Читают быстро, размышлять некогда, но ведь не первый раз мы слышим это, и потому вновь встает в памяти знакомая благодарность Богу, когда Иона осознал, что спасен от кита; его досада, что Бог все-таки пожалел покаявшихся; досада его от потери легкой тени от тыквы… Все подробности этой вставки в серьезные и строгие слова древних пророков, кажется, позволяют несколько отдохнуть вниманию. Но стоит вспомнить, что именно Иона, выброшенный на берег, стал первым изображением-символом Воскресения Христова,— и уже не будешь к этому повествованию относиться легко и менее серьезно, чем к другим.

Пятая паремия46 напоминает известный вопрос Иисуса Навина: Наш ли еси, или от супостат наших? Здесь мы слышим о пасхе, только что отпразднованной перед мощными стенами Иерихона, о встрече с Архистратигом Силы Господней. Казалось бы, это надо читать в другое время. Какое отношение имеет это к нашей Пасхе? Оказывается, имеет. Здесь Церковь напоминает нам о явлении Силы Божией в лице Архистратига как предзнаменовании близости надежной защиты в предстоящей всегда — всем и каждому в отдельности (пока мы в пути) — битве с врагом спасения. Защита эта в лице Господа, победившего ад и смерть силою Крестных мук и Своего Воскресения.

Шестая паремия47 — последняя, перед тем как начнется перекличка двух хоров и мощного чтеца, который приведет нас на берег Чермного моря, в стан тех, кому предстоит пройти его по вдруг оголившемуся дну. Сильный ветер, неожиданность совершающегося перед глазами, страх погони, гибель преследователей и, наконец, хвала Избавителю! Исход сынов Израилевых был прообразом Воскресения Христова. Уже не Моисей, а Господь ведет верных Своих по самым опасным и часто скользким путям, ободряя, вдохновляя, защищая их и в конце концов спасая Своей жертвенной любовью и Своим Воскресением.

Чтец читает нараспев: Поим Господеви… Голос его тонет в хоре священников в алтаре: «Славно бо прославися». Не успели они до конца допеть, как подхватывает клирос: «Славно бо прославися». Чтец читает стихи песни пророка Моисея, но хоть он и стоит близко, и читает громко, слова его тонут в перекличке хоров. Заканчивает он один. На весь храм гремит его голос, громкий, торжественный: «Славно бо прославися». Пел диакон, высокий, рыжеватый, имени его не знаю.

Седьмую паремию48 вышел читать другой. Слова пророка Софонии: Потерпи Мене в день Воскресения уверяют, что всякое нечестие не избежит наказания, а благочестие получит заслуженную похвалу. Призыв к радости дойдет не только до дочерей Сиона и Иерусалима, но отзовется в каждой верующей душе-христианке, потому что сказано: воцарится Господь посреде тебе, то есть будет Господь царствовать среди близких Ему, и никто не причинит им никакого зла.

В следующей, восьмой, паремии49 мы слышим о чуде воскресения мальчика, сына вдовицы, жившей в Сарепте Сидонской. К ней послан был пророк Илия, у нее он прожил время сильного голода, силой Божией умножая горсть муки и немного масла.

Пережили трудное время, выжили. И вот мальчик внезапно заболел и умер. Мать его приняла эту смерть как наказание за прежние грехи. Пророк жалел вдову, молился над умершим, и он ожил. Вспоминая это чудо перед Пасхой, мы понимаем, что ветхозаветные воскрешения, как и новозаветные (сына наинской вдовы и дочери Иаира50), только оттеняют, подчеркивают силу совершенно исключительного чуда — Воскресения Христова, которое по своим последствиям выше всех сравнений и чудес.

Девятая паремия51 словами пророка Исаии говорит о радости: Да возрадуется душа моя о Господе. Обычно мы слышим эти слова, обращенные к архиереям, но сейчас они — для всех! И в конце: Якоже радуется жених о невесте, тако возрадуется Господь о тебе! Самый известный и большинству близкий образ горячей любви — юной, чистой, всего ждущей и надеющейся, любви юноши и девы — лишь слегка может напомнить ту любовь, которая душу христианскую делает невестой Христу. Свою любовь Он доказал смертью и воскресением. А душа? Если душа каждого — невеста Жениха Христа, то она свидетельствует свою любовь верностью и терпением. Путь души лежит через испытания и радость; а полнота радости возможна лишь в Царствии Божием.

Сменяется чтец, и мы слышим в десятой паремии52 об испытании Авраама. Простые, спокойные строки Бытия повествуют лишь о сборах и путешествии к месту жертвоприношения. О них стоило бы подумать заранее, попробовать найти для себя уроки, но ведь всегда некогда. Сейчас же, слушая об Исааке, приносимом в жертву и чудом оставшемся жить, мы знаем, что он — прообраз Христа.

Но к этому моменту, мне кажется, самая подходящая мысль выражена апостолом Павлом в Посланиях к Римлянам53 и Евреям54. Он говорил, что вера Авраама предполагала и возможность воскресения из мертвых. Бог может все, и потому можно решиться на все, не задавая себе ненужных вопросов и не терзая душу сомнениями.

И снова — в одиннадцатой паремии55 — пророк Исаия, «ветхозаветный евангелист», который пророчествует о Христе, и слова его пророчества повторяет Господь в Евангелии56: Дух Господень на Мне, и силою этого Духа провозглашается лето Господне приятное. Иудеи имели в виду внешние блага, которыми отмечался всякий 50-й год, когда по закону Моисея рабов отпускали на волю, должникам прощали долги. Господь же говорил этими словами о Своем Царстве. Мы знаем, что через смерть Спасителя исполняется пророчество о радости верующих в Евангелие.

Строки «Царств четвертых»—паремия двенадцатая57 — уводят нас к неведомому городу Соман (или Сонам), где жила на редкость внимательная и заботливая женщина. Она просила мужа сделать пристройку к дому, чтобы в ней было удобное помещение для пророка Елиссея, где он мог бы молиться и отдыхать, никем не стесняемый. Пророк был удивлен и хотел чем-то отблагодарить ее. Слуга подсказал: у нее нет сына. Пророк помолился и сказал соманитянке, что через год у нее родится сын. Так и было. И здесь, как и в Сарепте Сидонской, мальчик умирает и возвращается к жизни по молитве пророка.

И опять мы слышим о силе Божией, подготавливающей сознание к возможности чуда, хотя оно ни в коей мере не сравнимо с чудом Воскресения Господня.

В тринадцатой паремии58 звучит скорбь плененных иудеев. Скорбь о своем храме, о тех, кто оставил веру отцов. Эта скорбь повторяется в веках и прообразует скорбь верных Христу в самый горестный для них момент — Его погребение, и в то же время она указывает на то, что все тучи исчезнут и мгла рассеется в лучах Воскресения.