Только такое учение и мирится с тем понятием о Боге, которое открыл нам Сам же Бог; только при таком представлении о спасении мы поймем, что Бог есть Бог любви, есть, действительно, Отец наш Небесный, который безразлично готов всех миловать, лишь бы только они обратились за этой милостию. "Просите, - говорит Господь, - и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте и отверзется вам... Аще убо вы, лукави суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим, кольми паче Отец ваш небесный даст блага просящим у Него" (Мф.7,7-11). "Вы слышали, что сказано: возлюбиши ближнего твоего и возненавидиши врага твоего (вот основное положение юридического, правового жизнепонимания: воздавать, что каждому следует). А я говорю: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас... и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (настроение прямо противоположное законническому. Зачем же оно нужно?), да будете сынами Отца вашего небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных" (Мф.5,43-45), - не спрашивая, насколько они заслужили эти милости, и не боясь наградить недостойного. Соответствует ли такому представлению о Боге правовое понятие о Нем? Можно ли сказать, что Господь "благ есть на безблагодатные и злые" (Лк.6,35), если Он воздает только равное, если он милует только достойных. Чем отличается такое воздаяние от обычной людской справедливости? "Если вы, - говорит Господь, - будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?" (Мф.5,46-47). То же самое можно сказать и о правовом представлении о Боге. Если Он милует только достойных, то разве это любовь? Не сделал ли бы того же и каждый из нас, проникнутых себялюбием? В чем тогда превосходство Божественной милости пред нашей? "Аще, - исповедуем мы Богу в ежедневных вечерних молитвах, - праведника спасеши, ничтоже велие; и аще чистаго помилуеши, ничтоже дивно: достойни бо суть милости Твоея". Не "в том любовь, что мы возлюбили Бога, но Он (прежде) возлюбил нас" (1Ин.6,10); но "Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками" (Рим.5,8); "Но на мне (молимся мы), грешнем, удиви милость Твою, о сем яви человеколюбие Твое, да не одолеет моя злоба Твоей неизглаголанней благости и милосердию" [60]. Если Господь учил нас прощать ближнему согрешения его против нас, то это потому, что Сам Он прежде простил нам согрешения наши; если Он запретил нам требовать какого-нибудь удовлетворения за обиды, нанесенные нам, хотя закон правды это не только разрешает, но и требует, то запретил потому, что Сам Он не требует Себе удовлетворения от нас, что Сам прощает нам туне. Только закон представлял Господа блюстителем правды; с пришествием же Христа закон, признанный несовершенным (Рим.3,21 и др.), прекратил свое существование, и Мы увидали своего Небесного Отца так, как явил Его нам Его Единородный Сын.

Несостоятельность представления об оскорблении Бога и Его гневе на грешников

По протестантскому учению, Бог все время был разгневан на человека, все время не мог ему простить того оскорбления, какое человек нанес Ему грехом. Потом, вдруг, видя веру человека в Иисуса Христа, Бог примиряется с человеком, и не считает его более Своим врагом, хотя человек и после этого может еще грешить, но уже безнаказанно. Здесь с очевидностью обнаруживается то основное начало, которым живет правовое жизнепонимание: все построено на оскорбленном самолюбии, - раз успокоено самолюбие, тогда и грех, прежде осуждавшийся и подвергнутый проклятию, теряет свою греховность. Не так учит православная Церковь.

Можно ли представить, чтобы Бог враждовал против человека за его грех, чтобы Бог не мог примириться с человеком, хотя бы этот последний всей душой жаждал Бога и молил об общении с Ним? Оставаясь верными Слову Божию и учению Отцов, можем только сказать: нет. Чтобы убедиться в этом, раскроем Библию и там прямо, с первых страниц, мы находим опровержение этого протестантского взгляда, хотя протестанты и хвалятся, что веруют только тому, чему учит Библия,

Если бы Бог враждовал против человека за оскорбление грехом, то как нам протестанты объяснят первобытную историю человечества? Почему Господь, обличив Адама, не оставляет его на произвол судьбы, а устраивает его жизнь, и тут же дает ему самое радостное обетование, что семя жены сотрет главу змия? Почему Господь, видя близость греха для Каина, является к нему - и предостерегает? Почему, вообще, только для людей, "пренебрегавших Дух Божий" (Быт.6,3), только для нечестивых, не желавших обращения, не было мира, т.е. примирения с Богом (Ис.57,20-21), "боящийся же Бога и поступающий по правде во всяком народе приятен (был) Ему?" (Деян.10,35).

