Помимо того, что этот “документ” достаточно гнусен сам по себе (не помогающий пожилой матери сын стремится лишить ее единственного источника существования), он еще говорит о неадекватности этого человека: самозванный “игумен” пишет женщинам и при этом говорит: “Она называет себя моей матерью. Дорогие сестрички, вы-то понимаете: как же может женщина называть себя матерью мужчины? Разве семя, которое всходит в земле, может сказать, что земля — его мать?” Лжеигумен даже не понимает, что обращается к женщинам, которые вряд ли воспримут такие утверждения с энтузиазмом.

По учению Береславского, женщина — это низшее несовершенное существо, достойное лишь растительного существования. Бог сотворил Адама и Еву бесплотными, они “не имели плотских тел — тела их были светоносными и равноангельскими” [98], а потом:

Сатана через Древнего Змия, прельстивший и соблазнивший Адама и Еву, окрал у них светоносные ангельские Тела... прогрыз в тонком теле Евы дыру между ног... и внедрился в ее плоть, создав там свой престол через запечатление своего образа — магическую трансплантацию в чресла Евы жупела блудного разжения, шарика с энергией преисподней, семени тли. Сделав гениталии центром личности Евы, он подсоединил к их работе тончайший орган Божий — духовное сердце, разрушив херувимское око, втесненное в него [99].

Потому-то женщина и получилась полусатанинским существом, подверженным влиянию вампиров и рожденным с предрасположенностью к вампиризму и к собственной гибели. В силу своего физиологического устройства женщина не может сопротивляться вхождению в нее нечистых духов, которые проникают в нее через физические отверстия. И только лишь экстраординарными усилиями женщины могут быть спасены:

Женщина окормится от того мужчины, который плюнет в запечатанный в ней вход в преисподнюю, вместо вожделения раствориться в нем: наконец-то нашелся могущий помочь ей залечить больную рану, а не растравливать ее [100].

Желающие спастись женщины должны отказаться от всякой индивидуальности и прислуживать мужчине, а не заражать его гибелью, опять же, через свою физиологию, посвящая его сатане:

С детства страхи и магия родовой власти мамы-священницы... В дыры, пробитые страхами, входят упыри. <...> Весь заговорен, весь сломлен, весь распят! <...> Сатана пробивает дыру, метит свой осиновый кол в чресла [101].

Женское греховное начало действует на мужчину, мгновенно превращая его в женоподобное существо, столь же подверженное вечной гибели, как и сама женщина:

Внутренний человек вживается в мать, следует идеалам матери, ее глазами видит мир. Мать преселяется и подселяется. Не Святой Дух стяжается — дух матери [102].

Если сын чтит просто ветхую мать, то в ее лице он поклоняется мирскому началу, которое она олицетворяет [103].

Настоящее чувство вины (покаяние) может возникнуть только у тех, кто не имеет привязанности к отцу и матери в первую очередь [104].

Над Россией поныне висит зловонное облако дьявольского наущения: Бог говорит устами матерей-ведьм, гипнотизирующих своих детей, окрадывающих и кастрирующих их. <...> ...Била, убивала мысленно, выпивала кровь, стряхивала бесов, издевалась, презирала, сознательно делала евнухом, забирая силы, уворовывая инициативу, парализуя ум. По образу срамной дыры — входа в преисподнюю — изрешетила тонкое тело: сплошные дыры, предназначенные для входа упырям. Вторым рождением в ад проложила туннели для чуждых подселенцев [105].

Отсюда очевидно, что отречение от семьи и матери — необходимый и неизбежный вывод изучения “богородичников”:

Тяжесть греха такова, что малейшая связь с родом и семьей приводит к действиям механизм проклятых предков: подселяются родовые упыри и душа неотвратимо движется в пропасть — сказывается смертоносный генетический код. <...> Мать твоя, несчастное существо, замученное упырями, ослепшее, сама себе подписывает смертный приговор. Не смей вступать с ней в завет, чтобы не погибнуть двоим. <...> Именно из России провозглашена Церковь Преображения. И здесь происходит разрушение института семьи... И это верно. Ибо малейшая сцепленность с родом навлекает всю преисподнюю и клацающие зубы демонов рода [106].