Пасхальный канон в пятницы

(от Фоминой седмицы до пятой седмицы по Пасхе)

По пятницам, начиная со 2-й седмицы по Пасхе, в Троицком соборе были удивительные службы: Пасхальный канон, обращенный к Божией МатериCII. Он пронизывал собой все, пелся по подобию Пасхального канона. Сразу же, прислушавшись, захотелось иметь перед собою слова, чтобы не одно сознание, что это — воззвания к Божией Матери, но и смысл их приближал радость: помнят здесь о посещении Богоматери, помнят целых шесть веков! Пока вникаешь в первые строки (мелодия «скачет» быстро, как горная река, сверкая на солнце), уже слышно: «Се Пречистая грядет...». И совмещается несовместимое: древняя деревянная изба-келия, сияние неземное, окружающее Приснодеву, старец Преподобный, склонившийся перед Ней в молчании и трепете, и — собор в сиянии множества свечей, лампад, бликов на серебряной раке Преподобного и в окладах икон. Тишина той обители— и многолюдность теперь, треск лучин тогда — и могучий юношеский хор сейчас. Дай Бог, чтобы самое ценное, глубинное выражалось одним: верой, любовью, преданностью. Странно, но про этот канон не все знают. Еще более удивительно то, что о нем не говорят не только где-то, но и в Лавре. Его надо для себя открыть, надо найти текст, надо в него вчитаться, чтобы содержание растворилось в пасхальной радости не только пасхальных недель, но и живого ощущения того, как жива в душах, пусть некоторых, не всех, память о посещении Богоматери, об обещании Ее хранить обитель, о молитве Преподобного основателя, обнимающего на века вперед и будущих насельников, и будущих паломников. В конце канона призыв: «Приидите, монахов множества, исполнимся Божественнаго благоухания, заступлением Божия Матери...» звучит как клич, но как исполнить, если нет живой памяти и стремления ею жить? Но не у всех же нет. Стоим, слушаем... Пусть нас не так много, как хотелось бы, но поют учащиеся, поют краски икон, поют стены и своды хвалу Богоматери, когда-то благословившей эту землю, эту обитель, всех нас — бывших, сейчас стоящих и еще только собирающихся сюда приехать.

По дороге

От отпуска осталось несколько дней специально для отдания Пасхи и праздника Вознесения Господня. Тянет в знакомые леса Подмосковья, особенно в ближайший к Лавре, откуда видно сияние креста на колокольне и слышен звон. Под праздник, которым кончается Пасха, иду лесом к озеру и дальше — в Лавру. Тепло, тихо, людей мало — рабочий день. Пробираюсь ельником, поглядывая на дорожку. Такие привычные, всегда по-разному радующие места. На пути попадаются нежно-лиловые глазки фиалок. Совсем низкие и с вытянутыми стебельками на кочках, они будто специально смотрят, прямо заглядывают тебе в лицо, уверяя, что украшают землю к празднику. С легкой грустью думается о том, что кончается Пасха. Жаль это время, всегда жаль, хотя и знаешь, что никогда она не кончается. И если в храмах кончают петь, то в душе она может быть всегда. Может, но не всегда бывает. И так хочется получить от Господа что-нибудь радостное, пережить что-то особенно волнующее, светлое, нездешнее. Время еще есть, и я устраиваюсь на солнечной полянке под елкой почитать акафист. Читаю, почти не глядя в молитвенник, смотрю во все глаза на зелень, пронизанную теплым солнечным светом. Вместе с ним незаметно, но вполне ощутимо в душу проникает удивительное живое ощущение того, что говоришь: «Господи...» — и Он слышит! Пусть на миг, но оживает чувство присутствия Божия. Никаких чудес не надо, только б никогда не кончалось это... Знаю, что вот-вот пройдет, кончится, все станет как всегда. Не хочется уже ни о чем думать. Затаив дыхание иду, боясь резким движением или минутным отвлечением спугнуть это чудо. В этом чутком безмолвии, в этой хрупкой мимолетной красоте земли, в мгновенном касании нездешнего света Господь близ. Здесь это пройдет. Даже должно пройти, чтобы там, по милости Божией, не проходило. Трудиться надо для этого много. Молиться, трезвиться, терпеть, ждать... и не унывать.

На Троицу

19 июня 1994 года

На Троицу, как известно, земля именинница. Эти именины, а главное, конечно, такой праздник влечет в обитель Преподобного, не зря названную Домом Святой Троицы. Хорошо бы, конечно, пройти остановку пешком по пути к Лавре, помолчать, послушать шум листвы, шелест трав, подумать — словом, отключиться от городской суеты... Не всегда получается так, как хочется. Главное — попасть в Лавру на службу, а остальное и потерпеть можно. Конечно, надо готовиться. Службу почитать бы... Времени, как всегда, в обрез, и могу успеть лишь прочесть паремии, до того как они зазвучат в Лавре. Главное, не пропустить бы без внимания то, что поможет понять труд владыки Виссариона (Нечаева)CIII, посвященный как раз разбору паремий. Благодаря ему начинаешь понимать, что события ветхозаветных времен не просто похожи на знакомые нам, они включены в нашу жизнь, жизнь нашей Церкви и призваны многому научить нас. Паремиям не везет: о них не вспоминают в проповедях, к ним не обращаются за примером, их читают, «раз положено», и этим ограничиваются. Может быть, поэтому, перечитывая их перед поездкой в Лавру, чувствую неодолимое желание записать то, что при чтении обращает на себя внимание. Интересно: каждая паремия преподносит три урока, или вывода. Наскоро их записываю, зная по опыту, что они могут весьма скоро улетучиться.

