Все протестанты согласны с тем, что злые духи вполне могут воздействовать на нас. Образы их действий могут быть различны, но суть их одна – духовно вредить христианам и тем вовлечь их в соучастие в их гибели. Кто же отнял такое же естественное свойство святых духов духовно помогать братьям (молитвой) и тем соучаствовать их спасению? Бесы действенно желают нашей гибели, неужели святые не имеют действенного желания помочь нашему спасению? Неужто Бог, попускающий злые дела и нашёптывания злым творениям, не попустит и добрые - добрым? Каков же должен быть нравственный облик Бога при таком взгляде на Его Промысл?

Апостолы часто называли себя отцами (1Кор. 4,15), а верующих - своими духовными детьми (Флм. 10; Гал. 4,19; 3Ин. 4; 1Ин. 2,1,18; 1Тим. 1,18; 2Тим. 2,1; Тит. 1,4). Протестанты, отнимая у них право называться отцами, отказывают им и в отцовском чувстве. Вполне понятна неприязнь протестантов к папе римскому и вообще ко многим папам, которые так подходят под описание Христом фарисеев (Мф. 23,2-7; 13-16), но зачем же, зачитывая 9-й стих: Один у вас Отец, который на небесах, заключать, что у нас и земных отцов быть не может? Христос сказал: Нет никого, кто оставил бы дом … или отца … ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне … во сто крат более… отцов (Мк. 10,27; 30). Один у нас Царь Небесный. Значит ли это, что и земных царей быть не должно? Один Наставник. Один Учитель. Неужели и учить и наставлять не надо? Ладно, не называйте апостолов отцами, но разрешите им быть ими! Тимофей как сын отцу служил апостолу Павлу (Флп. 2,22). Почему же Павел “как отец о сыне” не помолится о нём? И что же это за отец, который не молится о своих детях? Или, может, святые после соединения со Христом перестают быть отцами нашими? Что же это за благодатное соединение со Христом, которое лишь умаляет (или совсем уничтожает) в праведнике любовь к ближнему, любовь к своим детям? Даже маловерный отец бесноватого со слезами молил Господа помочь своему беспомощному сыну (Мк. 9,24), хананеянка неотступно следовала за Христом, моля его о своей дочери (Мк. 7,25) и т.д.

Заключая главу “промежуточное состояние”, Г.К. Тиссен пишет: “Мы приходим к выводу, что, умирая, верующий входит в присутствие Христово. Он приобретает с Господом общение, пребывает в состоянии сознательного блаженства, ожидая времени воскресения”410. Православие исповедует, что в “промежуточном состоянии” святые сохранили не только сознание и разум, но и любовь. Сочетавшись со Христом, причастившись Любви, святые не потеряли ни отцовского чувства, ни христианской, деятельной любви. Мы верим, что мы не стали им чужими. Разве можно думать о блаженствующих ныне пастырях стада Христова, что они стали подобны свиньям, блаженствующим у переполненной лоханки, позабыв про всех и вся? Нет, они не стали хуже тех отцов и пастырей, которые, оставаясь в теле, продолжают молиться за своих духовных чад.

Для христианского сознания чуждо предположение, что ответ праведника на прошение земного брата о его ходатайстве может быть отрицательным: “Да нет, братец, сам молись. Я уж, слава Богу, своё отмолил! Теперь спасайтесь как хотите, а меня не трогайте, я вам больше не молитвенник!”. Протестантское понимание святости и блаженства с Богом, видимо, предполагает именно подобный ответ.

Бог есть любовь. И, прежде всего, любовь к людям. Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать свои души за братьев (1Ин. 3,16). Нам трудно согласиться с тем, что после благодатного соединения с Богом, праведник оскопляется именно в этом чувстве (любовь к братьям). Что же, причастие Богу не умножает любовь, а ущемляет её?! Если так, то, соединение со Всесовершенным является не иначе, как ущербным для души праведника. Но ведь это полный абсурд! Тем более что сами протестанты согласны с тем, что любовь к ближнему проистекает из любви к Богу и что одно без другого немыслимо. Кто имеет достаток..., но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце своё - как пребывает в том любовь Божия? (1Ин. 3,17; 4,20). А посему духи праведников, достигшие совершенства, видя в нужде братьев своих меньших, не затворяют от нас сердец своих. Наставления Христа о взаимной молитве не стали теперь для них пустым звуком. Поэтому слова апостола Павла: мы не перестаем молиться о вас (Кол. 1,9) не стоит так решительно ставить в прошедшее время.

