С о. Крита Максим направился в Александрию72, где и застаем мы его в 633 году обращающимся, как выше было замечено, с Софронием. Из того письма Максима к Петру, в котором находится упоминание о протесте Софрония против обнародования униатских глав Кира, не видно, как держал себя Максим на первых порах пребывания в Александрии в отношении к унии Кира. Но другое его письмо к Петру проливает некоторый свет на положение, какое занял Максим относительно унии. На основании этого другого письма73 можно судить о том, что на первых же порах Максим заявил себя явным сторонником Софрония, которого он называет отцом и учителем74, разумеется – прежде всего, своим. После того, как протест Софрония не был уважен Киром, Максим, подобно Софронию, думал найти поддержку ортодоксальной партии в Константинополе. С этой целью Максим писал в Константинополь к сенатору Петру, прося его оказать содействие Софронию, который тогда нарочно за этим явился в Константинополь.

Прибыл Максим в Александрию в начале 633 года или, по крайней мере, не позже конца 632 года, а удалился в 639 году, и все это время, около шести лет, он провел, нужно полагать, в Александрии или в окрестностях ее, вообще в Египте. Не подлежит сомнению, что в Африку Максим явился из Александрии: об этом достаточно говорит указанное выше обстоятельство, заставившее его переселиться в Африку. Оно же говорит и о том, что событие это случилось не раньше 639 года, и, вероятно – в этом именно году. С другой стороны, нет решительно никакого основания предполагать, что после более или менее продолжительного пребывания в Александрии Максим возвратился в Хрисопольский монастырь, как обыкновенно представляют дело75, а затем вторично явился в Александрию: было бы более чем непонятно, по каким побуждениям и зачем Максим вторично прибыл в Александрию. Напротив, есть некоторые данные, косвенно указывающие на то, что Максим не возвращался в Хрисополис после путешествия в Александрию. Сюда должны быть отнесены, во–первых, вышеприведенные слова Пирра: «мы, – говорит Пирр про себя и Сергия, – не знали тебя в лицо»; едва ли бы подобное явление было возможно, если бы Максим вернулся из Александрии и жил в монастыре. Во–вто–рых, за то же говорит и то обстоятельство, что в письме к сенатору Петру, написанном уже из Африки, Максим рассказывает про известное столкновение Софрония с Киром в Александрии. Если бы Максим вернулся из Александрии в монастырь, то он постарался бы, конечно, не раз побывать в Константинополе у Петра, к которому он раньше обращался письменно за содействием. И быть не может, чтобы при личном свидании Максим не рассказал про это столкновение. Разумеется, странно было бы представлять дело и так, что все шесть лет Максим высидел в самой Александрии: ничто не мешало ему путешествовать по окрестностям города с проповедью обличения «религиозного новшества, появившегося в Александрии». Но где именно и в чем собственно провел Максим все эти шесть лет, об этом положительно нельзя ничего сказать. Кроме упомянутого выше письма к сенатору Петру, сохранились ехце два письма, написание которых должно быть отнесено к самому концу этого, александрийского, периода. Это письма к Косьме, диакону Александрийской церкви, и другое (рекомендательное) к Петру (смотр, во II отделе: время, место, цель и повод написания писем Максима). Но они ровно ничего не поясняют нам относительно пребывания и деятельности Максима в Александрии или вообще в Египте. Правда, одно из них – к Петру – показывает, что Максим работал в это время в направлении, указанном полемикой, углубляясь в самые основы ее; но это указание слишком общо, и не может быть распространено на весь александрийский период.

Со времени переселения Максима в Африку начинается новый период его жизни – период открытой, непрерывной и оживленной деятельности, всецело направленной на борьбу с широко распространившимся злом Церкви, всему Востоку угрожавшим серьезной опасностью. Дело в том, что до 40–х годов в Североафриканской церкви о монофелитизме знали лишь по слухам; но с 40 года и сюда начала проникать преступная пропаганда моно–фелитизма. Она занесена была сюда переселенцами из Египта, принужденными удалиться оттуда вследствие указанного выше обстоятельства, среди которых было, разумеется, немало и приверженцев монофелитизма. Понятно, что среди такого положения дел в Североафриканской церкви появление и деятельность здесь Максима были как нельзя более своевременны.

Прекрасно характеризует деятельность Максима в Африке за это время автор похвального слова Максиму. «Вступая в разговор с африканскими епископами, – говорится в жизнеописании Максима, – он своими божественными устами утверждал их в вере, наставлял и вразумлял их, как избегать коварства врагов и опровергать софистические умствования их. Многоопытный муж этот хорошо понимал, что для нас необходимы великое искусство и навык в диалектике, если хотим победить противников и низложить их надменную гордость, попирающую истинное знание. Поэтому он всячески возбуждал их (православных), одушевлял, воспламенял в них дух мужества, исполнял духом ревности. Правда, они (епископы) превышали его саном, но в отношении мудрости были гораздо ниже его, не говоря уже о других высоких качествах этого мужа. И они охотно внимали его речам, беспрекословно повиновались его убеждениям и советам, польза которых была так очевидна… И не только клир и все епископы, но и народ, и все начальники – все чувствовали в себе какое–то непреодолимое влечение к нему. Все жители не только Африки, но и близ лежавших островов почитали Максима как своего наставника, учителя и вождя»76.

