На следующий день Мартин пожелал укрепить дух сво их и этим нанести удар врагам. Он собрал все римское вой ско, как бы желая посоветоваться о настоящем положении дел. Как было им заранее подготовлено, на середину вышел никому неизвестный человек, покрытый пылью и как будто свершивший длинный путь. Он сказал, что недавно прибыл из Византии и принес письмо от императора. Получив его с большой радостью и распечатав, Мартин прочел его не про себя тайно, но пробежал одними глазами и не скрыл содер жания, но прочитал громким голосом, чтобы все слышали (в письме, вероятно, содержалось нечто другое): «Мы посыла ем тебе также другое войско не меньше того, которое ты имеешь, а посему, если враги и превосходят вас количест вом, то во всяком случае не настолько, насколько вы пре восходите их храбростью, что уравнивает вашу меньшую численность и количественную несоразмерность. Но, чтобы они даже этому не радовались, прими и это войско, посы лаемое не ради необходимости, а ради славы и показа. Итак, будьте бодры, сражайтесь храбро, зная, что мы сдела ем все, что необходимо». Его немедленно спросили: где войско? Он ответил, что отстоит не дальше четырех пер сидских парасангов, что оставил его около реки Неогна, где была его стоянка. На это Мартин, притворно выражая на лице негодование, сказал: «Пусть идут назад, пусть как можно скорее возвращаются домой. Ибо я никогда не по зволю им присоединиться к нам. В самом деле, недостойно чтобы эти [войска] пришли без необходимости и, не испы тав опасности, приобрели одинаковую славу, чтобы исход войны приписан был бы им и, что несправедливее всего, они получили бы одинаковые награды с нами в то время, когда эти мужи уже давно являются нашими боевыми това рищами, в течение долгого времени переносили с нами ог ромные тяготы, часто сражались против неприятеля и уже довели дело до такого состояния, что недалек разгром врага и венец достижения полной победы. Впрочем, пусть они остаются там, пока не будут готовы к уходу. А нам доста точно этих для лучшего завершения войны». Сказав это, он сейчас же, повернувшись к войску, спросил: «А разве вы, боевые товарищи, не думаете так же?». Они же радостным криком подтвердили решение полководца, как самое пра вильное, а сами почувствовали себя гораздо более сильны ми, как будто они и в самом деле не нуждались ни в какой помощи. В особенности же побудила их к соревнованию и желанию сражаться надежда на добычу. Они думали в бли жайшее время все разграбить, как будто бы враги были уничтожены. Забота у них была только о том, как разделить между собою добычу.

24. Произошло, однако, и нечто большее, чем то, на что рассчитывал Мартин. Проникнув в массы и широко распро странившись, дошли до самих персов слухи, что другое римское войско дошло до реки Неогна и скоро соединится с этим. Всех охватила тревога и страх, что им, ослабленным столькими лишениями, предстоит сражаться против войска с нетронутыми силами. Нахогаран же без промедления по слал отряд персидских войск сходной величины по тому пути, по которому, он думал, пройдут те, о которых был обманут молвой. Придя туда, они должны были проявить великую бдительность и тщательность в бесполезном деле. Заняв наиболее выгодные места и устроив засады, они ожи дали тех, которые вовсе не должны были прийти, [ожидали], чтобы напасть на них, идущих беззаботно и беспорядочно, что было весьма естественно для собирающихся прийти неожиданно, и таким образом задержать скорость их про движения до тех пор, пока не будет взят штурмом [город]. Таким образом, понапрасну трудился немалый отряд персов, оторванный от остального войска. Нахогаран же выступил немедленно, очевидно, желая предупредить подход тех, ко торые никак не могли прийти. С большим высокомерием он набросился на римлян, открыто хвастаясь и сверх того кля нясь, что он в тот же день сожжет весь город со всеми людьми. Вероятно, вследствие своей гордости этот безумец забыл, что исход сражения дело всегда неверное и сомни тельное, подверженное многим случайностям и колебаниям в ту и другую сторону, в особенности же зависящее от бо жественного верховного определения, так как даже важные дела не остаются всегда в одном и том же положении, но бесчисленные народы, многочисленные города и вся жизнь изменяются внезапно, приводятся в замешательство, и все надежды во всех делах постоянно колеблются и изменяются. Он же дошел до такой гордыни, что даже рабам и прислуге, которые, рассеявшись по лесу, рубили деревья или для заго товки дров, или для осадных орудий, предписал, как только [они] увидят высоко поднимающийся дым, то знали бы, что это огонь охватит римскую деревянную ограду, и, оставив свою работу, бежали бы к нему и усиливали бы огонь, что бы легче все сжечь. Так хвастаясь, подступает он к городу и к стенам. Юстина же, сына Германа, который подумал, что Нахогаран тогда нападет на город, осенила некая мысль, как я думаю, внушенная божеством, идти как можно скорее к святейшему храму, который у христиан в большой чести и который находится недалеко от города, и молиться о боже ственной помощи. Итак, отобрав из войска своего и Марти на самых храбрых и воинственных солдат и взяв пять тысяч всадников, причем все были вооружены наилучшим обра зом, как идущие на бой, он выступил с ними со знаменами и прочими военными атрибутами. Случайно вышло, что ни персы не заметили их ухода, ни они движения персов к го роду. Последние двигались другим путем и сомкнутыми ря дами начали штурм стен. Они завязали перестрелку гораздо сильнее, [чем накануне], надеясь таким образом больше устрашить римлян и как можно скорое завладеть городом.

