Авва Феодор имел утешение с братиею. И когда они ели, братия брали чаши молча и не говорили: прости! Авва Феодор сказал: монахи потеряли свое благородство, чтоб говорить: прости!

Говорили о сем авве Феодоре: бывши в скиту диаконом, он не хотел принять диаконского служения и скрывался в разных местах. Старцы опять привели его, говоря: не оставляй своего диаконского служения. Авва Феодор отвечает им: дозвольте мне, и я помолюсь Богу, если откроет Он мне стать на место моего служения. Молясь Богу, он говорил: если есть воля Твоя, чтобы стал я на место мое, то открой мне. И явился ему огненный столп от земли до неба, и был глас: если можешь быть как столп сей, то поди служи. Услышав это, Феодор рассудил никогда не принимать на себя диаконства. Когда пришел он в церковь, братия принесли пред ним раскаяние, говоря: если ты не хочешь служить, по крайней мере, держи чашу. Но он и сего не принял, говоря: если вы меня не оставите, то я уйду от места сего. После сего они оставили его.

Иоанн Колов сказал: врата к Богу есть смирение, и отцы наши многими скорбями, радуясь, взошли в град Божий.

Еще сказал: смиренномудрие и страх Божий - выше всех добродетелей.

Авва Иоанн Фивейский сказал: монах прежде всего должен сохранять смиренномудрие, ибо оно - первая заповедь Спасителя, говорящего: блажени нищии духом, яко тех есть Царствие Небесное (Мф. 5, 3).

Брат спросил авву Исаака: как человек достигает смиренномудрия? Старец отвечает ему: чрез страх Божий.

Некогда рассуждали отцы скита о Мелхиседеке и забыли позвать авву Коприя. После же позвали его и спрашивали о Мелхиседеке. Коприй, ударивши по устам своим трижды, сказал: горе тебе, Коприй! Ты оставил то, что Бог заповедал тебе делать, а испытываешь то, чего Он не требует от тебя. И братия, услышавши это, разбежались по своим кельям.

Авва Макарий рассказывал о себе, говоря: когда я был слишком молод и жил в келье в Египте, взяли меня и сделали клириком при церкви в селении. Не желая быть клириком, я убежал в другое место. Приходил ко мне благочестивый мирянин, брал мое рукоделие и служил мне. Случилось же по искушению диавольскому одной девице в селении пасть. Когда она зачала во чреве, спрашивали ее: кто виновник сего? Она же отвечала: отшельник. Тогда, вышедши из селения, взяли меня, навесили на шею мою сажей очерненных горшков и ушков от посуды, водили меня в селении по улицам, били меня и говорили: этот монах обесчестил нашу девицу, возьмите его, возьмите! - И избили меня едва не до смерти. Пришедши же, один старик сказал им: долго ли вам бить этого странного монаха? А прислуживающий мне следовал позади весь в стыде, ибо порицали и говорили ему: вот отшельник, о котором ты свидетельствовал! Что он делает? А родители девицы говорят: мы не отпустим его, пока не даст поручителя, что будет кормить ее. Я сказал прислужнику моему, и он поручился за меня. Пришедши в келию свою, я отдал ему корзины, какие имел, и сказал: продай их и отдай жене моей на пропитание. И говорил в мысли моей: Макарий! Вот ты нашел себе жену: нужно побольше работать, чтобы кормить ее. И я работал ночь и день и посылал ей. Когда же наступило время родить, она оставалась много дней в муках и не рожала. Говорят ей: что это значит? Она отвечала: знаю, я оклеветала отшельника и ложно обвинила его. Не он имел дело, а такой-то юноша. Прислужник, пришедши ко мне, радовался и говорил: девица не могла родить, пока не призналась, говоря: не монах имел дело, но солгала на него. И вот все селение хочет идти сюда и раскаяться пред тобою. Я, услышав о сем, чтобы не беспокоили меня люди, встал и убежал в скит. Вот причина, по которой я пришел сюда.

Некогда авва Макарий, идя с горы в келию свою, нес ветви. И вот на пути встретился ему диавол с серпом. Диавол хотел толкнуть Макария, но не мог. И говорит ему: велика в тебе сила, Макарий, потому что я не силен против тебя. Если ты что делаешь, то это делаю и я. Ты постишься, а я совсем не ем; ты бодрствуешь, а я совсем не сплю. Одно есть, чем ты меня побеждаешь. Авва Макарий говорит ему: что же это такое? Диавол ответил: смирение. И посему я не силен против тебя.

Авва Матой сказал: насколько человек приближается к Богу, настолько он сознает себя грешником. Ибо пророк Исаия, увидев Господа, назвал себя окаянным и нечистым (Ис. 6: 5).

Авва Матой отправился из Раифы в страны гевальские. С ним был брат его. Епископ, удержавши старца, сделал его пресвитером. И кода они вместе вкушали пищу, епископ сказал: прости, авва! Знаю, что ты не хотел этого сана, но я осмелился это сделать, дабы мне получить от тебя благословение. Старец же со смирением сказал ему: действительно, помысл мой хотел немногого, более же я скорблю о том, что расстаюсь с братом своим, ибо я один не выношу исполнять всех молитв. Епископ сказал старцу: если ты знаешь, что он достоин, я рукоположу и его. Авва Матой отвечал ему: достоин ли он, я не знаю, одно только знаю, что он лучше меня. Епископ рукоположил и брата его. Но оба они почили, не приступив к жертвеннику для совершения Евхаристии. Старец же говорил: верую в Бога, что я не подвергнусь великому осуждению за то, что по рукоположении ни разу не совершил Литургии, ибо рукоположение должны принимать люди беспорочные.

Говорили об авве Моисее: когда он сделан был клириком, и возложили на него стихарь, архиепископ говорит ему: авва Моисей! Вот ты теперь весь стал белым [4]. Старец говорит ему: о, если бы, владыка, и изнутри было так же, как извне! Епископ, желая испытать его, говорит клирикам: когда авва Моисей взойдет на алтарь, гоните его и следуйте за ним, чтобы вам услышать, что он станет говорить. Старец вошел; клирики начали поносить его и выгонять, говоря: ступай вон, эфиоп! Старец, выходя, говорил самому себе: хорошо тебе сделали прахокожий, черный; ты не человек, зачем же ты ходишь среди людей?

Авва Моисей сказал: имеющий смирение смиряет демонов, а не имеющий смирения смиряется демонами.

Еще сказал: не только говори смиренно, но и смиренномудрствуй, ибо невозможно возвыситься в делах по Богу без смиренномудрия.