырех пер сидских парасангов, что оставил его около реки Неогна, где была его стоянка. На это Мартин, притворно выражая на лице негодование, сказал: «Пусть идут назад, пусть как можно скорее возвращаются домой. Ибо я никогда не по зволю им присоединиться к нам. В самом деле, недостойно чтобы эти [войска] пришли без необходимости и, не испы тав опасности, приобрели одинаковую славу, чтобы исход войны приписан был бы им и, что несправедливее всего, они получили бы одинаковые награды с нами в то время, когда эти мужи уже давно являются нашими боевыми това рищами, в течение долгого времени переносили с нами ог ромные тяготы, часто сражались против неприятеля и уже довели дело до такого состояния, что недалек разгром врага и венец достижения полной победы. Впрочем, пусть они остаются там, пока не будут готовы к уходу. А нам доста точно этих для лучшего завершения войны». Сказав это, он сейчас же, повернувшись к войску, спросил: «А разве вы, боевые товарищи, не думаете так же?». Они же радостным криком подтвердили решение полководца, как самое пра вильное, а сами почувствовали себя гораздо более сильны ми, как будто они и в самом деле не нуждались ни в какой помощи. В особенности же побудила их к соревнованию и желанию сражаться надежда на добычу. Они думали в бли жайшее время все разграбить, как будто бы враги были уничтожены. Забота у них была только о том, как разделить между собою добычу.

24. Произошло, однако, и нечто большее, чем то, на что рассчитывал Мартин. Проникнув в массы и широко распро странившись, дошли до самих персов слухи, что другое римское войско дошло до реки Неогна и скоро соединится с этим. Всех охватила тревога и страх, что им, ослабленным столькими лишениями, предстоит сражаться против войска с нетронутыми силами. Нахогаран же без промедления по слал отряд персидских войск сходной величины по тому пути, по которому, он думал, пройдут те, о которых был обманут молвой. Придя туда, они должны были проявить великую бдительность и тщательность в бесполезном деле. Заняв наиболее выгодные места и устроив засады, они ожи дали тех, которые вовсе не должны были прийти, [ожидали], чтобы напасть на них, идущих беззаботно и беспорядочно, что было весьма естественно для собирающихся прийти неожиданно, и таким образом задержать скорость их про движения до тех пор, пока не будет взят штурмом [город]. Таким образом, понапрасну трудился немалый отряд персов, оторванный от остального войска. Нахогаран же выступил немедленно, очевидно, желая предупредить подход тех, ко торые никак не могли прийти. С большим высокомерием он набросился на римлян, открыто хвастаясь и сверх того кля нясь, что он в тот же день сожжет весь город со всеми людьми. Вероятно, вследствие своей гордости этот безумец забыл, что исход сражения дело всегда неверное и сомни тельное, подверженное многим случайностям и колебаниям в ту и другую сторону, в особенности же зависящее от бо жественного верховного определения, так как даже важные дела не остаются всегда в одном и том же положении, но бесчисленные народы, многочисленные города и вся жизнь изменяются внезапно, приводятся в замешательство, и все надежды во всех делах постоянно колеблются и изменяются. Он же дошел до такой гордыни, что даже рабам и прислуге, которые, рассеявшись по лесу, рубили деревья или для заго товки дров, или для осадных орудий, предписал, как только [они] увидят высоко поднимающийся дым, то знали бы, что это огонь охватит римскую деревянную ограду, и, оставив свою работу, бежали бы к нему и усиливали бы огонь, что бы легче все сжечь. Так хвастаясь, подступает он к городу и к стенам. Юстина же, сына Германа, который подумал, что Нахогаран тогда нападет на город, осенила некая мысль, как я думаю, внушенная божеством, идти как можно скорее к святейшему храму, который у христиан в большой чести и который находится недалеко от города, и молиться о боже ственной помощи. Итак, отобрав из войска своего и Марти на самых храбрых и воинственных солдат и взяв пять тысяч всадников, причем все были вооружены наилучшим обра зом, как идущие на бой, он выступил с ними со знаменами и прочими военными атрибутами. Случайно вышло, что ни персы не заметили их ухода, ни они движения персов к го роду. Последние двигались другим путем и сомкнутыми ря дами начали штурм стен. Они завязали перестрелку гораздо сильнее, [чем накануне], надеясь таким образом больше устрашить римлян и как можно скорое завладеть городом.

