А вот крик женской души, в которой чудным сплетением переплелась пламенная вера с беззаветной любовью: "Нельзя любить глубоко и верно без чувства веры и бессмертия. То, что я испытываю, кажется мне предвестником другой жизни. И невозможно, чтобы волнения этого рода не переступили за гробовую доску". Русские поэты часто затрагивали мысль о будущей жизни, о встречах в вечности. Над гробом поэта Баратынского, одного из глубочайших лириков славной плеяды Пушкинской поры, в Александро-Невской Лавре стоит памятник с надписанным на нем четверостишием, посвященным им страстно любимой жене, которая его пережила. Поэт в боязливой думе о том, что останется жить без нее, с радостью рисуя себе встречу с ней в вечности, написал так:

Им бессмертье я привечу,

Им в тебе воскликну я,

И к душе моей навстречу

Полетит душа твоя47.

Один из современных поэтов, К.Р48., в прекрасном стихотворении выражает свое упование на то, что загробная жизнь явится развитием всего благородного, чистого и высокого, что билось в душе нашей во время земной ее жизни.

Вот это стихотворение:

Нет! Мне не верится, что мы воспоминанья

О жизни в гроб с собой не унесем;

Что смерть, прервав навек и радость, и страданья,

Нас усыпит забвенья тяжким сном.

Раскрывшись где-то там, ужель ослепнут очи

И уши навсегда утратят слух?

И память о былом во тьме загробной ночи

Не сохранит освобожденный дух?

Ужели Рафаэль, на том очнувшись свете,

Сикстинскую Мадонну позабыл?

Ужели там Шекспир не помнит о Гамлете

И Моцарт "Реквием" свой разлюбил?

Не может быть! Нет, все, что свято и прекрасно,

Простившись с жизнью, мы переживем

И не забудем, нет! Но чисто, но бесстрастно

Возлюбим вновь, сливаясь с Божеством49!

Приведем еще прекрасную мольбу графа А. К. Толстого, обращенную им к горячо любимой женщине пред ее кончиной:

О, не спеши туда, где жизнь светлей и чище