9. Молятся ли теософы?

Вся жизнь христианина наполнена молитвой. «Бог есть любовь» (1Ин.4:8), а с тем, кого любишь, хочешь быть вместе. Молитва – это беседа с Богом. Но как к молитве относятся теософы? «Верите ли вы в молитву и молитесь ли вы?... Нет. Вместо того, чтобы говорить, мы действуем… Вы не возносите молитв даже Абсолютному Принципу? … Зачем нам это делать? Будучи весьма занятыми людьми, мы вряд ли можем позволить себе тратить время на обращения со словесными молитвами к чистой абстракции (выделено нами. –В.П.)…»93.

Теософия проповедует своеобразный «атеизм»: Бог есть «чистая абстракция», то есть Его нет, а значит, и молиться некому. Но все же в теософии есть особый вид «молитвы»: «А есть какой-то иной вид молитвы?... Несомненно; мы называем её волевой молитвой, и это скорее внутренняя команда, чем прошение… Кому же тогда вы так молитесь?... Нашему "Отцу Небесному" — в эзотерическом его понимании… Это нечто отличное от того, что вкладывается в это понятие в богословии?... Совершенно. Оккультист или теософ обращается к своему Отцу, который втайне (прочтите и попытайтесь понять 6 стих VI главы Евангелия от Матфея), а не внекосмическому и потому конечному Богу; и этот "Отец" — в самом человеке… Тогда вы делаете из каждого человека этакого бога? … Пожалуйста, говорите "Бога", а не "этакого бога". В нашем понимании внутренний человек и есть тот единственный Бог, которого мы можем познать. …И молитва, как только что отмечалось, — не просьба. Это скорее таинство, оккультный процесс, которым конечные и обусловленные мысли и желания, негодные для восприятия абсолютным духом, который необусловлен, переводятся в духовные повеления и волю; и называется этот процесс "духовной трансмутацией". Сила наших пламенных устремлений превращает молитву в "философский камень" или то, что претворяет свинец в золото. Единственная однородная сущность, наша "волевая молитва" становится активной или творящей силой, по нашей воле производящей следствия»94. То, что теософы называют молитвой, называется по-другому – самовнушением. Но попытаемся все же, следуя совету Е.П. Блаватской, вникнуть в суть стиха из Евангелия от Матфея (6:6): «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно». Данному стиху предшествует: «И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою» (Мф.6:5). Как видим, все сводится к тому, молится человек Богу или стремится создать себе имидж благочестия. Никакой эзотерики здесь нет. Что же касается понимания Е.П. Блаватской молитвы как «творящей силы, по нашей воле производящей следствия», то здесь уместно вспомнить слова молитвы Христа в Гефсимании: «не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк.22:42).

Чему же еще учит теософия, говоря о молитве? «…У молитвы есть и некоторые другие значения, помимо тех, что придают ей христиане. Она означает не только мольбу или просьбу, но давние времена значила скорее повеление и призыв. Мантра, или ритмически распеваемая молитва индусов, имеет именно такой смысл, поскольку брахманы считали себя выше обычных дэв или "богов". Молитва может быть призывом или вредоносным заклинанием, и даже проклятием…»95; «Вы хотите сказать, что молитва — это оккультный процесс, вызывающий физические результаты? … Да. Сила воли становится живой силой…»96. Е.П. Блаватская явно путает молитву с заклинаниями и заклятьями. Она пишет: «Преследования Церкви никогда не были направлены против Магии, когда она была ортодоксальная, ибо новая Теургия, учрежденная и регулируемая отцами и теперь известная христианскому миру, как “милость” и “чудеса”, была, и все еще есть, когда она случается, только Магия – сознательная или бессознательная. Такие феномены, которые перешли к потомству под названием “божиих чудес”, были сотворены посредством сил, приобретенных великою чистотою жизни и экстазом. Молитва и созерцание, добавленные к аскетизму, являются лучшими средствами дисциплины, чтобы стать теургом, когда нет регулярных посвящений. Ибо сильная молитва о совершении чего-либо желаемого есть только сильная воля и желание, имеющие своим результатом бессознательную Магию…»97. Судя по всему, Е.П. Блаватская была большим «знатоком» учения Церкви. Но если бы она внимательнее читала Священное Писание, то могла бы найти в нем много интересного для себя, например: «Но внезапно, в один день, придет к тебе то и другое, потеря детей и вдовство; в полной мере придут они на тебя, несмотря на множество чародейств твоих и на великую силу волшебств твоих» (Ис.47:9); «Мужчина ли или женщина, если будут они …волхвовать, да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них» (Лев.20:27).

Е.П. Блаватская пишет: «…Иисус — советует: "И если чего попросите во имя мое, то сделаю". Конечно, эта цитата, взятая в буквальном смысле, противоречит нашим утверждениям (выделено нами. – В.П.). Но если понимать её эзотерически, с полным знанием смысла слова «Христос», которое представляет атма-буддхи-манас98, Высшее Я, то она сведется к следующему: единственный Бог, которого мы должны признавать и которому мы должны молиться (а точнее, действовать в согласии с ним) — это тот Дух Божий, храмом которого является наше тело, где он и пребывает»99. К несчастью для теософов, и к счастью для христиан, все Священное Писание противоречит теософским выдумкам: «И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю. Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин.14:13-15).

Христос заповедал своим ученикам: «Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день…» (Мф.6:9-11). Теософия же учит: «…человек… обращающийся с такой молитвой принадлежит к числу людей непросвещенных, с представлением о Боге, неизбежным на этой стадии развития: он смотрит на Бога как на подателя всего, в чем нуждается его повседневное существование, и он обращается к Нему за хлебом насущным так же естественно, как дитя обращается к своим родителям. Типичным примером такого обращения служит случай с Георгом Мюллером из Бристоля, когда он еще не был признан миром как выдающийся филантроп, когда он только начинал свое дело милосердия и был без денег и без друзей. Он просил о пище для детей, у которых не было иной помощи, кроме его сострадания, и деньги притекали к нему всегда в необходимом количестве. Что же происходило на самом деле? Его молитва была горячим и сильным желанием, и оно создавало форму, в которую и облекалась живая сила и направляющая энергия этого желания. Это вибрирующее живое создание было воодушевлено единой мыслью: помощь необходима, необходима пища для детей; и эта мысль носилась в невидимом мире мыслей, ища ответа. В это же время сострадательный человек мог пожелать прийти на помощь к нуждающимся и искал случая к тому. Как магнит действует на железо, так и его сострадательное настроение подействовало на созданный мыслеобраз, который и был привлечен к нему»100.

Если апостол Петр призывает: «…будьте благоразумны и бодрствуйте в молитвах» (1Пет.4:7), то теософия утверждает, что «молитва является облагораживающим деянием, когда она представляет собою сильные чувства, горячее желание, рвущееся из самого сердца ради добра для других людей и когда она совершенно свободна от какой-либо эгоистичной личной цели…»101. В молитве православного человека важны не чувства, а трезвение, внимание. Эмоциональность, экзальтированность в молитве вредны и являются дорогой к прелести, ложной духовности: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (Ин.18:36).

10. Иисус Христос и первые христиане – ессеи, гностики или буддисты?