Вот и Святой, которому посвящается эта неделя Великого Поста, Григорий Палама так ярко показывает нам всей своей жизнью, что христианская жизнь, православная жизнь всегда начинается в нашем сердце, и только тогда проявляется в подвигах нашей внешней жизни.

3-я Неделя Великого Поста, Крестопоклонная

Перед нами Крест. Это Крест Христов. Но на Голгофе было еще два креста: Христос посредине, а по обеим сторонам были распяты два разбойника. Христос на кресте совершал искупительную жертву за весь мир. А что же привело сораспятых с Ним на эти кресты? Их преступления, ведь они были разбойниками. Что же их сделало разбойниками? Когда-то и они были невинными детьми и, может быть, даже играли вместе. Это была светлая пора детства. А потом... они ощутили, как и каждый из нас, как бы две противоположных силы, влияющих на них: добрую и злую. И их воле приходилось склоняться то на одну, то на другую сторону. Сначала они колебались, но потом, т. к. зло казалось более соблазнительным, они все чаще и чаще стали соглашаться со злом. Сначала совесть укоряла их, а потом она огрубела и перестала их мучить. И тогда они уже всецело, без оглядки, стали на сторону зла сначала в области воли и чувства, а затем пошли и на открытые преступления, что и довело их до этих крестов, до казни. И вот оба они умирали. Не только часы, даже минуты их были сочтены. А Господь между ними умирал на Своем Кресте. Один из повешанных злодеев злословил Его. Другой же напротив унимал хулителя и сказал Иисусу: "Помяни меня, Господи, когда приидеши во Царствие Твое!" И сказал ему Иисус: "Истинно говорю тебе: ныне же будешь со мною в раю".

Христос умер первым, а потом и два разбойника. У того, который поносил Господа, так и застыла гримаса хулы на лице, и только хохот Мефистофеля потрясал воздух над его крестом. Хохот этот был страшный и торжествующий. Да, это была окончательная победа злой силы над этой душой. А над крестом покаявшегося разбойника была торжественная тишина и как бы какое-то радостное сияние. А душа его в это время, светлая, чистая, омытая страданьями и покаянием, вступала в Рай. И Ангельские лики с радостью и изумлением смотрели на эту первую душу, входящую в Рай, на эту душу первого святого Нового Завета, омытую кровью Христовой, душу разбойника.

Вот и мы с вами собрались здесь в храме перед Крестом Христовым. В глазах суда человеческого мы не преступники и не разбойники. Но так ли все у нас благополучно перед Судом Божьим? Нет. Все мы преступали и преступаем заповеди Божьи. А раз так, — значит и мы преступники. Если мы до сих пор не совершали явных преступлений, — это только Благодать Божья, Ангелы хранители не допускали нас, а предоставленные самим себе, — один Бог да наша совесть знают, чтобы с нами могло быть, да еще и может быть, если Бог нас оставит. Давайте честно проверим свою совесть, спросим ее, и она нам ответит, что мы, по Суду Божью, не лучше того разбойника, а, может быть, и хуже его. Одни его страдания на кресте сколько могли искупить. А мы... чем мы можем искупить? Он был разбойником благоразумным, а мы... Вот мы так живем и думаем, что будем так жить и жить. А ведь наши годы, месяцы, недели... а, может быть и дни, даже часы сочтены. Да и будет ли у нас в последний момент то покаяние, которое было у него. А вдруг наступит другое состояние, противное тому. Да сохранит нас Господь! Давайте вот сейчас подходя и прикладываясь ко Кресту, скажем с благоразумным разбойником: Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем! Ведь, может быть, другой минуты у нас не будет. Воспользуемся же этой минутой, которую дает нам Господь. Кресту Твоему покланяемся, Владыка, и святое Воскресение Твое славим.

