Хотя в соответствии с евангельской историей мы с полной верой признаем воскрешение Лазаря, однако я не сомневаюсь, что оно нечто обозначает и в аллегории; ибо [даже] если реальные обстоятельства истолковываются аллегорически, то деяния не лишаются достоверности, как например, когда Павел предложил аллегорию относительно двух сыновей Авраама, обозначающих два Завета (Ср. Гал.4:22-24). Разве вследствие этого или Авраама не было, или этих сыновей он не имел? Итак, мы можем принять и аллегорически, что Лазарь во гробе — это душа, окутанная земными грехами, то есть весь человеческий род; в другом месте Господь обозначает [эту душу] потерянной овцой и говорит, что ради ее освобождения Он покидает в горах остальные девяносто девять (Ср. Лк 15:4). А то, что Он вопрошает, говоря: «Где его положили?» — это, как я полагаю, обозначает наше призвание, которое совершается втайне, ибо предопределение нашего призвания сокрыто. Знаком этой тайны является вопрос Господа, как будто бы Он не знает, тогда как [в действительности] мы сами не знаем; как говорит апостол: «Чтобы я познал, подобно как я познан» (Ср. 1 Кор.13:12). Также и то, что Он не знает грешников, Господь показывает в другом месте, говоря: «Не знаю вас» (Мф.25:12), что и обозначал погребенный Лазарь, поскольку в учении и заповедях [Господа] нет грехов. Этому вопросу подобен другой в Бытии: «Адам, где ты?» (Быт 3:9) — поскольку тот согрешил и скрылся от лица Божия. И это сокрытие здесь обозначает гроб, так что умирающий уподоблен согрешающему, погребенный — скрывающемуся от лица Божия. А то, что Он сказал: «Отнимите камень» (Ин 11:39), — это, как я полагаю, обозначает тех, кто, придя в Церковь из язычников, пожелал возложить на себя бремя обрезания, и против них многообразно писал апостол; или же тех, кто в Церкви живет превратно и является соблазном для желающих уверовать. «Марфа говорит Ему: Господи, уже четыре дня, [как он во гробе], и смердит» (Ср. Ин 11:39). Последний из четырех элементов — земля, а потому означает это тлен земных грехов, то есть плотских желаний. «Ибо земля ты», — сказал Господь Адаму, когда тот согрешил, — «ив землю возвратишься» (Быт 3:19). И когда камень был отнят, [Лазарь] вышел из гроба со связанными руками и ногами, и лицо его было покрыто платком. То, что вышел он из гроба, обозначает душу, удалившуюся от плотских пороков, а то, что был обмотан тканями, значит, что даже уходя от плотского и разумом служа закону Божию, мы все еще заключены в теле и не можем стать чуждыми тяготам плоти, по слову апостола: «Умом служу я закону Божию, а плотию — закону греха» (Рим 7:25). И то, что лицо его было покрыто платком, показывает, что в этой жизни мы не можем иметь полного познания, как говорит апостол: «Теперь мы видим как бы при помощи зеркала и в загадке, тогда же лицом к лицу» (1Кор.13:12). Сказанное же Иисусом: «Развяжите его, пусть идет» (Ин.11:44), означает, что после этой жизни будут удалены покровы, чтобы мы видели лицом к лицу. А сколь велико различие между Человеком, Которого восприняла Премудрость Божия и посредством Которого мы были освобождены, и прочими людьми, уразумевается из того, что Лазарь не вышел бы из гроба, если бы не был развязан, то есть даже возрожденная душа, до тех пор пока гадательно видит сквозь стекло, может быть освобождена от всякого греха и невежества только лишь через разлучение с телом. А пелены и плат Господа, Который не совершил греха и знал все, были найдены во гробе (Ср. Ин.20:7). Сам же Он, единственный во плоти, не только гробом не был удержан, так как в нем не обреталось никакого греха (Ср. Ис.53:9), но и пеленами не был связан, чтобы ничто Его не скрывало и не затрудняло Ему путь.

