Kniga Nr1382
Когда же, наконец, поймут, что человек должен быть ваятелем самого себя? Когда поймут, что Бог поместил [человека] на земле как бы зародышем, с тою именно целью, чтобы он мог сам себя досоздать? Когда поймут, что из этого холодного, бесформенного мрамора без признаков личности, без красоты Бог заповедал ему извлечь живую статую? Когда поймут, что в этом труде Бог послал на помощь человеку страдание? Ты, человек, не был ни красив, ни велик, ни свят, но стал прекрасным, великим, святым. Почему? Потому что ты пострадал.
Присмотритесь, как рождаются люди. Некоторые безобразными; [но и] лучшие из [рожденных] носят в себе что-то жестокое, недоразвитое, сухое и бесплодное. Детство не имеет жалости,— сказал один великий наблюдатель,— у молодежи мало сердца. В ней кровь, живость, огонь, которые она принимает за сердце, что далеко не одно и то же. Но на другой день и даже в середине того большого увлечения, которое вы готовы были назвать молодою любовью, по одному жесту, по презрительному, себялюбивому и повелительному слову вы должны сказать себе: сердце, ты еще и не родилось. Вслушайтесь в речь молодого человека. В ней грация, ум, воображение, огонь, знание, но он говорит нехорошо. Чего же ему не достает? Он еще не страдал.
Надо время, испытание, благодушно и кротко перенесенное страдание, чтобы дать сердцу [великодушие], нравственную красоту. Некоторые струны, и струны самые прекрасные, звучат в человеке лишь тогда, когда они омочены слезами. И вот почему страдание так обильно. Волна, которая надвигается, не ждет, чтобы предыдущая волна прошла. Страдание ума, муки сердца, болезнь и горе всякого рода, неиссякаемая горечь текут без конца и охватывают всю жизнь. Этому удивляешься и спрашиваешь себя: "Да зачем счастье всегда уходит? И зачем страдание никогда не перестает?".
"Зачем?".. Чтобы нас отполировать, чтобы сгладить трением все наши шероховатости.
Если усилиями собственного ума легко убедиться, что страдание поглощается мудростью Божественной, то еще легче понять, что оно приноравливается к силам всякой души. Словно невидимая нежная рука руководит душою там, где необходимо исправить и возбудить жизнь. С какою умною настойчивостью страдание оказывает свое воздействие на человеческое сердце и какие удивительные оно производит чудеса! Оно действует почти как таинство, какою-то невыразимою внутреннею силою. Этот буйный, властный, себялюбивый человек как стал приветлив с тех пор, как его коснулось страдание! Он сам протягивает руку, он благодарит вас за малейшее внимание.
Так страдание смирило его. Это бесчувственное и сухое сердце вас зовет, оно просит немного любви. Жажда любви пробудилась в нем вместе со слезами.
Этот молодой человек, столь бесстрашный в своей хуле на Бога, столь нечувствительный ко всякому духовному озарению, погруженный в рассеянность своих страстей, как только страдание коснулось его, почувствовал, что страсти утихли, как успокоившийся ветер. Очаг зла погас. Его нечистые мечты рассеялись. От прикосновения страдания все, что составляло, если он был христианин, стыд его души, его отчаяние,— улеглось, почти исчезло.
Если только страдание было принято с малейшей покорностью, гордый человек уже смирился, сухой человек смягчился; человек, увлеченный бешенством своих страстей, успокоился. Одним словом, душа, обезображенная злом, перекована была страданием, как на Божественной наковальне, в новые, прекрасные формы.
Господи, Господи, как бы было хорошо, если бы вся душа раскрывалась навстречу целительной силе страдания! Если бы она понимала назначенную ей работу! Если бы при каждом ударе по ней молота она говорила: благодарю Тебя, Боже! Если бы она не оставалась немой, неподвижной, слепой, а была живой, горящей, разумно-восприимчивой и с радостью сознавала, что делает над ней Божественный Работник!
Душа моя, душа моя! Познай безобразие твоих грехов, твои беспрестанные падения, твои ежедневные заблуждения, твою гордость и противление Богу и омойся в своих слезах! Я не могу приказывать тебе искать страдание. Но не отталкивай его, когда оно приходит. Оно — твой друг. Пойми же его, пойми — это второе крещение, откуда ты можешь выйти прекрасной!
А ты, христианская мать, крести твоих детей в твоих собственных страданиях! Когда ты в таких великих муках порождаешь их на свет, когда ты проводишь ночи, укачивая на своих руках эти маленькие существа, которые плачут, не зная отчего (они слишком рано это узнают), не оставляй бесплодным это страдание, но, как капитал на проценты, положи это страдание на их голову. И пусть они достигнут возраста, опасного для души, [уже] обогащенные священными слезами и добровольно за них принятыми и мужественно перенесенными страданиями матерей.
Конечно, едва ли можно выразиться, что Бог создал страдание, по крайней мере страдание в том виде, каким мы знаем его теперь. Бог так же не является причиною страдания, как не является причиною смерти. Оба эти явления произошли в один день, родились, как злосчастные [плоды] греха, столь же ужасные, как [и] он [сам], и должны были убедить человека в том, что нельзя безнаказанно восставать против вековечных законов; должны были вернуть человека в дом. В этом они подобны тем великим мастерам, которые из осколков и развалин воздвигают великолепные храмы. В то время как страдание печально вошло в мир, бесконечная любовь схватилась за него, чтобы сделать из него великое средство к возрождению душ. Желая карать, потому что кара необходима, но еще более желая прощать, стремясь извлечь добро из зла и заставить зло служить торжеству добра, Бог в Своем правосудии и в Своей любви изобрел кару, в которой заключался бы уже и возврат к лучшему. Он воздвиг среди мира эшафот, который мог бы быть алтарем. Он допустил страдание. И для того чтобы человеку было невозможно не обращать своих мук в искупление, Бог поступает так. Он говорит: человек стремится к гибели; он извращает себя делами, сложенными из гордости, противления и эгоизма, и вот Я удержу его и временами — хочет или не хочет он того — буду подвергать его смирению, послушанию, самоотвержению. Из этих трех слитых элементов Бог и создал страдание.
Подойдите к больному умирающему. В каком он состоянии? Прежде всего, он смиренен. Где этот блестящий, живой ум, эти красноречивые уста, эта опытность житейская? Все природные дары исчезли, и пришлось смириться. Вот первый результат. Он соответствует первому элементу зла, которым является гордость. Смотрите далее: какое послушание, хотя и пассивное! Вчера не повиновался никому, даже Богу, сегодня надо слушаться всех, даже своих слуг. И какое страдание! Где кровь, которая так кипела в минуты наслаждения? Увы, она течет то слишком медленно, то слишком скоро; но весь человек охвачен послушанием, смирением, страданием. Вы видите тут полную противоположность греху. Добейтесь от этого больного сильного порыва к добру, движения любви к Богу и сыновней покорности пред Его волей — и с чрезвычайной быстротой он будет восстановлен в своем нравственном достоинстве.
Вот именно таким путем больше всего и сохраняются души. Время от времени Бог берет их, кидает в страдание, и, если только они согласны на это добровольно принятое страдание, возрождает их. Этим путем заглаживаются их прежние беззакония.