Вообще в мусульманских сказаниях святые часто показывают какое-то фокусничество и волшебство: воскрешают мертвых, разговаривают с ними, осушают моря, ходят по воде, превращают золото в кровь, а воду в молоко. У них разговаривают животные, словом укрощаются звери, останавливается течение времени; они способны съедать неимоверное количество пищи; Бог уничтожает тех, которые захотят оскорбить святого. Святые могут принимать различные образы по своему желанию. Они могут говорить на семидесяти языках, понимают разговор животных и птиц.

По воззрению мусульман, святые – это близкие к их богу, удостоившиеся особого озарения или вдохновения от бога. Большинство мусульман славят их наравне с пророками.

Мусульманский идеал – чувственная, сладострастная жизнь. А отсюда уже ясно видна нравственная ценность учения, его языческая сущность. Мусульманство, казалось бы, ищет спасения и блаженства, а находит истинное счастье в удовлетворении страстей, в угождении плоти. Это ли не жизнь дикаря язычника? Это ли не служение себе вместо служения Богу? Это ли не полное отпадение от Божественной жизни в жизнь самолюбивую?

Как язычники-дикари не владеют сами собой, но стоят в полной зависимости от своих страстей, так магометане живут только исполнением требований плоти. И язычники-дикари мщение считают своим священным долгом; и у магометан мщение узаконено.

Дикарю не известна идея гуманности и сознание единства человечества из-за отсутствия в нем любви; и магометанину чужда эта идея. Дикарь представляет богов по своему образу; Мухаммед и его последователи рисуют бога таким же самолюбивым, каковы они сами. Как у дикарей язычников господствует свободное и даже поощрительное отношение к многоженству и кровосмешению, так и у магометан практикуется подобное. Отношения мужа с женой у мусульман подобны языческим (жена для мужа не более чем раба). И у тех, и у других женщины не допускаются до совместной с мужчинами молитвы.

Ислам имеет некоторое сходство и с язычеством китайцев. Так, например, магометане, подобно китайцам, верят в судьбу, или в предопределение, которого человек не может изменить своей жизнью; а потому ему остается только предавать себя Аллаху. И предают себя ему на словах, в то же время проводя жизнь, согласную с требованиями своей плоти. Нет сомнения, что китайцы в нравственном отношении стоят выше дикарей и магометан, как мы уже говорили. Но и у них сквозят те же эгоизм и самолюбие, а потому и они не имеют бескорыстной, самоотверженной любви. Магометане, подобно китайцам, самолюбивы и вместе с ними думают, что они должны занять все пределы земли и обратить в ислам все народы мира. Как и брамисты, мусульмане признают, что у человека свободы воли нет и причиной всех дел человеческих, добрых и злых, выставляют Браму-Аллаха. Указывая на сходство мусульманства и жизни его с жизнью дикарей, персов, китайцев, индийцев и других язычников, мы не думаем утверждать, что Мухаммед позаимствовал свое вероучение из учения и примеров жизни этих народов, хотя и это вполне возможно. Правда, у иудеев он позаимствовал полностью религиозные обряды.

Что же касается образа жизни Мухаммеда и всех мусульман, то он отличался от уклада языческого и от прежнего поведения самого Мухаммеда, который был воспитан язычеством. Жизнь же языческая у всех народов состоит в проявлении самолюбия, свойства которого всегда и везде одни и те же у всех нехристианских народов и у каждого человека. Свойства самолюбия, как мы уже знаем, совершенно противоположны свойствам любви. Самолюбие развивается из чувства самосохранения и самоценности, зиждется на индивидуализме и животной, чувственной природе, которая у всех народов языческих одна. Оно исключает мысль о любви, симпатии и нравственном законе. Ни семейные, ни общественные порядки не совместимы с самолюбием, как равно чувство правды, добра, долга и смирения. Спутники самолюбия, как было замечено, суть удовольствие, расчеты, сердечная холодность, ненависть и вражда.