Вопрос 66. О том, что написано: Разве вы не знаете, братия (ибо говорю знающим закон), что закон имеет власть над человеком, пока он жив? вплоть до того места, где написано: Оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас (Рим 7:1-8:11)

1. Апостол в этом сравнении, говоря о муже и жене, поскольку жена связана с мужем посредством закона, предлагает для рассмотрения некие три вещи: жену, мужа и закон; жену, как бы подчиненную мужу узами закона, и от этих уз она освобождается со смертью мужа, так что становится женой тому, кому пожелает. И говорит он так: «Ведь жена привязана законом супружества к живому мужу, а если умрет муж ее, она освобождается от закона мужа. Поэтому, если при живом муже выйдет за другого, то называется прелюбодейцей, если же умрет муж ее, она свободна от закона, и не будет пре-любодейцею, если выйдет за другого» (Ср. Рим 7:2-3). Вплоть до этого [места] все еще сравнение. Затем начинает он говорить то, ради объяснения и доказательства чего приводит это сравнение. И здесь равным образом следует обратить внимание на три вещи: человека, грех, закон. Ибо [апостол] говорит, что человек до тех пор под законом, пока живет для греха; точно так же, как до тех пор жена находится под законом мужа, пока жив муж. Здесь должно разуметь тот грех, который приходит через закон. Этот грех он называет чрезмерным, поскольку, после того как стало ясно, что это грех, он еще усугубляется присоединяющимся преступлением, «ибо где нет закона, нет и преступления» (Рим 4:15). И это означает то, что он говорит: «Так что посредством заповеди грех или грешник становятся чрезмерными» (Рим.7:13). Потому и утверждает, что закон, хотя бы и удерживал от греха, не для того дан, чтобы от греха освобождать, но чтобы указывать на грех; а служащая [греху] душа, чтобы освободиться от него, должна обратиться к благодати Избавителя. «Ибо познание греха [происходит] через закон» (Рим.3:20). И в другом месте говорит: «Но грех, чтобы явиться как грех, посредством доброго причинил мне смерть» (Рим.7:13). Итак, где нет благодати Избавителя, там запрещение грехов усиливает желание грешить. Это, однако, полезно для того, чтобы душа осознала, что ее самой недостаточно для избавления себя от рабства греху, и, смиряясь таким образом и подавив всякую гордость, подчинилась бы своему Избавителю; и человек искренне сказал бы: «К Тебе прилепилась душа моя» (Пс.62:9), то есть будучи [уже] не под законом греха, но в законе праведности. А законом греха называется он не потому, что сам закон есть грех, но поскольку возлагается на грешников, ведь [именуется он] даже и законом смерти, «так как возмездие за грех — смерть» (Рим 6:23); «жало же смерти — грех, а сила греха — закон» (1Кор.15:56). Ибо, греша, мы клонимся к смерти. А грешим сильнее мы тогда, когда закон запрещает, чем когда мы не сдерживаемы никаким законом. Когда же является благодать, мы уже без всякой тягости и весьма охотно исполняем то самое, что закон предписывал обременительно. Итак, закон греха и смерти, то есть возложенный на грешащих и умирающих, предписывает, чтобы мы вовсе не желали страстно, и тем не менее мы желаем страстно. Закон же духа жизни, относящийся к благодати и освобождающий от закона греха и смерти, делает так, что мы не желаем страстно и исполняем повеления закона уже не как рабы закона вследствие страха, но как друзья по любви и рабы праведности, которая этот закон и объявила. А праведности подобает служить не рабски, но свободно, то есть скорее из любви, чем из страха. И потому весьма верно сказано: «Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем» (Рим.3:31). Ибо вера исполняет то, что повелевает закон. А значит, закон утверждается через веру. И если нет этой веры, то повелевает один лишь закон и делает виновными не исполняющих приказаний, чтобы их, стенающих и не могущих исполнить того, что было приказано, обратить наконец к благодати Избавителя.

2. Итак, когда мы видим в этом сравнении некие три вещи: жену, мужа и закон, и, с другой стороны, в том, ради чего употреблено сравнение, также три: душу, грех и закон греха; то разница [при этом] лишь в том, что в том подобии муж умирает, чтобы жена вышла замуж за кого желает и была освобождена от закона мужа; а здесь сама душа умирает для греха, чтобы обручиться Христу. А когда умирает для греха, умирает также и для закона греха. «Итак, — говорит апостол, — братия мои, и вы умерли для закона Телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, чтобы приносили мы плод Богу. Ибо, когда мы были во плоти», — то есть когда нам мешали плотские желания, — «тогда страсти греховные, [обнаруживаемые] законом, действовали в членах наших, чтобы приносить плод смерти» (Ср. Рим.7:4-5). Возросшее вожделение, возбраняемое законом, при отсутствии веры и добавившейся к куче грехов вине в преступлении, поскольку «где нет закона, нет и преступления» (Рим 4:15), — это называет он страстями, обнаруживаемыми законом, действующими в членах наших, чтобы приносить плод смерти. Под [начальством] этих страстей как под властвующим мужем находится душа, пока благодаря вере не приблизится благодать. Потому умирает для этих страстей тот, кто уже служит умом закону Божию, хотя до тех пор, пока плотью служит он закону греха, сами страсти еще не умерли. Итак, пока не будет целиком умерщвлено то, что укрепилось в дурном обычае, и у того, кто под благодатью, остается все еще нечто [грешное], что [однако] не побеждает его и не делает пленником; и потому говорится, что тело еще и теперь мертво, [то есть] до тех пор, пока в совершенстве не служит духу. А служить в совершенстве оно будет тогда, когда само это смертное тело будет оживотворено.