25. Стрелы неслись до того густо одна за другой, что своим множеством закрыли все небо, как будто бы связан ные между собою, так что их можно было сравнить с вели ким снегопадом или сильным градом, обрушившимся при сильнейшем ветре. Другие тащили осадные орудия и метали огненосные снаряды. Некоторые, прикрываясь так называе мыми черепахами, топорами рубили стену. Так как .она бы ла деревянной, то могла быть легко разрушена. Иные пыта лись подкопать почву и добраться до основания стены и таким образом потрясти и опрокинуть то, что было спло чено и соединено Но и римляне, стоя на башнях и бруст верах, сражались с ожесточением и воодушевлением, как бы желая самим делом показать, что нет никакой нужды им в помощи новых войск. На деле ясно обнаружилось, на сколько полезна и действенна была хитрость Мартина. Ибо все действовали неутомимо, ничего не упуская из того, что было необходимо для отражения врага. Ибо и множество копий и дротиков, бросаемых с высоты, поражало врагов, так как они попадали в неприкрытую укреплениями массу, которая не могла идти в другом направлении. Камни, [подвозимые] повозками, бросали на черепахи, разрушая их до основания. Кроме того, и меньшие камни, метаемые пращами, пробивали шлемы и щиты мидян и не позволяли приближаться к стенам, поражая здесь еще сильнее. Из тех же, которые, как я сказал, были расставлены в верхних лодках, одни стрелами, бросаемыми с высоты, поражали многих, другие искусно пользовались военными орудиями. Губительные дротики, которые римляне метали с большой силой, неслись на очень далеко находившихся варваров, внезапно пронзали их вместе с лошадьми и повергали на землю. Поднялся величайший крик и трубы с каждой сто роны издавали воинственные звуки. Персы гремели тимпа нами и издавали громкие вопли для возбуждения страха. Ржание лошадей, стук щитов, разрывы кольчуг производили смешанный, но сильный грохот. Между тем Юстин, воз вращаясь из храма, разведав, что происходит, по беспоря дочному крику и шуму, тотчас повернул конницу и, по строив в боевой порядок, приказал поднять знамена и всем взяться за дело, уяснив себе, что не без воздействия боже ства они вышли из города, чтобы внезапным нападением навести на врага панику и заставить прекратить осаду. Тот час же, продвинувшись вперед, они увидели персов, напа дающих на стены, и немедленно, издав громкий крик, в тес ном строю бросились на ту часть врагов, которая в боевом порядке была расположена около моря. Отсюда они и вы шли. Длинными копьями (сариссами), некоторые же дей ствуя мечами, сокрушали все, что им попадалось на пути. Произведя сильнейший натиск на тесные ряды врагов, ударяя их по щитам, они прорвали их густой и сомкнутый строй.

26. Персы же, думая, что это то самое войско, которое, как они слышали, приближалось, уже пришло, незамечен ное теми, кто был послан против них, и, будучи отделены от остальной армии [персов], были исполнены смятения и страха и приведены в беспорядочное состояние. Они начали медленно пятиться и отступать. Когда это издали увидали дилимниты (они сражались под средней частью стены), то оставили там немногих, а прочие направились к той части войска, которая находилась в особом затруднении. Ангила же и Феодор, римские командиры, о которых я упоминал раньше, заметив малочисленность оставшихся (дилимнитов] тотчас же с достаточно сильным отрядом произвели вылазк) из города и некоторых из них убили. Остальные обратились в бегство, причем римляне проследовали их безостановочно. Тогда дилимниты, шедшие на помощь теснимым персам, тотчас повернули обратно, чтобы идти навстречу римлянам. Считая лучшим и более разумным как можно скорее ока зать помощь своим землякам, они неслись в чрезмерном усердии и неумеренной скачке, так что более уподоблялись постыдно бегущим, чем нападающим. Скакали они, чтобы помочь своим, но распространяли вокруг себя больше смя тения, чем боевого духа. Персидское же войско, стоявшее ближе всего к ним в боевом строю, увидев, что дилимниты несутся такой беспорядочной толпой, считая, что это не что иное, как бегство, и решив, что они никак не навлекали бы на себя этого позора, если бы не подверглись какой-то чрезвычайной неустранимой опасности, само также рассы палось, обратившись в постыдное бегство. Таким образом, уже замышляемое и подготовляемое бегство сделалось яв ным. Дилимниты, то же думая о персах, последовали за ни ми, и бежали одновременно обманщики и обманутые. Когда это происходило, множество римлян, выйдя из укрепления, сделали бегство персов еще более стремительным, преследуя их и уничтожая отстающих. Обрушиваясь с разных сторон на тех, кто еще сопротивлялся и сохранял строй, они ожес точенно сражались. В то время как левое крыло варваров уже явственно слабело и распадалось, стоявшие на другом крыле продолжали сражаться с величайшей храбростью. Слоны, поставленные перед укреплениями, нападая на рим лян, тотчас же приводили в смятение даже их сомкнутый строй, если где-нибудь он им противостоял. Кроме того, восседающие на них стрелки наносили большой урон напа дающим римлянам и стреляли в них без промаха. Точно так же и разъезжающие [повсюду] отряды всадников удачно нападали и приводили в смятение пехотинцев и тяжело воо руженных. И уже с этой стороны римляне отступали, соби раясь бежать.