Деятельность Максима за время пребывания в Африке не ограничивалась одними устными собеседованиями с африканскими епископами. Одновременно он вел полемику и письменно: из Африки Максим написал большую часть сохранившихся до нашего времени своих писем. Следя за развитием монофелитизма, насколько позволяли ему это обстоятельства его внешней жизни и пространственная отдаленность от центров монофелитского движения, в письмах, написанных за это время, Максим полемизирует, главным образом, против основного положения собственно монофелитизма, впервые сформулированного в известном послании Гонория.

Помимо прямого своего интереса – догматического (а с этой стороны они особенно ценны) – письма рассматриваемого периода, который можно назвать по месту нахождения Максима африканским, не безынтересны для нас еще в том отношении, что в них и только в них мы находим некоторые довольно ценные биографические данные относительно места деятельности Максима за время пребывания в Африке, относительно времени написания самых писем и т. п. Так, из одного письма к Марину, пресвитеру Кипрской церкви (t. II, col. 133 – 137), очевидно, что Максим вращался сначала в Бизаценской области (?? ?? ???????), а потом в проконсульской Африке, и именно в Карфагене77. В другом письме–к Иоанну кубикулярию (col. 460 – 509) – находим прямое указание на время и повод написания его78. При сопоставлении этих двух указаний мы приходим к следующему заключению: перед и во время написания упомянутого письма к Иоанну кубикулярию Максим проживал в Карфагене79. Следовательно, пребывание Максима в Карфагене падает на 641 год. А пребывание в Би–заценской области, на основании письма к Марину, должно быть отнесено к непосредственно предшествовавшему времени, т. е. или к началу 641, или к концу 640 года. А мы знаем, что как раз около этого последнего времени Максим и прибыл в Африку. Следовательно, по удалении из Александрии Максим явился, прежде всего, в Бизацинию, и именно, быть может, в Адрумет – приморский портовый город; затем переселился в Карфаген. Обращая внимание на то обстоятельство, что впоследствии епископы трех африканских провинций – Бизацинии, Нумидии и Мавритании – на соборах, составившихся в этих провинциях, решительно высказались против монофелитизма, можно допустить, что после пребывания в Карфагене, более или менее продолжительного, Максим путешествовал по Нумидии и Мавритании и отсюда снова вернулся в Карфаген.

Максим прожил в Африке около пяти лет. Пятилетнее пребывание его здесь завершилось весьма знаменательным фактом, имевшим значение не только в жизни Африканской церкви, но и в целой истории монофелитских движений. Это знаменитый диспут между Максимом и экс–патриархом Пирром. Дело в том, что после довольно непродолжительного управления Константинопольским патриархатом в октябре 641 года 80 Пирр должен был сложить с себя патриаршее звание81 и бежал через Халкидон82 в Африку. Время появления Пирра в Африке неизвестно. Известно только, что в Африке Пирр имел несколько столкновений с Максимом, после чего между ними состоялся публичный диспут. Это было в июне месяце 645 года. Хотя о месте столь важного события нигде не упоминается, но, скорее всего, можно допустить, что оно имело место в Карфагене, резиденции наместника Африки. На диспуте присутствовали несколько епископов, Григорий «????????????» патриций и много «знатных и благочестивых» мужей83.

Предметом84 диспута служил, главным образом, вопрос о ?????? в приложении ко Христу. Пирр настаивал на необходимости признания одной воли во Христе, в силу единичности ипостаси. Максим, напротив, доказывал необходимость исповедания двух природных воль и действований, в силу двойства природ Христа. Разбивая шаг за шагом положения и возражения противника, Максим не оставил ни одного возражения Пирра неотраженным, ни одного своего положения – неоправданным и вышел из этой диалектически тонкой борьбы торжествующим победителем. Диспут закончился публичным признанием со стороны Пирра своего и своих предшественников заблуждения и желанием примириться с Вселенской Церковью. Во исполнение желания, Пирр тут же просил Максима о том, чтобы ему, Пирру, было позволено лично предстать пред лицо римского первосвященника и собственноручно вручить последнему акт отречения от своих заблуждений85.

Согласно желанию Пирра, в том же 645 году Максим вместе с Пирром86 отправился в Рим. Здесь перед лицом папы, публично, в присутствии многочисленного клира и большого собрания народа, Пирр прочитал им самим составленный «Libellus», анафе–матствовавший монофелитство и «Ектесис», после чего был принят папой в церковное общение и восстановлен в звании патриарха Константинопольского87.