3. Из этого мы заключаем, что есть четыре различных состояния в одном человеке, и, когда они постепенно пройдены, он будет пребывать в вечной жизни. Ибо поскольку надлежало быть справедливым и тому, чтобы после того, как наша природа согрешила, мы рождались душевными и плотскими, раз упущено духовное блаженство, обозначаемое именем рая; то первое действование — до закона, второе — под законом, третье — под благодатью, четвертое — в мире. Действование до закона — когда мы не знаем греха и следуем плотским вожделениям. Действование под законом — когда мы уже удерживаемы от греха, однако совершаем его по привычке к пороку, так как нам еще не содействует вера. Третье действование — когда мы уже целиком верим нашему Избавителю, и не нашим заслугам приписываем нечто, но, любя Его милосердие, уже не бываем побеждаемы наслаждением дурным обычаем, когда он силится ввести нас в грех, однако все еще претерпеваем его совращающее воздействие, хотя и не преданы ему. Четвертое действование — когда в человеке нет вообще ничего противящегося духу, но все соединенное и связанное в согласии друг с другом хранит в прочном мире некое единство; и это произойдет, когда смертное тело будет оживотворено, когда это тленное облечется в нетление и это смертное облечется в бессмертие (Ср. 1Кор 15:54-55).

4. Для того, чтобы показать первое действие, подходят, между прочим, следующие свидетельства: «Через одного человека грех вошел в этот мир, и посредством греха — смерть; и таким образом она перешла во всех людей, [поскольку] в нем все согрешили. Ибо и до закона был грех в мире. Но грех не вменялся, когда не было закона» (Ср. Рим.5:12-13). И еще: «Ибо без закона грех мертв, а я жил некогда без закона» (Рим 7:8-9). Ибо то, что здесь апостол говорит: «мертв», это то же, что он выше назвал: не вменялся, то есть был сокрыт. И это он объясняет далее, когда говорит: «Но грех, чтобы явиться как грех, посредством доброго причинил мне смерть» (Рим 7:13), то есть посредством закона, так как «закон добр, если кто законно употребляет его» (Ср. 1Тим.1:8). Итак, из того, что здесь апостол говорит: чтобы явиться как грех, ясно, что раньше он говорил: «мертв и не вменяется» в том смысле, что грех не делается явным, пока не будет обнаружен запрещающим законом.