Разве кощунственно звучат слова Давида, поющего: К святым Твоим, которые на земле, и к дивным Твоим - к ним все желание моё (Пс. 15,3)? Что же изменилось после того, как эти святые переселились от земли на небо? Так ли очерствели их души, что на радостях забыли о нас? Или, может, мы обязаны их разлюбить за их кончину? Если призывать других в молитву о себе при их жизни вполне благочестно, то также благочестно (при новозаветном взгляде на смерть праведников) призывать их к молитве за нас и после их теснейшего единения со Христом. Святой апостол Иаков, наставляя христиан молиться друг за друга и просить друг у друга молитв, особо отмечает, что много может усиленная молитва праведного (Иак. 5,16). Итак, если Слово Божие учит нас обращаться к молитвам святых при их земной жизни и такое призывание святых ничуть не оскорбляет величие Господа, то почему же должно быть оскорбительным для благости Отца Небесного и для достоинства нашего Искупителя призвание святых, более полным образом соделавшихся наследниками Богу и сонаследниками Христу (Рим. 8,17)?

Библейское утверждение: Христос - един Ходатай (1Тим. 2,5), протестанты воспринимают с тем же искажением, что и: “один Отец”, “один Учитель”, “один Наставник” и один Первосвященник. Согрешил ли ап. Павел, называя себя учителем язычников (1Тим. 2,7)? Наставляющих нас не назовём ли наставниками (Евр. 13,17)? Учащего не назовём ли учителем? Молящегося о нас не назовём ли ходатаем?

Да, Христос - един Ходатай искуплением и обновлением падшей природы человека. Он - Ходатай по естеству, будучи равен Богу, соединил в Себе все небесное и земное (Еф. 1,10), стал Посредником между Богом и человеком, т.к. Он Сам есть Богочеловек. Это качественно иное ходатайство нежели молитва к Богу. Не следует сравнению с Христа первосвященником, которое употребляет апостол (Евр. 3-4гл), так поспешно придавать буквальное догматическое значение. Сын равен Отцу, посему не может ходатайствовать пред Ним так, как это делают все прочие. Отец благ и милостив не менее Сына, а посему не нуждается в умолении Сыном. Когда желает помиловать Сын, тогда также желает миловать и Отец ибо они одно (Ин. 10,30; 5,19). В противном случае окажется, что ходатайство Христа, находясь в одной плоскости с нашими ходатайствами друг о друге, упразднит их совершенно. Ибо чем может восполнить наш жалкий лепет всесильное ходатайство Бога? Наши моления бессмысленны, если Христос совершает то же действие. Однако нет. Это два совершенно различных образа действия. Их нельзя смешивать, хотя и называются они иногда одним и тем же словом. Молитвенников-ходатаев у нас много, как пишет ап. Павел: при содействии и вашей молитвы за нас... дарованное нам по ходатайству многих (2Кор. 1,11). Двадцать четыре старца пали пред Богом с молитвами святых (Откр. 5,8). А что есть молитвы святых, как не ходатайство за нас? И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки ангела пред Бога (Откр. 8,4). Ещё раз повторюсь: не смейте помышлять, что и молитвы Христа были в той кадильнице молитвенников. Подобное рассуждение низводит Богочеловека до простого праведника, обретшего благоволение в очах Божиих.

“Все иные посредники стали излишни с того момента, как Христос вознёсся, воссел одесную Бога Отца, чтобы ходатайствовать за нас”411. Видимо, так ответила бы протестантская догматика на просьбы апостолов: Умоляю вас братия... подвизаться со мною в молитвах за меня к Богу (Рим. 15,30). Братия! молитесь о нас (1Фес. 5,25; 2Фес. 3,1; Еф. 6,19; Кол. 4,2-3; Евр. 13,18).