4-я Неделя Великого Поста, Иоанн Лествичник

Два Евангелия читалось сегодня. Первое — об исцелении одержимого. Ученики Христовы спрашивали Его наедине: почему мы не могли изгнать его? И сказал им Господь: "Сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста". Этим как бы напоминается нам, что это-то и есть время молитвы и поста — Пост Великий. В продолжении трех недель перед Великим Постом раскрывались нам эти пути покаяния христианина, идущему к своему Отцу. А уже, когда подошел Пост с теми канонами и стихирами, которые преподавались нам в чтениях за эти четыре недели, человек должен был изучить себя и понять себя. И тогда, когда он понял себя, тогда невольно у этого человека должно было появиться чувство смирения: "Господи, но что же я буду делать? Ты видишь, Господи, насколько я немощен и слаб в своей воле. Я постоянно уклоняюсь в волю князя мира сего. Помоги"! И я начинаю плакать. Вот почему нам читалось и второе Евангелие о Заповедях Блаженства. Эти заповеди и указывают нам, что нам делать: шаг за шагом, как бы ступень за ступенью. Вот почему в это Воскресенье св. Церковь вспоминает Преподобного Иоанна Лествичника, который написал свое духовное произведение, называемое "Лествица", (по-русски "Лестница") которое и показывает нам, что нам делать, как одна добродетель ведет к другой, подобно ступенькам в лестнице. Ступеньки эти в духовном смысле и есть Заповеди Блаженства. Тот, кто пребывает в нищете духовной, тот обязательно плачет о своей немощи, а кто плачет о своей немощи, тот уже кроток, он уже по отношению к своему брату будет снисходительным и будет стремиться всегда к милосердию, к помощи, чтобы создать мир, который требует Господь в сердцах наших. И не будет бояться изгнания, и не будет думать о том, чтобы отомстить вредящему ему. Нет. У него будет всегда чувство: Господи, я немощен, — помоги! Вот почему, давши нам в первую неделю ту область, куда мы должны идти — Православие, — св. Церковь раскрывает нам во вторую неделю Великого Поста, в Воскресение, которое идет за Воскресением Недели Православия, чувство человека, который идет уже в подвиге, и он имеет перед собой то новое начало человека, которым явился Григорий Палама, обновившийся не только духовно, но и в физическом отношении. И показавши нам Григория Паламу, св. Церковь приводит нас и к Голгофе. Она показывает нам Крест Господень, которому мы и поклонялись целую неделю. Кто был в церкви, да и кто и не был в церкви мысленно видели пред собою Голгофу. Мы видели Благоразумного Разбойника, и разбойника, поносившего Христа, и видели самого Христа, Который произнес свои последние слова: "В руце Твои предаю дух мой"! Это состояние Голгофы осталось у нас. И мы, видевши поносящего разбойника и благоразумного разбойника, должны были определить: что же нам делать? И, видя разбойника терпящего, мы приняли в свое сердце: Господи, буду терпеть. Но как же терпеть? Жить по Заповедям Блаженства. Другого пути нет. И это терпение, как и терпение чего бы то ни было, будет причинять страдание, но в то же время будет давать нам блаженство не только в вечности, но и тут в страданиях, пока мы терпим. Быть нищим духом, смиренным, плачущим о грехах, кротко переносить обидное, желать всем мира, добра, переносить гонения за Христа... Трудно, но... и радостно в то же время. Вот единственный путь к истинному счастью, вот кратчайший путь. В чем же дело? Вступим же на него, вот сейчас, с этого момента. Все ныне борются за счастье. А нам даже и бороться не надо, разве с самим собой, и мы будем Блаженны. Да благословит вас на это Господь!

5-я Неделя Великого Поста, Мария Египетская

"Сей род изгоняется постом и молитвою". Так, если вспомните, в прошлое Воскресенье четвертой недели Великого Поста Евангелие благовествовало нам: "Сей род изгоняется постом и молитвою". Какой же это род? Если вспомните, братья и сестры, говорилось там о юноше, который был одержим, и который бросался то в огонь, то в воду, как говорил его отец, приведший этого юношу ко Христу. И Христос сказал : "Сей род изгоняется постом и молитвою". Вот какой род. Род, который одержал этого юношу, который бросал его. Несчастный, не знал ни только покою, но даже жизни. И Христос говорит: "Изгоняется". Значит, это отдельное что-то. Для нас это понятно или непонятно? Братья, если только раскроете газету, вам сразу сделается понятен "этот род". Посмотрите, сколько людей, находящихся в состоянии отчаяния, бросаются в воду, для того, чтобы кончить жизнь, думая, что вечной жизни нет. А в огонь... и тут найдете столько таких, которые, опять таки от отчаяния бросаются в огонь... делаются факелами, поджигают себя. Тоже самое: состояние аффекта, или уныния, или наоборот состояние какой-то, доходящей до безумия, человеческой гордости. А сколько людей попадают в эти страшные состояния половых эксцессов, сколько этих ужасных состояний грабежа, убийства, связанных с этим страшным сребролюбием, властолюбием. Что это такое? Это и есть этот род. Мы, как будто бы непричастны к нему. О... если бы только мы были непричастны!