5. Ко второму действию подходит следующее свидетельство: «Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление» (Рим 5:20), ведь появилось и преступление, которого не было; и другое [свидетельство], уже упоминавшееся: «Ибо, когда мы были во плоти, тогда страсти греховные, [обнаруживаемые] законом, действовали в членах наших, чтобы приносить плод смерти» (Рим 7:5); и это: «Что же скажем? Неужели закон есть грех? Да не будет! Но я узнал грех не иначе, как посредством закона; ибо я не понимал бы пожелания, если бы закон не говорил: не пожелай. Так что, получив повод, грех посредством заповеди произвел во мне всякое пожелание» (Ср. Рим 7:7-8); и немного ниже: «Когда пришла заповедь, грех ожил. А я умер, и заповедь, бывшая в жизнь, оказалась мне в смерть. Ибо грех, взяв повод от заповеди, обманул меня и умертвил ею» (Ср. Рим 7:9-11). Итак, то, что он говорит: «Я умер», — хочет, чтобы понимали так: я узнал, что я умер; так как тот, кто благодаря закону видит, чего делать не должно, и однако делает это, согрешает также и преступлением [закона]. А то, что он говорит: «Грех, взяв повод от заповеди, обманул меня», [говорит так] или поскольку увещание удовольствия ко греху сильнее, когда присутствует запрещение; или же поскольку, если человек и сделает нечто согласно велению закона, однако так как [у него] все еще нет веры, которая [заключена] в благодати, то хочется ему приписать это себе, а не Богу, и, гордясь, он грешит еще больше. Итак, апостол продолжает и говорит: «Поэтому закон свят, и заповедь свята, и праведна, и добра. Итак, неужели доброе сделалось для меня смертью? Да не будет. Но грех, чтобы явиться как грех, посредством доброго причинил мне смерть, так что из-за заповеди грех или грешник становятся чрезмерными. Ибо мы знаем, что закон духовный, а я плотский» (Ср. Рим 7:12-14), то есть я согласен с плотью и не освобожден еще духовной благодатью; «проданный греху», то есть грешащий ради награды [в виде] временных наслаждений. «Ведь не знаю я, что делаю» (Ср. Рим 7:15), то есть признаю, что моих деяний нет в заповедях Истины, где пребывает истинное знание. Согласно с этим выражением и Господь говорит грешникам: «Не знаю вас». Ибо нет ничего сокрытого от Него, но поскольку грехи не обнаруживаются в правилах заповедей, хранимых Истиной, то сама Истина говорит грешникам: «Не знаю вас». И подобно тому, как тьма познается, когда не видят глаза, грехи познаются, когда не ведает ум. Исходя из этого, как я полагаю, сказано в Псалмах: «Кто усмотрит преступления?» (Пс.18:13) «Потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр. Потому уже не я делаю это, но обитающий во мне грех. Ибо знаю, что не обитает во мне, то есть в плоти моей, доброе. Потому что желание свойственно мне, а совершения добра не нахожу. Ибо делаю не то доброе, которое хочу, но совершаю то злое, которого не хочу. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю это, но обитающий во мне грех. Итак, я нахожу что закон благо для меня, желающего исполнять [его], однако мне свойственно злое. Ибо я нахожу удовольствие в законе Божием по внутреннему человеку; но вижу в членах моих другой закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греха, пребывающего в членах моих» (Ср. Рим 7:15-23). Это все слова человека, находящегося под законом, а не под благодатью; и он, даже если не желает грешить, бывает побежден грехом. Ведь возобладали над нами плотское устроение и естественные узы смертности, поскольку все мы произошли от Адама. Итак, тот, кто находится в подобном положении, умоляет о помощи и знает, что его [вина] то, что он пал, но не его [заслуга] то, что он встает. Ибо, уже будучи избавлен, зная благодать Избавителя, он говорит себе: «Бедный я человек! Кто избавит меня от тела этой смерти? Благодарение Богу через Иисуса Христа, Господа Нашего» (Ср. Рим 7:24-25).

