По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его.

Почему Владыка Христос не взял на гору всех Своих двенадцати учеников, а только Петра, Иакова и Иоанна? Потому что Иуда не был достоин своими предательскими очами видеть славу преображения Христова. Но могут сказать некоторые: если поэтому так поступил, то почему Иуду одного не оставил внизу и не взял с собою прочих? Но мы не умнее и не премудрее Христа; если бы одного Иуду Он оставил внизу, а прочих взял, то могли бы некоторые сказать, что это и оскорбило Иуду, что потому он и продал Господа своего. А чтобы никто из подобных людей, ни мы не могли ничего сказать, Он оставил Иуду с прочими восемью учениками, чтобы трех прославить видением, а остальных сделать блаженными через веру слышанному, как говорит Господь: «блаженны невидевшие и уверовавшие». А кроме того, троих Он взял для того, чтоб исполнилось слово: «устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово» (Мф. 18, 16. Втор. 17, 6). Три были Петр, Иаков и Иоанн, а два – Моисей и Илия, непоколебимые столпы закона. Матфей не противоречит сказанию Луки, что после тех происшествий до преображения прошло около восьми дней. Лука считает первый день и последний, в который Он взошел на гору, а Матфей – только средние между ними. Христос взял Петра потому, что Петр очень любил Его, Иоанна – потому что Сам любил его, а Иакова – потому что он, как и Иоанн, был ревнитель. Ревность же его видна из того, что он хотел пить чашу, и из того, что Ирод убил Иакова мечом в угождение иудеям.

И возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет.

Возводит их на гору высокую, чтобы показать, что тот, кто не возвысится над земным, недостоин таких божественных созерцаний; возводит одних, потому что Он имел обыкновение славнейшие чудеса совершать втайне, чтобы, видя Его Божество, не подумали, что Он – человек только по привидению. Когда же слышишь о Его преображении, не думай, что Он слагал с Себя тело – оно оставалось в своем виде, поскольку ты слышишь и о лице Его и об одежде. Он только сделался светлее, когда в Нем несколько – сколько возможно было видеть – просияло Божество. Почему Он и назвал прежде преображение Царством Божиим (16, 28), так как через неизреченное просветление лица Иисусова оно показало неизреченную власть Его и явило, что Он есть истинный Сын Отца и представило славу Его второго Пришествия.

И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие.

О чем беседовали? Об исходе, как говорит Лука (9, 31), «который Ему надлежало совершить в Иерусалиме», то есть о распятии. Для чего явились Моисей и Илия? Чтобы показать, что Он есть Господь закона и пророков, живых и мертвых; ибо Илия был пророк и никогда не умирал, а Моисей был законодавец и умер. Воскрес Моисей и для того, чтобы, видя Господа во гробе, ты не сомневался в том, что Он встанет; прежде многих родов умерший, сгнивший и обратившийся в прах, он воскрешен, чтобы ты веровал, что воскресивший многолетнего мертвеца, тем паче может воскреснуть Сам в третий день. А кроме того, явился Моисей и для того, чтобы показать, что Христос не противник закона и не враг Божий. Ибо иначе Моисей не стал бы говорить с противником своих дел и Илия ревнитель не явился бы врагу Божию. Сделано было это и для того, чтобы уничтожить сомнение тех, кто считал Его Илиею или одним из пророков. Но почему ученики узнали, что явившиеся были Моисей и Илия? Конечно, не по существовавшим их изображениям, ибо делать человеческие изображения тогда считалось беззаконным. Кажется, их узнали из того, что они говорили. Моисей, быть может, говорил: Ты Тот, Которого страдание я предызобразил закланием агнца и совершением пасхи, а Илия: Ты Тот, воскресение Которого я предызобразил в воскресении сына вдовицы и тому подобное. Являя же их ученикам, Господь научал последних быть подражателями первых: быть кроткими и общительными подобно Моисею, ревностными и непреклонными, когда нужно, подобно Илии, и так же готовыми терпеть самые опасности за истину, как тот и другой.

При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии.

Петр по великой любви к Иисусу, не желая, чтоб Он пострадал, говорит: «хорошо здесь быть» – не ходить и не предаваться на смерть. Если б кто и пришел сюда, у нас есть помощники – Моисей и Илия. Моисей одолел египтян, а Илия огнь свел с неба; такими покажут себя они, когда придут сюда и наши враги. Так говорил он от великого страха, сам не зная, по замечанию Луки, что говорит. Необычайность видения так поразила его, что он сам не понимал надлежащим образом своих слов, желая Иисусу остаться на горе и не уходить и не страдать за нас. Впрочем, боясь показаться своенравным, он говорит: «если хочешь».

Когда он еще говорил се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте.

Ты, Петр, заботишься о крове рукотворенном, а Отец, окружая Меня другим кровом, нерукотворенным облаком, показывает, что как Он, Бог, являлся древним в облаке, так и Сын Его. Здесь облако светлое, а не объятое мраком, как было древле, потому что здесь хотел Он не устрашить, а научить. Ибо из облака был глас, объявлявший, что Он был от Бога. Слова «в Котором Мое благоволение» означают то же, что: в Котором я почиваю, Который Мне угоден. А наставление: «Его слушайте» – значит не противьтесь Ему, хотя бы Он хотел распяться на кресте.

И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса.

Будучи не в состоянии выносить облачный свет и глас, ученики пали на землю. Глаза их были как бы отягчены сном, то есть они лишились чувств от видения. Чтобы продолжительный страх не уничтожил память о видении, Иисус пробуждает и ободряет их, но уже остается один, чтобы ты не подумал, что глас был о Моисее и Илии. Он относился только к Нему, ибо Он Сын.

И когда сходили они с горы, Иисус запрети им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых.

По смирению заповедует никому не говорить о видении, имея в виду и то, чтобы кто-нибудь, услышав об этом, не соблазнился тогда, когда увидит Его распятым, приняв Его за обманщика, который только призрачно совершает дела, свойственные силе Божией. Вникни в то, что видение Бога следует после шести дней, то есть после сотворения мира в шесть дней. Поэтому, если ты не переступишь за пределы мира и не вознесешься на гору, то не увидишь света – ни лица Иисусова, разумею Его Божество, ни одежды, то есть плоти. Ты увидишь тогда только Моисея и Илию, беседующих с Иисусом, так как и закон, и пророки, и Иисус одно говорят и согласны между собою. Когда найдешь человека, светло представляющего мысль Писания, то пойми, что он ясно видит лицо Иисусово, а если, кроме того, этот человек объясняет самые выражения мысли, то видит и самые белые ризы Иисусовы, так как выражение мысли есть ее одежда. Подобно же Петру не говори: «хорошо нам здесь быть», ибо всегда потребно преуспеяние; и на одной степени добродетели и созерцания останавливаться не нужно, а необходимо переходить к другим.