Не стоит так нарочито путать посредничество искупления с посредничеством земным (просительным) и первым исключать последнее. Перефразируя вышесказанное, повторюсь: если единое ходатайство Христа оттесняет моления о нас спасённых христиан, то и ходатайства спасающихся должны быть упразднены единым ходатайством Христа-Искупителя. Ибо Христос есть Ходатай живых и мертвых. Только спутав Искупителя с молитвенником, можно утверждать, что Ходатай-Христос делает все наши ходатайства излишними. Да, святые “не могут претендовать на новозаветное посредничество”412 потому, что Ходатай Нового Завета – Христос (Евр. 9,15). Но, просить Христа не о себе, а о ближнем - это иной род ходатайства. Православные, призывая святых, ищут не посредников, а со-молитвенников.

Часто протестанты сравнивают православное почитание святых то с римским пантеоном, то с культом предков или шаманизмом, а то и просто с суеверным многобожием. “Идеализация умерших, - пишет В.И. Петренко, - судя по всему, была естественной для людей во времена расцвета Греции и Рима настолько, что иногда мёртвых считали местными героями или полубогами”413. Конечно, это заключение верно, всё так и было. Неверно лишь то, что это рассуждение включается в главу о почитании святых. Иные видят в Православии “культ поклонения душам умерших мучеников”414. Чтобы провести параллель не нужно быть богословом. Им нужно быть для того, чтобы её доказать, обосновать, чего не сделал ни магистр богословия В.И. Петренко, ни автор “исключительного по своей ценности богословского труда”415 П.И. Рогозин, ни многие другие указывающие на эти сходства культов.

Если протестантские богословы позволяют себе такие вольные сравнения, значит, есть необходимость напомнить азы катехизиса (пусть им будет стыдно): поклонение бывает божеское и почтительное. “Почитая святых, как верных слуг, угодников и друзей Божиих, Святая Церковь, вместе с тем, призывает их в молитвах не как богов каких, могущих помогать нам своею собственною силою, а как предстоятелей наших пред Богом - единым Источником и Раздаятелем всех даров и милостей тварям (Иак.1,17)”416. Почтительное поклонение - это поклонение образу Божию в человеке. Библейские примеры: сыны пророков поклонились Елисею до земли (4.Цар. 2,15), женщины пали пред ним же (4.Цар. 4,37). Навуходоносор поклонился Даниилу (Дан. 2,6), Авдий поклонился Илие (3Цар. 18,7), перед Ильёй пал пятидесятник (4Цар. 1,13)417. Такое сугубое почтение человеку Божию оказываем и мы. Сыны Иакова поклонились Иосифу лицом до земли (Быт. 42,6), темничный страж в трепете припал к Павлу и Силе (Деян. 16,29). Вот так, сама Библия преподносит нам примеры почтительного поклонения человеку, почтённому от Бога. А Божеское поклонение есть служение высшему существу и подобает только Богу (Кол. 3,23-24).

П.И. Рогозин полагает, что православные “параллельно с культом поклонения мощам” (а мощам мы якобы воздаем божеские почести) развили культ поклонения святым. В этом утверждении отсутствует какое-либо различие между образом поклонения Богу и святым. Отсюда вывод: если протестанты называют наше поклонение святым - "божеским", то их образ поклонения Богу должен быть подобен поклонению угодникам Божиим в Православии. И если они покланяются Христу так, как мы - святым, то они не должны считать Христа Богом, ибо мы святых богами не считаем.

Большую проблему представляет для протестантов то, что “Православие не поясняет ни природы контакта с умершими, ни понимания того, в силу чего они слышат все молитвы, с которыми к ним обращаются верующие”418. Видимо отсюда баптисты черпают своё убеждение в том, что никакой святой “не может слышать молитв, обращённых к нему одновременно из многих пунктов земного шара”419. Иногда это звучит как “аргумент против”420.