Ночь с воскресенья на понедельник

Доктор Адлер созвал лагерный военный суд, пригласил представителя Тайной государственной полиции (который, по правде говоря, сам напросился) и открыл судебное заседание по делу старшего по бараку N99.

– Как тебя зовут?

– Спас Спасович.

– Что значит это имя?

– Оно означает Иисус Иисусович.

– А не еврейское ли это имя?

– Когда?то было еврейское, а теперь христианское.

– Кто ты по национальности и какой веры?

– Я серб православного вероисповедания.

– Образование у тебя университетское?

– Да.

– В какой области науки ты специалист?

– Я богослов и историк.

– Почему же в двух, а не в одной?

– Я считаю, что эти две науки неразделимы, одна без другой не имеет смысла.

– Членом какой политической партии являешься?

– Никакой.

– Почему?

– Потому, что убежден: любая политическая партия обещает больше, чем может дать, и поэтому ведет народ в 3емлю недостижимую.

– Ч то это за страна такая?

 3емля недостижимая – это своего рода рай земной для избранного народа, призрачная страна счастья, которую политические вожди всегда обещают народу но, покуда не умрут, никогда не увидят.

– Думаешь ли ты так же и о политических партиях и теориях всей Европы?

– Да, во всей Европе все партии сейчас такие же.

– И о коммунистах? – Конечно.

– И о национал–социализме? – Да.

– Еще раз: ты считаешь, что наша немецкая национал–социалистическая партия ведет немецкий народ в призрачную 3емлю недостижимую, откуда нет возврата?

– Совершенно верно.

– Может, это в тебе говорит ненависть к немцам?

– Если бы я судил немцев по их преступлениями против моего народа, моя ненависть была бы оправданна. Однако я знал и других немцев, поэтому у меня нет ненависти к немецкому народу вообще.

Услышав это, гестаповец стукнул кулаком по столу и воскликнул:

– Господин председатель, расстреляйте его немедленно и не теряйте время! Доктор Адлер дотронулся до его руки и спокойно сказал:

– Будьте терпеливы, у нас в распоряжении целых семь дней. Он, как старший по бараку, должен отвечать больше всех, поэтому мы должны задержаться на нем дольше других. – Потом он повернулся к узнику и довольно резко сказал: – Полегче, Спасович, думай, что говоришь. Голова твоя на ниточке висит.