6. И теперь уже начинают произноситься слова человека, находящегося под благодатью, в действии, которое мы указали третьим, где наличествует противоборствующая смертность плоти, однако она не в силах победить [человека] или увлечь [его] в согласие с грехом. Ибо апостол говорит так: «Значит, тот лее самый я умом моим служу закону Божию, а плотью — закону греха. А потому нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе. Ибо закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти». Ведь невозможно было это для закона, поскольку он обессиливался плотью (Ср. Рим.7:25; 8:1-4), то есть посредством плотских желаний. Ибо потому не исполнялся закон, что не было еще любви к праведности, а эта [любовь] удерживает ум посредством внутреннего наслаждения, чтобы не был он влеком ко греху наслаждением временными вещами. Итак, закон обессиливался плотью, то есть не делал праведными преданных плоти, но «Бог послал Сына Своего в подобии плоти греха». Ибо [Его] плоть не была плотью греха, так как не от плотского наслаждения родилась, однако было присуще ей подобие плоти греха, поскольку она была смертной плотью. А смерть Адам навлек на себя не иначе, как грехом. Но что сделал Господь? «Из греха осудил грех во плоти», то есть в силу того, что принял плоть грешного человека и наставил [нас], как нам жить, осудил грех в самой плоти, чтобы дух, пламенеющий любовью к вечному, не вовлекался как пленник в союз с похотью. «Чтобы праведность закона, — говорит апостол, — исполнилась в нас, ходящих не по плоти, но по духу». Итак, заповеди закона, которые не могли быть исполнены посредством страха, исполнены по любви. «Ибо живущие по плоти о плотском помышляют», — то есть жаждут плотских благ вместо благ высших, — «а живущие по духу о духовном. Помышление плоти — смерть, а помышление духа — жизнь и мир, поскольку помышление плоти — вражда против Бога» (Ср. Рим 8:5-7). Апостол сам показывает, что означает вражда, чтобы кто не подумал, что от противного происходит другое начало, потому он добавляет и говорит: «Ведь закону Божию не покоряется, ибо и не может». Поэтому поступать против закона и означает быть во вражде против Бога, не потому, что нечто может повредить Богу, но [поскольку] себе вредит всякий, кто противится воле Божией; ибо это то же, что идти против рожна, как было сказано свыше апостолу Павлу, когда он еще преследовал Церковь (Ср. Деян.9:5). Сказано же [у апостола] таким образом: «Ведь закону Божию не покоряется, ибо и не может», как если бы сказали: снег не согревает, ибо и не может. Ведь до тех пор пока он снег, он не согревает, но может быть растоплен и нагрет, чтобы согревать; однако если способен к этому, т уже не снег. Так и помышлением плоти называют, когда душа вместо высших благ страстно желает благ временных, поскольку пока душе присуще подобное влечение, она не может быт покорной закону Божию, то есть не может исполнять того, ч предписывает закон. Но если она начнет желать духовных благ и пренебрегать временными, то не противится духу, и помышление плоти исчезает. Ибо та же самая душа, если стремится к низшему, называется имеющей помышление плоти, если к высшему — помышление духа; ведь помышление плоти — это не сущность, в которую душа облекается или которую сбрасывает, но есть состояние самой души, и оно вовсе перестает существовать, если та целиком обращает себя к высшему. «Те же, кто во плоти, — говорит апостол, — Богу угодить не могут» (Ср. Рим 8:8), то есть те, кто довольствуется плотскими наслаждениями. И чтобы никто не подумал, что это сказано о тех, кто пока еще не удалился из этой жизни, он весьма кстати добавляет: «Вы же не во плоти, но в духе» (Ср. Рим 8:9). Во всяком случае говорит он это тем, кто пока еще находится в этой жизни; и они пребывали в духе, поскольку в вере, надежде и любви довольствовались желаниями духовных вещей. «Если только, — говорит, — Дух Божий живет в вас. Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его. А если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности» (Ср. Рим 8:9-10). Называет тело мертвым до тех пор, пока оно таково, что недостаток телесных вещей отягощает душу и некоторыми движениями, происходящими из этого недостатка, побуждает к исканию земного. Однако, хотя они и возникают, ум не соглашается делать недозволенное, ибо он служит уже закону Божию и находится под благодатью. Относится сюда и то, что сказано выше: «Умом служу я закону Божию, а плотию закону греха» (Рим 7:25). Так что здесь изображается живущим под благодатью человек, не имеющий еще совершенного мира, который наступит, когда тело воскреснет и изменится.

7. Поэтому осталось ему сказать и о самом мире (расе) воскресения тела, и это — четвертое действие, если только можно назвать действием то, что есть высший покой. Ибо продолжает и говорит: «Если же Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас, то Воскресивший Иисуса Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас» (Ср. Рим 8:11). Здесь присутствует и очевиднейшее свидетельство о воскресении тела; и вполне ясно, что, пока мы пребываем в этой жизни, всегда в избытке наличествуют тяготы от смертной плоти и некие возбуждения плотских наслаждений. Ибо хотя бы не уступал тот, кто, находясь под благодатью, умом служит закону Божию, однако плотью он служит закону греха. А когда человек завершит это восхождение, ни в какой сущности не обнаружится зла. И закон не зол, поскольку он показывает человеку, в каких узах грехов тот заключен, чтобы, с верою призвав помощь Избавителя, он удостоился быть освобожденным, восставленным и крепко утвержденным. Итак, в первом действии, которое до закона, нет никакой борьбы с похотями века сего; во втором, которое под законом, мы боремся, но бываем побеждены, в третьем — боремся и побеждаем, в четвертом — не боремся, но покоимся в совершенном и вечном мире. Ибо подчиняется нам то, что ниже нас; а [прежде] не подчинялось потому, что мы оставили превосходящего нас Бога.

Вопрос 67. О том, что написано: «Ибо я полагаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в нас», вплоть до сказанного: « Ибо мы спасены в надежде» (Ср. Рим 8:18-24)