И вот «Числ чтение» — первая паремия63. Сразу речь идет о выборных. А до этого? До этого был бунт. Глубоко оскорблен и возмущен был Моисей, взявший на себя тяжесть руководства своенравным и непокорным народом. Чем они были недовольны, чего хотели? Они на пути в землю обетованную, но нет у них привычной вкусной и разнообразной пищи, к которой они привыкли в Египте. Нет, они не голодают, они не изнурены заботой о хлебе насущном, им дается манна. Она удовлетворяет их, но... она приелась, надоела, хочется более острого, вкусного, разнообразного. И вот теперь, так много столетий спустя, можно услышать в этом древнее предупреждение: дар Божий — свободу — умей ценить, не меняй на рабство, хотя бы и с вкусными, разнообразными яствами. И еще шире: мы все, каждый, стоим перед выбором: или Бог — и в Нем свобода от пленения души землей, или удобства, богатство, разнообразие в удовлетворении своих прихотей — и рабская зависимость от этих самых прихотей. Кто выбирает Бога — с голоду не умрет. Бог будет светить ночью и закрывать от зноя днем, но Он не избавит от подвига. Двигаться (и «подвиг»—того же корня) надо самим. И каждому. Почему на Троицу об этом напоминают? Может быть, теперь особенно стоит подумать о том, что опасно менять местами главное со второстепенным. Так легко незаметно для себя пристраститься к привычному и забыть о цели, то есть сдаться в плен врагу и удалиться от Творца. А Он ищет свободного человека, а не раба страстей и привычек. Второе, что обращает на себя внимание, это образ Моисея. О нем говорят предыдущие строки, в паремию не вошедшие, но без них не все ясно. Он раздражен малодушием своих соплеменников, мелочностью их интересов. Почему он так переживал? Он жаждал зажечь в народе радость быть народом Божиим и жить под Его водительством. Сам он знал это опытно и от души желал всем соплеменникам. Эта горячность, ревность по Богу, стремление каждого увлечь ввысь, чтобы все смогли поднять свой взор к небу, оторвать от земли свои мысли и желания, — уже дары Святаго Духа, которыми отмечен был Моисей еще в ветхозаветный период. И третье, что хочется отметить, слушая первую паремию,— это трепетное отношение к дарам Божиим, свободное от всякого сознания своего превосходства или желания выделиться, возвыситься над другими. Когда избранные из всех колен получили дары Духа Святаго, то двоим повелели отделиться, вернуться в стан. Моисей защитил их, решив очень просто недоумение Иисуса Навина: если Бог дал Свой дар, как можно запрещать пророчествовать только потому, что общее число избранных не совпадало с замыслом (надо было семьдесят человек, а если по шесть из двенадцати колен, то получится семьдесят два — потому и двое лишних в числе избранных его помощников)?

Вторая паремия64 — пророчество Иоиля — напоминает о страшных испытаниях для каждого человека и целого народа. Испытывается вера и преданность. Голод, пугающий всегда, во все времена, попускается Богом как принудительный пост, цель которого — проверить каждому себя: какое место в своей жизни он оставляет Богу.

Обещание через Пророка всем обилия даров Святаго Духа — и радостное (что нет ни для кого препятствия, кроме собственного нежелания), и ответственное. Спросишь себя: а я знаю опытно действие Духа Божия в своей жизни? Если не спешить с ответом, то можно сказать: не всем так чудесно открываются дары Духа Святаго, как МотовиловуCIV, но хотя бы в какой-то мере их знают многие. К сожалению, неблагодарность многим мешает оценить эти дары. Больше понимаешь, когда теряешь, а тем более — если не поспешишь с покаянием, то наполнится душа таким тяжким духом, который все знают по опыту и от которого сохрани Бог. Конечно же, о чем еще нельзя не подумать при чтении паремии — это о Страшном дне Господнем, который для всех будет экзаменом за прожитую жизнь. Страх осуждения в такой момент будет снят, как грязный полог, призыванием имени Господня. Этот ветхозаветный призыв к молитве Иисусовой, да и вообще к молитве, услышать под Троицу — тоже напоминание о даре молитвы — весьма ценном даре благодати Святаго Духа, который дается ищущим Господа.

Последняя на этой всенощной паремия65 — слова другого пророка, Иезекииля, о возвращении из плена Вавилонского. Опять сопоставление: плен — грех, свобода—очищение. Плен всегда действуетраз-вращающе, поэтому потребность в очищении должна предшествовать свободе от чуждого ига, в данном случае свободе души от плена страстей. Это — на все века. Потому и речь о чистой воде в пророчестве звучит как призыв к покаянию, к обновлению, к молитве, которая низведет от Бога силы жить чисто и свободно. И тут же мы слышим такое желанное обещание от Бога коснуться наших каменных сердец. Они окаменели без влаги, как земля, давно выжженная зноем и неспособная взрастить что-либо. Нужна обильная, щедрая, как ливень, благодать Божия, чтобы обновить окаменевшие сердца наши. Блаженный ФеодоритCV замечает, что способность откликнуться, отозваться, почувствовать силу Божественных слов — тоже дар благодати Святаго Духа. И еще одно замечание Пророка не упустить бы: он говорит, что соблюдение условия: Вы будете Моими людьми, Я же буду вашим Богом даст душе мирное, ровное, устойчивое чувство довольства (не самодовольства!). То, что большинство из нас испытывают постоянное раздражение, возмущение, требовательность (к другим — не к себе!),—словом, недовольство, говорит как раз об утере этой внутренней связи: Ты — Бог мой, и я — раб Твой!