(русские религиозные философы о коммунизме)

В начале этого года вышла в свет новая книга церковного историка протоиерея Георгия Митрофанова "Россия ХХ века - "Восток Ксеркса" или "Восток Христа" (Ростов-на-Дону: "Троицкое слово", 2004). Эта книга была написана автором на основе защищенной им также в этом году в Православном Свято-Тихоновском Богословском институте магистерской диссертации "Духовно-исторический феномен коммунизма как предмет критического исследования в русской религиозно-философской мысли первой половины ХХ века".

Книга протоиерея Георгия Митрофанова посвящена исключительно интересной и актуальной теме. Уже в постановке проблемы можно без труда увидеть главное, на чем акцентируется внимание исследователя - коммунизм в качестве объекта критического рассмотрения. Протоиерей Георгий Митрофанов с самых первых страниц своего исследования заявляет, что коммунизм, как его понимали русские православные богословы и религиозные философы, - прежде всего и преимущественно соблазн, болезнь духа, которая слишком дорого стоила России, и которая еще не до конца преодолена нашим национальным сознанием. Однако автор не ограничивается констатациями и не стремится лишь "иллюстрировать" эту мысль соответствующими цитатами. Ему интереснее иное: проследить, как и почему указанная болезнь развивалась, какие стадии проходила, было ли возможно ее преодолеть и т. д. Этим, как я полагаю, и определяется структура книги протоиерея Георгия Митрофанова, а также соответствующий подбор высказываний выдающихся представителей русской религиозно-философской мысли: протоиерея Сергия Булгакова, протоиерея Георгия Флоровского, Н.А. Бердяева, Б.П. Вышеславцева, И.А. Ильина, Ф.А. Степуна, П.Б. Струве, Г.П. Федотова, и С.Л. Франка. Стоявшие порой на различных политических платформах, эти люди были едины в своем понимании коммунизма и его глубоко прочувствованном неприятии. Протоиерей Георгий Митрофанов сумел показать, что это неприятие нельзя считать рефлексией "политически обиженных", "обделенных революцией" представителей ушедшего в историческое небытие старого имперского мира. Вынужденные жить и работать за пределами своего Отечества, российские богословы и философы пытались объяснить, выражаясь языком Н.А. Бердяева, "истоки и смысл русского коммунизма", не испытывая ни злорадства, ни ненависти к поддавшемуся на духовно-мировоззренческий соблазн народу. Они понимали коммунизм как национальную трагедию, пытаясь диагностировать столь бурно проявившую себя болезнь и занимаясь изготовлением адекватного болезни "противоядия".

В первой главе - "Религиозно-мировоззренческие истоки коммунизма", автор показывает, как русские мыслители понимали природу коммунистического утопизма, в чем видели причины веры в осуществимость земного града, как обнаруживали религиозную, но по сути лже-христианскую, природу коммунизма, рассматривая не только ветхозаветно-хилиастические представления, но и основополагающую гностическую мифологему в качестве средоточия названного выше утопизма. Желание коммунизма построить новый мир, вытекающее из органического неприятия сотворенного Богом мироздания, а также пафос социальной справедливости явились той основой, на которой в дальнейшем и было возведено здание русского большевизма.

Невозможно не согласиться с протоиереем Георгием Митрофановым, когда он подчеркивает, что "обзаведясь в обольщенном достижениями науки XIX веке обличьем научной теории, коммунистическая мифологема стала распространяться в вышедших на историческую арену полуобразованных и секуляризованных народных масс, которые в отличие от своих средневековых предков оказывались неспособными ужаснуться ее антихристианской природе, но зато были готовы довериться демагогическим призывам ее новых проповедников". (С. 62 монографии).

Этот вывод позволил автору приступить к анализу во второй главе книги культурно-исторических предпосылок распространения идей коммунизма в России. Глава дает читателю возможность осознать те объективные сложности, с которыми сталкивался русский человек в своем стремлении наладить (или создать) справедливую жизнь. Русские богословы и философы не игнорировали особенности исторического развития страны, осознавая, какую роль эти особенности сыграли в деле "прививания" национальному самосознанию коммунистических представлений. Болезненная для крестьянских масс идея собственности, давление общины, проповедовавшей уравнительные принципы, в конце концов - сам колонизационный процесс, все это отмечали П.Б. Струве, И.А. Ильин, Ф.А. Степун. Не забывалось ими и другое обстоятельство - систематическое отлучение "подданного" в России от власти и от государственного дела, не смотря на народнический характер идеологии самодержавной государственности. "Народное царство" стало после прихода к власти большевиков пародией на сам принцип народовластия, содействуя формированию такого типа человеческой личности, "который, - по словам протоиерея Георгия Митрофанова, - наиболее соответствовал патерналистским установкам коммунистического тоталитаризма" (С. 89 монографии). В этом царстве вполне естественно смотрелись и общинно-безответственные, "чернопередельские" инстинкты народных масс, которые весьма тревожили русских философов и богословов. Опасность реализации новой пугачевщины воспринималась ими вполне серьезно, тем более что русская интеллигенция (в лице своего лево-радикального крыла) в начале XX века считала правильным разрушение старого уклада и отказ от всякой "постепеновщины".

Собственно, эта интеллигенция и стала идеологическим проводником разрушительных антигосударственных идей, полагая, что необходимо доверять "первобытной органичности народного самосознания, заключавшей в себе, по их мнению, архетипы передовой социалистической идеологии, которая не нуждалась в восполнении себя плодами культурного творчества" (С. 97 монографии).