25. Стрелы неслись до того густо одна за другой, что своим множеством закрыли все небо, как будто бы связан ные между собою, так что их можно было сравнить с вели ким снегопадом или сильным градом, обрушившимся при сильнейшем ветре. Другие тащили осадные орудия и метали огненосные снаряды. Некоторые, прикрываясь так называе мыми черепахами, топорами рубили стену. Так как .она бы ла деревянной, то могла быть легко разрушена. Иные пыта лись подкопать почву и добраться до основания стены и таким образом потрясти и опрокинуть то, что было спло чено и соединено Но и римляне, стоя на башнях и бруст верах, сражались с ожесточением и воодушевлением, как бы желая самим делом показать, что нет никакой нужды им в помощи новых войск. На деле ясно обнаружилось, на сколько полезна и действенна была хитрость Мартина. Ибо все действовали неутомимо, ничего не упуская из того, что было необходимо для отражения врага. Ибо и множество копий и дротиков, бросаемых с высоты, поражало врагов, так как они попадали в неприкрытую укреплениями массу, которая не могла идти в другом направлении. Камни, [подвозимые] повозками, бросали на черепахи, разрушая их до основания. Кроме того, и меньшие камни, метаемые пращами, пробивали шлемы и щиты мидян и не позволяли приближаться к стенам, поражая здесь еще сильнее. Из тех же, которые, как я сказал, были расставлены в верхних лодках, одни стрелами, бросаемыми с высоты, поражали многих, другие искусно пользовались военными орудиями. Губительные дротики, которые римляне метали с большой силой, неслись на очень далеко находившихся варваров, внезапно пронзали их вместе с лошадьми и повергали на землю. Поднялся величайший крик и трубы с каждой сто роны издавали воинственные звуки. Персы гремели тимпа нами и издавали громкие вопли для возбуждения страха. Ржание лошадей, стук щитов, разрывы кольчуг производили смешанный, но сильный грохот. Между тем Юстин, воз вращаясь из храма, разведав, что происходит, по беспоря дочному крику и шуму, тотчас повернул конницу и, по строив в боевой порядок, приказал поднять знамена и всем взяться за дело, уяснив себе, что не без воздействия боже ства они вышли из города, чтобы внезапным нападением навести на врага панику и заставить прекратить осаду. Тот час же, продвинувшись вперед, они увидели персов, напа дающих на стены, и немедленно, издав громкий крик, в тес ном строю бросились на ту часть врагов, которая в боевом порядке была расположена около моря. Отсюда они и вы шли. Длинными копьями (сариссами), некоторые же дей ствуя мечами, сокрушали все, что им попадалось на пути. Произведя сильнейший натиск на тесные ряды врагов, ударяя их по щитам, они прорвали их густой и сомкнутый строй.