Очевидно, все это потому, что, говоря словами св. И. Златоустого, "не Бог враждует против нас, но мы против Него. Бог никогда не враждует". Бог всегда стремится к человеку, всегда влечет его к Себе, но дело в том, что человек не всегда повинуется призванию Божию. В этом случае человек погибает, но причиной - не гнев Божий, не нежелание Бога простить человеку, а сам человек, избирающий худое; этого худого Бог не может оставить жить, не может даровать злу истину, принадлежащую только добру; не может Бог этого сделать так же, как не может умереть или солгать, потому что это было бы отрицанием Божественного Существа. Но, не мирясь с грехом, любовь Божия всегда готова обратить и спасти человека. Грех удаляет человека от Бога, а не Бога - от человека.

Замечательно ясно высказывается эта мысль у пророка Исайи. Например: "Так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, - Святый имя Ему: Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными духом и смиренными, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных. Ибо не вечно буду Я вести тяжбу и не до конца гневаться; иначе изнеможет предо Мною дух и всякое дыхание, Мною сотворенное" (Ис.57,15-16). Бог, как Творец всего, мог, конечно, быть только правдой карающей, но тогда бы погиб человек. Поэтому любовь Божия и не ставит греха безусловным препятствием для сближения Бога с человеком; всюду, где есть смиренный и сокрушенный сердцем, где заметно желание бросить грех и быть с Богом, любовь Божия не оставляет без помощи. "За грех корыстолюбия его Я гневался и поражал его, скрывал лицо и негодовал (чтобы исправить его): но он, отвратившись, пошел по пути своего сердца. (Мое удаление только еще более приблизило человека к погибели. Тогда я решил действовать иначе). Я видел пути его (однако, и теперь готов ему помочь), и исцелю его и буду водить его и утешать его и сетующих его. Я исполню слово: мир, мир дальнему и ближнему, - говорит Господь, - и исцелю его" (17-19). Но непременным условием этого помилования должно быть сердце сокрушенное, иначе милость не коснется человека. "Я милостив, - говорит Господь, - не вечно буду негодовать: признай только вину твою" (Иер.3,12-13)."А нечестивые - как море взволнованное, которое не может успокоиться, и которого воды выбрасывают ил и грязь. Нет мира нечестивым,- говорит Бог мой" (Ис.57,20-21). Почему же это? Потому, что они "милости Божией не приняли и примириться с Ним не хотели". "Всякий день простирал Я руки Мои к народу непокорному, ходившему путем недобрым, по своим помышлениям {вот отношение Господа к грешнику, несмотря на его грех}. Однако, "вот, что написано пред лицом Моим: не умолчу, но воздам, воздам в недро их беззакония ваши, - говорит Господь... - Вас, которые оставили Господа, забыли святую гору Мою, приготовляете трапезу для Гада и растворяете полную чашу для Мени" [61]), - вас обрекаю Я мечу, и все вы преклонитесь на заклание, потому что Я звал - и вы не отвечали, говорил - и вы не слушали, но делали злое в очах моих и избирали то, что неугодно Мне. Посему так говорит Господь Бог: вот, рабы Мои (т.е. обратившиеся к Богу) будут есть, а вы будете голодать" (Ис.65,2,6-7,11-13). - "Кто гнев Божий обратит на милость, и правосудие на милосердие, - говорит преп. Ефрем Сирин, - если не умолит Судию тот, кто сам себе связал бремя грехов и несет, и развязывает, и облегчает оное, когда хочет? Ибо увеличиваем бремена, когда тяжко грешим, и облегчаем также оные, когда горько каемся; и от нас самих зависит разрешать и вязать. Божие дело - прощать припадающих к Нему; ибо, действительно, у нас человеколюбивый Владыка, Который покаянием разрешает бремена рабов". Причина наказания, следовательно, не в необходимости как-нибудь удовлетворить правде Божией (ведь этого удовлетворения нет и после покаяния), а в том, что грешник не кается, продолжает пребывать во грехе и тем отчуждает себя от жизни Божией. Вражда, следовательно, не в Боге, а в человеке.

