Kniga Nr1382
Что же могут святые предложить Богу и тем, кого любят? Молитвы, обеты? Да, но, кроме того, и добровольно принятое и с любовью перенесенное страдание.
И не только Ангелы могли бы позавидовать этому величию, этой невыразимой красоте души. На высоте славы Господь благословляет то, что являет из себя человек, объятый страданием. Христианину, искупленному Кровию Божественного Страдальца, может казаться, что Господь словно хотел соревноваться с ним в этой дивной способности — забыть себя, пострадать и умереть за тех, кого возлюбил. И можно дерзновенно сказать, что, если бы Бог не умер за человека, который страдал и умирал за Бога, у человека была бы красота величия, которой бы не доставало Самому Богу. И вот почему однажды открылись небеса и Сын Божий в бесконечном страдании взошел на Крест, чтобы, каковы бы ни были впоследствии жертвы человека для Бога, человек видел всегда своего Бога в славе жертвы высшей, чем все его жертвы.
Таким образом, величие и красота души расположены по ступеням, по силе страдания. На вершине — те, у которых горит на челе пламя гения, добродетели и страдания. И во главе их — Первородный Сын Человеческий. Ниже — менее исключительные страдания, менее глубокие чувства, более обыкновенные жизни. По мере того как спускаешься с этой лестницы, встречаешь все более смеющихся; по мере того как подымаешься, все абсолютнее царствует серьезность, неразлучная спутница великих вещей, и с серьезностью — истинная красота, эта трогательная и серьезная красота добродетели, любви и страдания, вся [польза] которой невыразима. На самую красоту страдание накладывает какую-то невыразимую печать. Лицо человеческое, как и сердце, после страдания становится прекраснее и одухотвореннее.
5. Страдание, как ваятель, оформляет душу
Остановимся на минуту на этой лучезарной вершине.
Страдание поражает не только тех, кто среди мира забывает Бога, не только тех, кто развращается среди мира: праведники также страдают, и добрые люди терпят испытания. Они страдают для того, чтобы стать более праведными, терпят испытания, чтобы стать еще лучше. Разберемся в этом печальном, но проникновенном свете страдания, и мы начнем понимать жизнь.
Когда же, наконец, поймут, что человек должен быть ваятелем самого себя? Когда поймут, что Бог поместил [человека] на земле как бы зародышем, с тою именно целью, чтобы он мог сам себя досоздать? Когда поймут, что из этого холодного, бесформенного мрамора без признаков личности, без красоты Бог заповедал ему извлечь живую статую? Когда поймут, что в этом труде Бог послал на помощь человеку страдание? Ты, человек, не был ни красив, ни велик, ни свят, но стал прекрасным, великим, святым. Почему? Потому что ты пострадал.
Присмотритесь, как рождаются люди. Некоторые безобразными; [но и] лучшие из [рожденных] носят в себе что-то жестокое, недоразвитое, сухое и бесплодное. Детство не имеет жалости,— сказал один великий наблюдатель,— у молодежи мало сердца. В ней кровь, живость, огонь, которые она принимает за сердце, что далеко не одно и то же. Но на другой день и даже в середине того большого увлечения, которое вы готовы были назвать молодою любовью, по одному жесту, по презрительному, себялюбивому и повелительному слову вы должны сказать себе: сердце, ты еще и не родилось. Вслушайтесь в речь молодого человека. В ней грация, ум, воображение, огонь, знание, но он говорит нехорошо. Чего же ему не достает? Он еще не страдал.
Надо время, испытание, благодушно и кротко перенесенное страдание, чтобы дать сердцу [великодушие], нравственную красоту. Некоторые струны, и струны самые прекрасные, звучат в человеке лишь тогда, когда они омочены слезами. И вот почему страдание так обильно. Волна, которая надвигается, не ждет, чтобы предыдущая волна прошла. Страдание ума, муки сердца, болезнь и горе всякого рода, неиссякаемая горечь текут без конца и охватывают всю жизнь. Этому удивляешься и спрашиваешь себя: "Да зачем счастье всегда уходит? И зачем страдание никогда не перестает?".
"Зачем?".. Чтобы нас отполировать, чтобы сгладить трением все наши шероховатости.
Если усилиями собственного ума легко убедиться, что страдание поглощается мудростью Божественной, то еще легче понять, что оно приноравливается к силам всякой души. Словно невидимая нежная рука руководит душою там, где необходимо исправить и возбудить жизнь. С какою умною настойчивостью страдание оказывает свое воздействие на человеческое сердце и какие удивительные оно производит чудеса! Оно действует почти как таинство, какою-то невыразимою внутреннею силою. Этот буйный, властный, себялюбивый человек как стал приветлив с тех пор, как его коснулось страдание! Он сам протягивает руку, он благодарит вас за малейшее внимание.
Так страдание смирило его. Это бесчувственное и сухое сердце вас зовет, оно просит немного любви. Жажда любви пробудилась в нем вместе со слезами.
Этот молодой человек, столь бесстрашный в своей хуле на Бога, столь нечувствительный ко всякому духовному озарению, погруженный в рассеянность своих страстей, как только страдание коснулось его, почувствовал, что страсти утихли, как успокоившийся ветер. Очаг зла погас. Его нечистые мечты рассеялись. От прикосновения страдания все, что составляло, если он был христианин, стыд его души, его отчаяние,— улеглось, почти исчезло.