26. Персы же, думая, что это то самое войско, которое, как они слышали, приближалось, уже пришло, незамечен ное теми, кто был послан против них, и, будучи отделены от остальной армии [персов], были исполнены смятения и страха и приведены в беспорядочное состояние. Они начали медленно пятиться и отступать. Когда это издали увидали дилимниты (они сражались под средней частью стены), то оставили там немногих, а прочие направились к той части войска, которая находилась в особом затруднении. Ангила же и Феодор, римские командиры, о которых я упоминал раньше, заметив малочисленность оставшихся (дилимнитов] тотчас же с достаточно сильным отрядом произвели вылазк) из города и некоторых из них убили. Остальные обратились в бегство, причем римляне проследовали их безостановочно. Тогда дилимниты, шедшие на помощь теснимым персам, тотчас повернули обратно, чтобы идти навстречу римлянам. Считая лучшим и более разумным как можно скорее ока зать помощь своим землякам, они неслись в чрезмерном усердии и неумеренной скачке, так что более уподоблялись постыдно бегущим, чем нападающим. Скакали они, чтобы помочь своим, но распространяли вокруг себя больше смя тения, чем боевого духа. Персидское же войско, стоявшее ближе всего к ним в боевом строю, увидев, что дилимниты несутся такой беспорядочной толпой, считая, что это не что иное, как бегство, и решив, что они никак не навлекали бы на себя этого позора, если бы не подверглись какой-то чрезвычайной неустранимой опасности, само также рассы палось, обратившись в постыдное бегство. Таким образом, уже замышляемое и подготовляемое бегство сделалось яв ным. Дилимниты, то же думая о персах, последовали за ни ми, и бежали одновременно обманщики и обманутые. Когда это происходило, множество римлян, выйдя из укрепления, сделали бегство персов еще более стремительным, преследуя их и уничтожая отстающих. Обрушиваясь с разных сторон на тех, кто еще сопротивлялся и сохранял строй, они ожес точенно сражались. В то время как левое крыло варваров уже явственно слабело и распадалось, стоявшие на другом крыле продолжали сражаться с величайшей храбростью. Слоны, поставленные перед укреплениями, нападая на рим лян, тотчас же приводили в смятение даже их сомкнутый строй, если где-нибудь он им противостоял. Кроме того, восседающие на них стрелки наносили большой урон напа дающим римлянам и стреляли в них без промаха. Точно так же и разъезжающие [повсюду] отряды всадников удачно нападали и приводили в смятение пехотинцев и тяжело воо руженных. И уже с этой стороны римляне отступали, соби раясь бежать.

27. В это время один из оруженосцев Мартина, по име ни Огнарис, находясь в крайне стесненном положении, так что ему не представлялось никакой возможности бегства и уже отчаиваясь в своем спасении и как бы испытываяя жре бий судьбы, с большой силой поразил копьем в бровь на бросившегося на него самого свирепого из слонов, причем острие копья проникло так глубоко, что конец его повис вниз. Страдая от полученной раны и сверх того напуганный болтающимся у глаза дротиком, слон тотчас попятился на зад и начал метаться в разные стороны. То, болтая хоботом наподобие бича, он поражал многих персов и бросал их вверх, то, протягивая его в длину, издавал какой-то страш ный и сильный крик. Сидящих на нем воинов он сильным толчком сбросил вниз и умертвил, растоптав ногами, нако нец привел в беспорядок все персидское войско, а лошадей, к которым он приближался, приводил в бешенство. С под нятой гривой они противились всадникам. А тех, кого хва тали зубами, раздирали и разрывали. Все наполнилось во плями и смятением. Лошади, испуганные бешенством зверя, совершенно не слушались повода и, поднимая вверх перед ние копыта, сбрасывали седоков, бешено скача, носились между рядами и, тяжело дыша, выпускали из ноздрей пар, Люди отступали, натыкаясь друг на друга, внезапно толкали один другого. Каждый старался опередить своего соседа. Многие были убиты своими, натыкаясь на мечи своих дру зей и товарищей. Когда суматоха и смятение усилились. римляне, вышедшие из стен, и те, кто еще оставался внутри, сплотившись в единый боевой порядок, бросились на при веденных в замешательство врагов, прикрыв передний край боевого строя щитами. Те, уже истомленные, не могли вы держать этого натиска и обратились в быстрое беспорядоч ное бегство, разрозненные, распыленные, кто куда мог, не оказывая сопротивления преследователям. Сам Нахогаран, изумленный неожиданным исходом дела, быстро убегал, грозя всем бичом и приказывая бежать как можно скорее, что они и сами делали. Так его кичливость обратилась в свою противоположность. Римляне же только тогда прекра тили преследование и избиение варваров, когда Мартин отозвал их трубою, считая сделанное достаточным, и не смягчил их души, объятые гневом. Таким образом, персы, оставшиеся в живых, с трудом ускользнули в лагерь, поте ряв в этом бою не меньше 10 тысяч воинов.