"Ты врага суща мя зело возлюбил еси", - поет наша Церковь [62]. Ради этой Своей любви Бог, не желая вменять людям этой вражды их к Себе, послал Сына Своего, чтобы примирить людей с Собою. Если же и после этого для некоторых благодать Божия является "тщетной", то это потому, что сами они не хотят внять Божию увещанию, не хотят примириться с Богом. Кто же в таком случае примиряется в крещении? Очевидно, не Бог, потому что Он зовет человека ко крещению, Он будит его веру и пр. Примиряется, следовательно, человек с Богом, т.е. человек, дотоле любивший только себя и грех, теперь откликается на зов Божий и с своей стороны решается не служить больше греху и не враждовать против Бога, решается, вместо вражды, быть в общении с Богом.

"Любовь Божия, - говорит преп. Ефрем Сирин, - не медлит выслушивать приходящих к Богу истинно. И не упрекает опять приходящего нечестивца: "для чего столько времени служил ты врагу и добровольно презирал Меня Владыку?" Не разыскивает, сколько протекло времени, а только на смирение, слезы и воздыхания припадающего к Нему взирает Владыка, потому что Он Предведец, как Бог и Создатель наш, вдруг прощает все грехи и ошибки в мыслях и делах, и говорит, чтобы принесли ему (припадающему) одежду первую и еще перстень на правую руку, и всем ангелам повелевает радоваться обретению этой души грешника". Конечно, совершенное остается совершенным, бывших грехов позабыть человеку нельзя (вспомним слезы апостола Петра). Но если человек станет свои грехи считать непроницаемой стеной между ним и Богом, то это будет смертный грех, отчаяние. Сознание бывших грехов только учит человека понимать милость и всепрощающую любовь Божию, а не возбуждает в нем ужаса пред гневом Божиим,

Извращение нравственной жизни при правовом понимании

Представляя в неправильном свете отношения Бога к человеку, правовое жизнепонимание извращает нравственную жизнь человека.