27. В это время один из оруженосцев Мартина, по име ни Огнарис, находясь в крайне стесненном положении, так что ему не представлялось никакой возможности бегства и уже отчаиваясь в своем спасении и как бы испытываяя жре бий судьбы, с большой силой поразил копьем в бровь на бросившегося на него самого свирепого из слонов, причем острие копья проникло так глубоко, что конец его повис вниз. Страдая от полученной раны и сверх того напуганный болтающимся у глаза дротиком, слон тотчас попятился на зад и начал метаться в разные стороны. То, болтая хоботом наподобие бича, он поражал многих персов и бросал их вверх, то, протягивая его в длину, издавал какой-то страш ный и сильный крик. Сидящих на нем воинов он сильным толчком сбросил вниз и умертвил, растоптав ногами, нако нец привел в беспорядок все персидское войско, а лошадей, к которым он приближался, приводил в бешенство. С под нятой гривой они противились всадникам. А тех, кого хва тали зубами, раздирали и разрывали. Все наполнилось во плями и смятением. Лошади, испуганные бешенством зверя, совершенно не слушались повода и, поднимая вверх перед ние копыта, сбрасывали седоков, бешено скача, носились между рядами и, тяжело дыша, выпускали из ноздрей пар, Люди отступали, натыкаясь друг на друга, внезапно толкали один другого. Каждый старался опередить своего соседа. Многие были убиты своими, натыкаясь на мечи своих дру зей и товарищей. Когда суматоха и смятение усилились. римляне, вышедшие из стен, и те, кто еще оставался внутри, сплотившись в единый боевой порядок, бросились на при веденных в замешательство врагов, прикрыв передний край боевого строя щитами. Те, уже истомленные, не могли вы держать этого натиска и обратились в быстрое беспорядоч ное бегство, разрозненные, распыленные, кто куда мог, не оказывая сопротивления преследователям. Сам Нахогаран, изумленный неожиданным исходом дела, быстро убегал, грозя всем бичом и приказывая бежать как можно скорее, что они и сами делали. Так его кичливость обратилась в свою противоположность. Римляне же только тогда прекра тили преследование и избиение варваров, когда Мартин отозвал их трубою, считая сделанное достаточным, и не смягчил их души, объятые гневом. Таким образом, персы, оставшиеся в живых, с трудом ускользнули в лагерь, поте ряв в этом бою не меньше 10 тысяч воинов.

Римляне, возвратившись после преследования, сожгли черепахи и прочие военные орудия персов, оставленные около стен. Когда были зажжены большие костры, злосча стные носильщики и прислуга, посланные для рубки леса, увидев издали поднимающийся высоко и расстилающийся в воздухе дым, тотчас устремились к городу, думая, что горят стены, как это кичливо раньше обещал Нахогаран. Итак, они устремились усиленным бегом, боясь, как говорят, что бы не опоздать к празднику и чтобы все не было обращено до их прихода в пепел и золу. Они состязались друг с дру гом в скорости, не зная, что тот, кто придет первым, первый и умрет. Ибо все они, поочередно захваченные римлянами, были перебиты, как будто для этого они и появились. И так погибло немногим менее двух тысяч. Виновником гибели стольких рабов, совершенно неопытных в военном деле, которые никогда не вступали в строй, был Нахогаран, дав ший необдуманные приказания. Так заносчивость губит не только своих носителей, но и тех, кто их обслуживает и им подчиняется. После этого римляне, естественно, были ис полнены лучшими надеждами, что в будущем они легко окажутся победителями, если варвары попробуют возобно вить сражение. С большими почестями они похоронили своих, сколько их погибло в сражении, а их было не мень ше двухсот, восхваляя их мужество и то, что они, как мужи, доказали свою храбрость. Трупы же врагов ограбили и за хватили большое количество оружия и других вещей. Неко торые из убитых носили не только щиты, панцири, луки и колчаны, но и золотые цепи, ожерелья, серьги и другие того же рода женские украшения, которыми имеют привычку украшаться виднейшие и знатнейшие мидяне, и этим отли чаются от толпы. Нахогаран же, хотя ему недоставало пред метов необходимости и угрожала зима, по-видимому, желал продолжать военные действия и готовился к этому, но его желание и намерение не осуществилось на деле. Выслав на следующий день отряд дилимнитов на расстояние стадии и приказав им стоять против римлян в боевом порядке, тем самым демонстрируя предстоящую битву, он сам незаметно с остальными войсками двинулся по направлению в Котаи сию и Мухиризису. Когда он уже прошел большую часть пути, тогда и дилимниты, свернув боевой строй, весьма лег ко отступили, как это всегда удается легко вооруженным, сильным и быстрым на ходу. Присоединился и другой отряд персидского войска, который раньше вследствие хитрости Мартина был послан к реке Неогну, как об этом выше рас сказано мною. Как только они узнали, что персы побежде ны и римляне овладели всей страной, тотчас скрытными путями, удаленными от горных дорог, они достигли Мухи ризия, являясь участниками не сражений, но позора, более постыдного, чем бегство. Итак, когда все войско соедини лось, оставив там большую часть конницы и назначив Ваф риза, знаменитейшего мужа среди персов, их начальником, он сам с немногими возвратился в Иверию, чтобы там пере зимовать.