Праздник Преображения

19 августа 1976 года

Так люблю это время, этот праздник! Вечером, естественно, особенно тянет в более тихую и спокойную обстановку, чем городская толкучка. Решившись пораньше отпроситься с работы, лечу на всех парах на вокзал, на электричку. Времени мало. Но и оно, малое, даст душе хоть немного «воли». Еще бы: над рельсами дрожит теплый воздух, стрекочут кузнечики, так медово пахнет таволга у канав, пестреет иван-да-марья, цветет клевер. Небо ясное, голубое, чуть розоватые облака. Жаль, что нельзя не спешить. Жаль и пропустить что-нибудь из всенощной, тем более что до конца стоять ее не удастся. Довезла электричка. Звон зовет к службе. Народу еще не очень много, потом набьется полный храм. Когда какое-то время не бываешь в Лавре, то хочется, ни о чем не думая, просто стоять и слушать монастырскую службу, по силе вникая во все. Сил, правда, мало. Предшествующая суета, напряженность и усталость, следующая за всем, не дают целиком уйти в службу. На помощь приходит... новопостриженный монах! Кто он — не знаю, да и нужды нет знать. Он стоит на солее, к нам спиной, держит зажженную свечу. Она волей-неволей приковывает к себе внимание. Разумеется, вместе с ним. Вокруг бегают послушники, что-то поправляя, внося-унося... В положенный момент — на литию, затем на полиелей — чинно выходит отец наместникCXLIII с сослужащей братией, а новый монах стоит, будто ничего вокруг не происходит и никого рядом нет. Вот бы так: суетятся вокруг, спешат, волнуются, раздражаются, кипят... а стоять бы, не обращая ни на что пустое, лишнее, мелочное внимание, не рассеиваться, не гасить свою свечу. И в делах, и в толпе, и везде, всюду — не отрывать бы мысленного взора, памяти от предстояния Богу! Конечно, как не вспомнить такой же праздник много лет назад в другой обители и тоже с постригом. Тогда мне была дана неповторимая радость находиться вдали от всякой суеты. Была келия, пусть на время, совсем не на долгое, но все-таки она была... Было солнце и голубые лесные дали. Было четыре стены и два окошка. Было дело, была тишина, удивительно наполненная жизнью, светом, памятью о Господе. И было все это как дар, незаслуженный, чудесный. Стены видимые ограждали от всякой суеты и всего внешнего, но были и стены невидимые — молитвы старцев, почему-то вдруг, безо всякой с моей стороны заслуги, оградившие от утомительной мелочности всего земного, открывшие красоту нездешнего мира и радостной тишины. Глубокой, внутренней, в сердцевине которой свет. Самое обычное дело — не отнимало ничего, не мешало, не утомляло так, как будет все потом, без этой огражденной старческими молитвами обстановки. Никогда ничего подобного больше уже не было, но и за то, что было в Глинской пустыни,— слава БогуCXLIV! «Слава Тебе, показавшему нам свет!» Не мне судить, что осталось от него в душе в последующие годы. Слава Богу, что хоть как-то он пробивался через все тучи. И теперь, у Преподобного, он горит огоньком свечи, сияет радостным воспоминанием. Как выразить всю благодарность Светодавцу за то, что было, за хотя бы приблизительное понятие о том, что хорошо быть с Господом, что при этом можно забыть себя совершенно, помня, правда, о необходимости кущи или сени для Господа, чтобы Он всегда был рядом. С Ним хорошо! Не забыть бы об этом в неизбежной суете, не потакать бы своей слабости, лени... Пронести бы память о свете, как огонек свечи, через все невзгоды, трудности... благодаря непрестанно Господа и ныне, и присно, и во веки веков...

