Тот же путь духовного ведения, сочетающий нравственное с мистическим, указует нам и преп. Симеон Новый Богослов, предо25стерегая нас от обольщения мнимым Богопознанием, открывающимся на иных путях… «Никто да не прельщает вас суетными и обманчивыми словами, говоря, что можно познать Божественные тайны веры нашей без научения и просвещения Святого Духа. Приятелищем же даров Духа никто не может быть без кротости и смирения. Посему надлежит всем нам всенепременно прежде всего положить твердое и непоколебимое основание веры во глубинах души нашей; потом на сем основании создать дом внутреннего благочестия души, устроив стены его высоко и крепко из разных видов добродетелей. Когда, таким образом, ограждена будет душа со всех сторон, как стенами, и когда в ней водрузится и укоренится всякая добродетель, тогда возложим на сие здание и кровлю, которая есть ведение Бога, — и дом Духа будет у нас всецело и совершенно готов. Ибо, когда душа очистится слезами, соответственно являемому ею покаянию и исполнению заповедей, — тогда человек, во-первых, удостоивается благодатию Духа познать свое состояние и всего себя; потом после тщательного и долговременного очи26щения сердца и укоренения глубокого смирения начинает он мало-помалу, и некоторым образом примрачно, постигать яже о Боге и Божественных вещах; и чем больше постигает, тем паче дивится и стяжевает вящее смирение, думая о себе, что совсем недостоин познания и откровения таких тайн».

Эти мысли преп. Симеона и раньше приведенные нами суждения св. Исаака мы найдем у всех святых подвижников Православной Церкви, которые уделяли рассматриваемому предмету свое действительно просвещенное внимание.

Все они ставят в неразрывную связь спасительное мистическое Богопознание с нравственным подвигом, с «соблюдением заповедей».

27

Догмат и мистика

Сравнительно реже и меньше в их писаниях говорится о догме; догматические «формулы» остаются как будто в тени, но они не игнорируются. Догмат является у них, как и естественно, первоосновой в деле Богопознания, но такой, которая сама по себе существенного познания не дает, хотя и ведет к нему. (Припомним однажды уже приведенные нами слова св. Исаака Сирина, что «здравое исповедание — матерь веры», и ублажение преп. Симеоном «непогрешительной веры»). Причина этого явления — в том, что догмат есть словесная формула предмета, диалектически и умозрительно не познаваемого. Между тем верные слу28жители Христовой Истины познавали ее некоторым глубочайшим знанием, проникающим за пределы мира феноменального и рационального, единственно доступного для знания естественного. Они таинственно сочетались с Истиной…

По учению Слова Божия, понятие Богопознания совпадает с понятием спасения:

«Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога и посланного Тобою Иисуса Христа»

(Ин. 17, 3).

По учению святых подвижников Христовых, практически осуществивших и теоретически развивших это учение Слова Божия, «под ведением Истины разумеется благодатное ощущение ее» [3] (преп. Григорий Синаит), «ощущение бессмертной (вечной) жизни», а «вечная жизнь есть ощущение Бога», «утешение в Нем» (преп. Исаак Сирин). Условие обретения этого спасительного ведения (как это показывалось нами и раньше) — «новое рождение от Духа Святого», чрез которое, соделываясь «сынами Божиими и богами по благодати, наследниками Божиими и сонаследниками Христовыми», верующие стяжевают «ум 29 Христов и благодать Святого Духа, и умом познают Бога и Самого Христа, обитающего в них». «Таким образом, когда вселится в нас Бог и откроет нам Себя заведомо (осязательно), тогда и мы прозрим к ведению… Другим же каким-либо способом достигнуть сего невозможно» (преп. Симеон Новый Богослов). Почему же? А потому, что «душа никогда не может подвигнуться к познанию Бога, если Сам Бог, по благоснисхождению к ней не коснется ее и не возведет ее к Себе. И ум человеческий никогда не мог бы настолько востечь горе, чтобы приять некое Божественное озарение, если бы Сам Бог не восторгал его, сколько возможно уму человеческому восторжену быть, и не просвещал Божественными осияниями» (св. Максим Исповедник).

Итак, под познанием Истины христианские мудрецы разумели не теоретическое познавание, добываемое и усвояемое силами формального мышления, а некоторое особое проникновение, вхождение в потустороннюю область вечной Истины, выражающееся в подаваемом свыше «благодатном ощущении» ее, в осиянии и озарении души 30 чрез «прикосновение» к ней Само-Истины. Здесь не чувственный опыт науки, не интеллектуальное умозрение философии, а мистическое восприятие и конкретное созерцание мира потустороннего.

Следующее место из преп. Симеона Нового Богослова лучше всего покажет нам, какое значение имели догматы для духоносных отцов наших, и какой смысл получали они на почве благодатного ведения.