Что касается самого Максима, то мы решительно затрудняемся сказать что–либо определенное относительно времени его пребывания на этот раз в Риме, а, тем более, относительно деятельности его за это пребывание. Биограф Максима решительно умалчивает как об этом путешествии Максима вместе с Пирром в Рим, так и вообще о времени и обстоятельствах появления и пребывания Максима в Риме. Несомненно лишь то, что в 645 или в 646 году Максим был в Риме: помимо прямого сообщения об этом, сделанного самим Максимом или другим кем от его имени в приложении к актам диспута с Пирром, мы имеем стороннее указание на пребывание Максима за это время в Риме. В актах судопроизводства над Максимом мы встречаемся, между прочим, с такого рода обвинением, выставленным против Максима при начале судебного процесса в 655 году: 9 лет тому назад (т. е. в конце 645 года), через устную передачу сна папе Феодору Максим возбуждал Григория, префекта Африки, к возмущению против империи88. Правда, обвинение – ложное: Максим отверг его, но для нас важна отмеченная нами подробность обвинения. На основании этой последней заключаем, что в конце 645 или в начале 646 года Максим был в Риме. Долго ли на этот раз Максим оставался здесь, неизвестно. Судя по тому, что в 647 году мы снова застаем Максима в Африке89, правдоподобно представлять дело в таком виде, что после довольно непродолжительного пребывания в Риме Максим вернулся в Африку для завершения своей долговременной полемической деятельности там и для упрочения фактического торжества ортодоксии над монофелитизмом, впервые сказавшегося в победе Максима над Пирром. Подобное соображение может находить для себя некоторое оправдание в том обстоятельстве, что по инициативе Максима и, быть может, в его личном присутствии в первой половине 646 года90 в Африке составились соборы из епископов Африки и соседних островов91 под председательством трех провинциальных митрополитов (primarum sedium episcopi): Колумба Нумидийского, Стефана Бизаценского и Репарата Мавританского92. На них торжественно было осуждено монофелитство, как ересь. Об этих африканских соборах говорят три соборных послания и письмо Виктора, епископа Карфагенского, читанные на латеранском соборе 649 года. Одно из них, составленное на соборе представителей трех упомянутых провинций, представляет коллективную просьбу папе Феодору принять решительные меры против ереси93. Другое – соборное послание к константинопольскому патриарху Павлу от лица епископов всей Африки (исключая проконсульскую провинцию) с заявлением о прекращения церковного общения Африканской церкви с константинопольским епископом, если этот последний не отречется от ереси и не сорвет с церковных дверей «Ектесиса»94. Третье – послание к императору Констансу от епископов Бизаценской провинции с такой же просьбой, как и к папе Феодору95.

Так отнеслась одна часть Запада, Африка, к религиозному новшеству, вышедшему из Константинополя. Бросим беглый взгляд назад и посмотрим, как отнеслись в Риме к новой попытке введения унии Сергием на началах, выраженных в «Ектесисе».

Выше было замечено, что за получением императорского утверждения избранного сразу же по смерти Гонория Северина в Константинополь были посланы из Рима апокрисиарии. В качестве условия утверждения новоизбранного папы им было предложено тогда подписать «Ектесис». Они отказались дать подпись, и «Ектесис» был послан в Рим новоизбранному Северину. А так как этот последний не давал своей подписи под «Ектесисом», то дело утверждения затянулось на довольно продолжительное время. Императорское утверждение было получено лишь 28 мая 640 года96 при обещании, данном легатами, принятия «Ектесиса» со стороны папы97. Но обещание так и осталось обещанием. Получив утверждение, Северин издал декрет, осуждавший монофелитс–тво98. Спустя 2 месяца и 4 дня после утверждения, 2 августа 640 года Северин скончался и 4 числа был погребен99.

Преемник Северина, Иоанн IV, вступивший на папский престол 25 декабря 640 года после 4 месяцев и 24 дней интерпонтификата100, еще более решительно высказался против монофелитизма, узакониваемого «Ектесисом». В самом же начале своего правления, в январе 641 года, Иоанн IV созвал в Риме собор, на котором отверг «Ектесис» и анафематствовал монофелитское лжеучение101. Об отвержении «Ектесиса» папа тотчас же послал известие патриарху Пирру, чем и побудил умирающего Ираклия сложить с себя вину в авторстве «Ектесиса» на умершего Сергия в известном письме к Иоанну IV102. Несколько позднее, уже по смерти Ираклия, папа отправил послание к молодым императорам, сыновьям Ираклия, Константину и Ираклиону, предлагая в нем ????? православного учения (– о двух волях и действованиях во Христе) и апологию предшественника своего Гонория103.

На послание Иоанна IV отвечал, по смерти своего отца Константина (+ 29 мая 641 года), император Констанс, обещая сорвать с церковных дверей «Ектесис» и предать его огню104.