Сейчас мы совершаем тот период жизни, который мы называем духовной весной. Если земледелец опоздает с посевом, — то не будет всхода и не будет хлеба, а если человек запоздает с приобретением трезвения, внимания к своему внутреннему человеку, к сердцу, — то он останется без питания духовного, в духовном голоде. И если в его сердце есть какая-нибудь страсть, и он осознает это, то он также поймет, что никто не сможет изгнать эту страсть, как только Тот, Кто создал человека. Но для этого нужна подготовка. А эта подготовка есть пост и молитва. Вот с какими чувствами мы должны были остаться в прошлую неделю. И если мы были бы в том состоянии, в котором должен был быть христианин, то в эту неделю, пятую, когда Церковь взывала: "Господи, прежде даже до конца не погибну, спаси мя"! когда читался канон Андрея Критского, который разрывал, разворачивал сердце человека, и раскрывал ему вот эти состояния страсти, для того, чтобы он смог подойти ко Господу и сказать: "Прости меня, Боже, исцели меня, дай же мне Твой свет присносущный, дай жизнь, потому что мне может быть только год осталось жизни, а может быть и того нет... Может быть я уже иду вот теперь к Тебе". Мы все идем туда, в вечность, и Церковь нам дает это время для подготовки, для того, чтобы увидеть себя, чтобы приобрести силы, для того, чтобы уйти в вечное бытие.

Она говорила нам в прошлом Евангелие о том, что род сей изгоняется постом и молитвою. Мы думаем, что пост это, когда стоит на столе масло постное. Да, конечно, ограничение в пище это тоже есть пост. Но не в этом только заключается пост, это только часть поста. А пост это то, когда человек раскрывает свое сердце так, что он видит все то ненужное и отметает его, и берет только нужное, чтобы сохранить свое сердце. А молитва? Молитва... это то состояние, когда душа, ощущая божественный мир, непрерывно взывает ко Господу: помоги, недопусти... Недопусти, чтобы совершилось во мне убийство самого главного чувства: совести. И вот, в конце этой недели, не знаю, как Вы, но я все таки чувствую состояние недостоинства. И вот для меня сегодняшний день является большим утешением. В каком смысле? А вот перед нами, перед нашими духовными очами стоит Мария Египетская. Эта грешница, которая стала классическим ликом, классическим образом христианской женщины. Она была страшная куртизанка Александрии, Египта. Она была блудница. Она была публичная женщина. Она была красавица. И она не знала предела своего разврата. И вот она случайно увидела, как толпа садилась на корабль. И она, не для того, чтобы ехать в Палестину, а для того, чтобы устраивать свои дела куртизанки среди богомольцев, тоже села на этот корабль. Так и приплыла она в Иерусалим. Она пошла с тою толпой, которая шла поклониться Кресту Господню. От чего бы нет? Вся толпа шла, и она пошла. И вот, когда толпа вошла уже в притвор, то тут, что ни делала уже Мария — она никак не могла войти в храм. Уже почти все вошли, а ее как-будто к месту приковало. Как бы ветром или волною что-то отгоняло ее. Как она ни трепетала, как она ни хотела войти, но она не могла, ее не пускало. Наконец она поняла, что ее не допускала какаято страшная сила. И тут она взглянула: перед нею стоял лик, икона Богоматери с Младенцем. И сразу для нее вскрылась эта пелена, закрывавшая ее совесть. Слыхала она о Христе, и слыхала она, что Христос звал к целомудрию. И тут совесть раскрыла ей весь ее грех, и тут упала она перед Царицей Небесной с этим воплем: Прости! Помоги! И тут она сама не увидела и не поняла, что случилось. Она вдруг сразу, будто бы ветром поднята, была внесена в храм и упала перед Крестом Господним. И тут с ней совершилось чудо: у ней появилась жажда чистоты, целомудрия. Ей захотелось этой легкости, совести чистой. И когда она почувствовала прощенье, она уже ни на кого не смотря, без всего, бросилась к Иордану, прошла через Иордан и вот скрылась в этой пустыне. И так семнадцать лет она жила в состоянии трезвения, и вот, как говорила, грызла землю, чтобы уничтожить вот эти похоти, эти плотские стремления, — эти вражьи "рода сего" движения тела. А потом 17 лет она была в славословии Божественной Благодати. Она была как ангел. И вот, я говорю, что для нас сегодняшний день, который ставит перед нами Св. Церковь, есть утешение. Нет грешника, которого Господь бы не простил. Братья и сестры! Ведь каждый из нас, безусловно, покроется гробовой доской. Ведь каждый из нас скроется в могиле. А душа пойдет в вечность. Что же будет там? Думаем ли мы хоть иногда о том, что там будет? Церковь все зовет и зовет нас к покаянию. Но как начать это? Вот тут и обратите внимание: Мария не могла войти в храм, кто-то не пускал. Просмотрите себя, свою совесть. И у вас то же самое: кто-то не пускает к полной преданности Христу. Прервите это. Но как? А вот так, как Мария. Бросьтесь к Богоматери. Вот об этом я вас и прошу. Это самая большая радость. И ко Господу бросьтесь: Господи помоги, чтобы быть христианином. Помоги, чтобы систула и диастула выбивала бы только одно чувство: преданности Господу, исполнение Его заповедей. И тогда... тогда наступит ясная, яркая весна. И приблизившись к празднику Пасхи, мы услышим Христово слово: мир вам! И этот мир да почиет в нас.