Римляне, возвратившись после преследования, сожгли черепахи и прочие военные орудия персов, оставленные около стен. Когда были зажжены большие костры, злосча стные носильщики и прислуга, посланные для рубки леса, увидев издали поднимающийся высоко и расстилающийся в воздухе дым, тотчас устремились к городу, думая, что горят стены, как это кичливо раньше обещал Нахогаран. Итак, они устремились усиленным бегом, боясь, как говорят, что бы не опоздать к празднику и чтобы все не было обращено до их прихода в пепел и золу. Они состязались друг с дру гом в скорости, не зная, что тот, кто придет первым, первый и умрет. Ибо все они, поочередно захваченные римлянами, были перебиты, как будто для этого они и появились. И так погибло немногим менее двух тысяч. Виновником гибели стольких рабов, совершенно неопытных в военном деле, которые никогда не вступали в строй, был Нахогаран, дав ший необдуманные приказания. Так заносчивость губит не только своих носителей, но и тех, кто их обслуживает и им подчиняется. После этого римляне, естественно, были ис полнены лучшими надеждами, что в будущем они легко окажутся победителями, если варвары попробуют возобно вить сражение. С большими почестями они похоронили своих, сколько их погибло в сражении, а их было не мень ше двухсот, восхваляя их мужество и то, что они, как мужи, доказали свою храбрость. Трупы же врагов ограбили и за хватили большое количество оружия и других вещей. Неко торые из убитых носили не только щиты, панцири, луки и колчаны, но и золотые цепи, ожерелья, серьги и другие того же рода женские украшения, которыми имеют привычку украшаться виднейшие и знатнейшие мидяне, и этим отли чаются от толпы. Нахогаран же, хотя ему недоставало пред метов необходимости и угрожала зима, по-видимому, желал продолжать военные действия и готовился к этому, но его желание и намерение не осуществилось на деле. Выслав на следующий день отряд дилимнитов на расстояние стадии и приказав им стоять против римлян в боевом порядке, тем самым демонстрируя предстоящую битву, он сам незаметно с остальными войсками двинулся по направлению в Котаи сию и Мухиризису. Когда он уже прошел большую часть пути, тогда и дилимниты, свернув боевой строй, весьма лег ко отступили, как это всегда удается легко вооруженным, сильным и быстрым на ходу. Присоединился и другой отряд персидского войска, который раньше вследствие хитрости Мартина был послан к реке Неогну, как об этом выше рас сказано мною. Как только они узнали, что персы побежде ны и римляне овладели всей страной, тотчас скрытными путями, удаленными от горных дорог, они достигли Мухи ризия, являясь участниками не сражений, но позора, более постыдного, чем бегство. Итак, когда все войско соедини лось, оставив там большую часть конницы и назначив Ваф риза, знаменитейшего мужа среди персов, их начальником, он сам с немногими возвратился в Иверию, чтобы там пере зимовать.

Примечания

54. В качестве основной базы для византийских военных сил в Лазике поприказу Юстиниана на берегу Черного моря повидимому, в устье Чороха илинесколько севернее, между Кобулети и Цихидзири, бьи построен укрепленныйгород Петра, после долгой борьбы оставшийся за римлянами.

55. О предшествующей деятельности Губаза см. Прокопий. Война с готами. IV, 16.

56. Греческий миф рассказывает, что Фрикс, дружелюбно принятый вФйе царем чародеем Айетом, сыном Гелия и Персеиды, принес в жертвузолоторунного барана, на котором туда прилетел, а руно повесил в рощеАрея. Аргонавты за "поколение" до Троянской войны отправились заэтим pyнoм под предводительством Гелия.

57. Крепость Оногурис находилась в Самтредском районе недалеко отТелефиса.