Сущность христианской жизни полагается в любви, которая есть исполнение закона (Рим.13,10). "Иисус сказал (законнику): возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею мыслию твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждаются весь закон и пророки" (Мф.22,37-40). "Если кто хочет идти за Мною, - говорит Господь, - отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною" (Мф.16,24). Отвечает ли этим требованиям правовое жизнепонимание? Можно ли сказать, что человек любит Бога больше всего, можно ли сказать, что он совершенно отвергся себя, когда человек исполняет волю Божию только в надежде - за это получить высшую награду? Ведь целью, которая освящает для человека доброделание, в данном случае служит не что иное, как благополучие, - средоточием жизни человека продолжает оставаться его собственное "я", а не Бог. Делая известную уступку в пользу закона Божия, человек в душе-то остается все прежним себялюбцем, желающим только своей выгоды. Правда, изречение о крестоношении относится к скорбям здешней жизни. Но справедливо ли этими скорбями ограничивать силу слов Спасителя? Не нужно забывать, что Господь никогда не учил нас внешнему благоповедению, как конечной цели, а имел в виду душевное настроение. Если, например, Он заповедовал остерегаться клятвы, подставлять другую щеку ударившему и проч., то это совсем не значит, что христианину предписываются именно эти действия (сектанты не имеют права гак ограничивать смысл этих слов). Для христианина обязательно то настроение, которое при известных условиях может выразиться в указанных действиях; эти последние служат только, так сказать, наглядным примером к учению, а не его содержанием. Точно то же следует сказать и о крестоношении. Господу, конечно, не нужны наши страдания, а нужно то настроение, которое делает для нас не только безразличным, но и радостным страдать за Христа, - нужно то самоненавидение, которое является прямым следствием и выражением любви к Богу. "Даждь ми, сыне, твое сердце", - говорит Премудрый (Притч.23,26). Между тем, делание из-за награды сердца-то именно и не дает, сердце-то именно принадлежит по-прежнему человеку, а не Богу. "Если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же" (Лк.6,33-34). Опять, Господь не о должниках наших печется, а хочет этим примером научить нас самоотвержению ради нашего Небесного Отца. "И будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым" (ст.35). Если же мы любим Христа и следуем за Ним только потому, что "ели хлеб и насытились" (Ин.6,26), - если мы делаем добро только потому, что от Бога ожидаем большего вознаграждения, то чем наше доброделание отличается от языческого? Ведь, и язычники, ожидая награды, могут делать добрые дела - совершают даже такие подвиги, пред которыми нельзя не остановиться в изумлении? Таковы, например, факиры, буддийские подвижники, некоторые дервиши и т.п. Все они, всякий по своему, ожидают себе награды или выгоды за гробом - и ради нее удручают свое тело, переносят обиды, отказываются от удобств и почестей мирской жизни и пр. Все отличие нашего доброделания от языческого будет состоять в том, что мы ожидаем себе награды от истинного Бога, тогда как буддисты, факиры и пр. гоняются за призраками; но в существе своем, с точки зрения настроения, мы от них нисколько не будем отличаться: мы будем такими же, как они, себялюбцами [63]. Нет, истинный последователь Христа "не делает греха" не из-за страха наказания и не по желанию награды, а потому, "что семя Божие пребывает в нем" (Ин.3,9). Доброделание его, таким образом, должно находить себе корень внутри души, должно проистекать не из саможаления, по самому существу враждебного Христову учению, а из любви к добру и Богу.

Обличение наемничества Отцами и Учителями Церкви

Вот почему Отцы и Учители Церкви со всею решительностью обличают доброделание из-за награды или из-за страха, это "корчемство", по выражению св. Григория Богослова. "По моему мнению, - говорит Климент Александрийский, - мы должны приходить к Логосу Спасителю не из страха наказания, не из-за обещания награды, а из-за превосходства добра самого в себе: такие станут в святилище одесную; воображающие же чрез раздачу тленных имуществ приобрести нетленные в притче о двух братьях названы наемниками" (Лк.15,11). "Если бы мы могли представить, - говорит он же, - что кто-нибудь предложил гностику, желает ли он выбрать познание Бога или вечную жизнь, и если бы эти две вещи, которые совершенно тождественны, были разделены, - то гностик без малейшего колебания избрал бы познание Бога, признавая, что обладание верой, которая от любви восходит к познанию, желательно само по себе", независимо от того, приятно ли или неприятно, выгодно или нет - для человека. "Если ты раб, - говорит св. Григорий Богослов, - бойся побоев. Если наемник, одно имей в виду: получить. Если стоишь выше раба и наемника, даже сын, - стыдись Бога, как Отца; делай добро, потому что хорошо повиноваться Отцу. Хотя бы ничего не надеялся ты получить, - угодить Отцу само по себе награда". "Совершенство, - по словам св. Григория Нисского, - не рабски, не по страху наказания удаляться от порочной жизни и не по надежде наград делать добро, с какими-то условиями и договорами, торгуя добродетельною жизнию, но теряя из виду все, даже что по обетованию соблюдается надежде; одно только представлять себе страшным - лишиться Божией дружбы, и одно только признавать драгоценным и вожделенным - соделаться Божиим другом, - это, по моему мнению, и есть совершенство в жизни".