В силу этого, все народы, чуждые любви, непременно будут жить, по сути, одинаково, к какому бы вероисповеданию или секте себя ни причисляли. Жизнь любви всегда проявляется в добродетели; а жизнь самолюбивая – в делах самолюбия. Здесь середины, компромисса нет и быть не может. Правда, в жизнь всего человечества вселилось самолюбие и объявило войну любви. Но мы здесь говорим не об отдельных лицах или народах, а вообще о законах и проявлениях любви и самолюбия. Человек, находящийся в области Божественной любви, отдает всю свою жизнь Христу Богу, т.е. стремится проявлять в своей деятельности Божественную любовь, служа Богу и ближнему. И наоборот, человек, принадлежащий к области самолюбия, хочет жить для себя и служить только себе. Конечно, в каждом человеке есть остатки любви, и при борьбе с самолюбием они развиваются и освобождаются из-под его гнета. Но борьба с самолюбием для человека слишком тяжела и нуждается в помощи, которую может подать только Божественная любовь, воплотившаяся в Иисусе Христе.

При рассмотрении жизни язычества как реализации самолюбия, с первого взгляда может показаться не совсем понятной языческая сущность учения Будды с его идеей самоуничтожения, стремления к небытию. Да и Мухаммед, говоря о предопределении, проповедует покорность воле божества, но в то же время и совершенную нравственную бездеятельность. И при этом он поощряет деятельность, направленную на утоление требований плоти.

Итак, буддизм как будто совершенно чужд всякого проявления самолюбия; однако на самом деле он проявляет самолюбие в наивысшей степени, с богохульным стремлением уничтожать жизнь, дарованную Самим Богом, и в то же время достигать самому Божественных свойств и совершенств. Будда не признает Божества, но сам стремится стать богом.

Бог создал Ангелов и человека для проявления и развития Своей жизни любви через них во всем созданном Им мире. Жизнь любви есть наивысшая нравственность, в которой заключается образ и подобие Божие в разумных и свободных существах. А потому всякое стремление к задержанию проявления ее и препятствие к развитию любви в мире составляет противление Самому Богу и вражду против Него. Таким образом, буддизм и мусульманство, стремящиеся к затруднению развития любви и сокращению ее в мире, суть орудия сатаны и враги Божественной жизни и славы. И вот что для язычников и последователей ислама стало законным, естественным, нормальным. А жизнь любви им чужда и кажется безумной, ненормальной. В то время как любовь стремится к самопроявлению и благотворному влиянию на других, самолюбие пытается подчинить себе окружающих насилием. При этом каждый считает себя центром мироздания, желает собственной независимости и власти над другими; а отсюда возникают борьба и вражда. Этим всегда отличается самолюбивая жизнь.

Магометанству, как и язычеству, не чужд и фетишизм. Так, в главном священном месте мусульман, в Мекке, в храме их, Каабе, лежит обоготворяемый черный камень, с благоговением изглоданный зубами паломников-мусульман всего мира. Кроме того, мусульмане воздают почести надгробным камням, халату Мухаммеда, его мечу и обуви. Правда, они не делают себе идолов и не кланяются им, но это еще, к сожалению, не значит, что они состоят в единстве жизни с Богом.

Самолюбие, или отпадение от Бога, в высшей степени разнообразно и проявляется в бесчисленном множестве согрешений, как всякое уклонение от истинного пути и всякая ложь. А кроме того, само тело человека становится идолом, которому служат вместо Бога. Хотя мусульманин как бы предает себя Богу («пусть бог делает со мной, что захочет»), однако он продолжает вести естественную жизнь, согласно требованиям своих чувств и страстей. Отрицание воли человека равносильно отрицанию ценности добродетели и существования пороков. Бог, как источник зла, не подобен ли дьяволу, соблазнившему на грех человека и уверявшему, что люди сами будут как боги (Быт. 3:5), если вкусят запрещенного плода.

Нелишне будет привести здесь слова о Зороастре и Мухаммеде одного из французских писателей, Пастера, сравнивающего Зороастра и Мухаммеда и их деятельность [3]. «Мухаммед и Зороастр родились в знатных семьях. Рождение этих законодателей, персидского и аравийского, сопровождалось чудесами; по крайней мере, последователи их о том говорят. Но только в том, как прошла молодость их, мало сходства. Мухаммед провел первые годы, занимаясь торговлей, а познания в этой области бесполезны для осуществления его намерений. Зороастр же упражнялся в науках, послуживших ему впоследствии.