К празднику Преображения

19 августа

Не все мои листочки-воспоминания хранят даты. Конечно, это лучше бы исправить, но время ушло, да и писалось в этих отрывочных воспоминаниях не многое, даже не всегда главное. Писалось чаще всего с одной целью — выразить благодарность Богу и преподобному Авве. Даже мысль собрать их и как-то объединить пришла много позже, потому и не следую точно времени их написания, а стараюсь сохранить отдельные штрихи празднований, которые могли бы оттенить и ярче выявить основную идею замысла — благодарность Богу. Так, могу сказать, что в Лавре, еще в детские годы, когда наместником был отец Пимен (Извеков)CXLV, в будущем Патриарх, впервые услышала о том, что фаворскому свету посвящены целые книги! Это очень удивило. Как о таком невыразимом явлении, как нетварный свет (что он — такой, узналось, естественно, позже), можно много говорить и писать?! Удивило и запомнилось имя святителя Григория ПаламыCXLVI. Обо всем этом — о святителе Григории и его творениях — мы узнали из проповеди будущего Патриарха. Тогда же вспыхнуло желание прочитать написанное святителем Григорием, хотя не было никаких надежд на его исполнение. Прошли годы, но не прошло стремление в такой праздник бывать на службе в Лавре. Слава Богу, что это удавалось.

На всенощной светлее от белых с серебряным люрексом облачений духовенства. Заметно уходит лето. У икон уже осенние цветы — белые гладиолусы и густо-малиновые флоксы. Паремии уносят на Синай и в глухую пустыню, где пророк Илия спасался от гнева Иезавели. Все хорошо, никуда не тянет, ничего другого не хочется, и если еще о чем-то можно жалеть, то только о том, что нет соответствующей подготовки к празднику, что многое из службы убегает от внимания или скользит по поверхности. Наверное, об этом всегда будет болеть душа. Никто не попался нам, к кому можно было бы попроситься на ночлег, и мы поспешили на электричку. Не близко, конечно, но ничего, не привыкать. Утром уже значительно темнее и прохладнее. Луна и звезды! Быстро собираемся и идем на вторую платформу, как написано в расписании. Электричка подходит к третьей! Народу мало, времени тоже. Прыгаем, вспомнив молодость, с одной платформы, карабкаемся впопыхах на другую. Машинисту, наверное, смешно смотреть на нас, а нам бы только успеть... Успели! Слава Богу, медленно ползем вместе с электричкой, но в 6 часов уже идем по Посаду в серо-голубом рассвете. Над головой протрубили молодые лебеди. Низко летят. Видны их длинные белые шеи. Они покружили над речкой и исчезли, улетели на юг.

Мы успели к началу литургии и даже до литургии успели поисповедоваться. Многие из учащихся причащались. Это особенно приятно, когда много причастников. Пусть лично незнакомые люди стоят рядом, идут потом чинно к одной Чаше, главное — она всех объединяет. Церковь собирает и возносит к Богу. Литургия в праздники так быстро проходит! Вынесли поднос со всем великолепием плодов земных: виноград, персики, яблоки, груши. Освятили их, потом покропили всех присутствующих. Обычно в храме в этот день к запаху ладана прибавляется густой аромат зрелых яблок, будто храм переместился в сад. Нам опять надо спешить на электричку. Там, если удастся сесть, можно будет вздремнуть и сквозь дрему думать о свете, фаворском свете, который может одним своим лучиком, хотя бы самым маленьким, преобразить все в душе... Но если и не испытает душа такого чуда, уже то, что была возможность помолиться на литургии в Лавре, стоит признания: Хорошо нам здесь, Господи!80

Преображение

19 августа 1994 года

Жара быстро сменилась значительным похолоданием. Небо затянуло плотным серым пологом. Только накануне Преображения появились разрывы и радостная голубизна сверкнула в них. На всенощную поехала в Данилов монастырь: очень хотелось дружного, согласного и мужественного звучания тропаря и кондака празднику. Пели неплохо, но как-то вяло, без огонька. Прочитанная накануне Служба по Минее оживила в памяти слова и воспоминания о прежних службах в этот день, но в храме всегда хочется снова получить искорку, оживить ею уставшую душу. Надо в Лавру! Хорошо, что удалось законспектировать воспоминания Дубовой о виденном на Фаворе в 1993 году. Теперь все мысли устремлены к Лавре. Надо пораньше встать, чтобы успеть уже к поздней литургии, к ранней никак не получится.