- Вы - миссионер. Вы много ездите по стране,читаете лекции, печатаетесь в газетах. Наверное, ортодоксальная церковь не очень одобряет это. Почему вы выбрали для себя такой путь?

- Я не думаю, что церковь не одобряет мой выбор. Об отношении церкви ко мне можно судить по судьбе моих книг. Чуть больше трех лет я пишу книги - а их тиражи уже перевалили за 200 тысяч. В связи с этим у меня есть чувство некоторой вины перед моими однокурсниками по университету, среди которых есть люди очень яркие, талантливые. Но я смотрю, как им живется, и как живется мне. Мне, конечно, живется гораздо лучше. У меня есть та возможность, о которой мечтает любой интеллигент. Это возможность говорить с людьми. То, что я пишу, востребуется, издается, распространяется. А те книги, что пишут в Институте философии Академии наук и на философском факультете МГУ, или не издаются, или издаются мизерным тиражом в 500 экземпляров, так что по сути автор сам их и покупает, а потом раздаривает. У меня обратная ситуация, в мире философии я сейчас, наверное, самый издаваемый автор в России. Мое преимущество в том, что за моей спиной стоит мощная система епархий, приходов, монастырей со своей сетью книготорговли. По сути дела сегодня только религиозные организации имеют общероссийскую сеть распространения литературы. Даже научная литература по стране почти не распространяется. Так вот, если бы отношение ко мне православной церкви было плохим, мои книги не издавались бы и не распространялись. И второе. Почти половина моей жизни проходит в поездках. И по большей части приглашают именно приходы и епархии. Для меня как раз это источник радостного ощущения - я в церкви, я вместе с нею и ради нее.

И третье: я же чувствую, что от многих и многих неприятностей меня хранят молитвы тех людей, что по всей России поминают меня в своих молитвах. Я живу не по грехам моим хорошо - но это по их молитвам.

- У каждого - свой путь к вере. Наверное, невозможно абсолютно адекватно описать этот путь,он глубоко интимен, таинственен, я бы даже сказала, мистичен. Об этом вообще сложно очень говорить. И все-таки:расскажите о некоторых, особенно запомнившихся вам случаях прихода к вере, я имею ввиду, конечно, внешний событийный ход этого процесса.

- Особенность православия как раз в том, что в православие человек приходит сам, у нас нет технологии обращения. Мы можем о чем-то говорить человеку, что-то пояснять, но где именно в нем произойдет какое-то смысловое замыкание, я не знаю. Приведу два примера.

Прошлой осенью в городе Ноябрьске в Ямало-Ненецком округе подходит ко мне после моей лекции юноша и задает мне вопрос: "Скажите, а как мне стать православным?”. Вопрос почти евангельский: "что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?". Я растерялся от такого вопроса. К тому же, тут не ответишь сходу, двумя-тремя фразами. А времени, чтобы поговорить с ним по душам, нет. Я спросил, сможет ли он прийти на другие лекции. Он сказал, что у него есть время - он только что закончил университет и приехал искать работу. "Цепляйся за мою рясу, - говорю ему, - и ходи за мной на все лекции, которые будут в ближайшее время”. И вот он ходил за мной на все лекции в течение трех дней, но даже по дороге у меня не было возможности поговорить с ним лично. А затем, когда я уже уезжаю, машина уже у ворот стоит, он подходит ко мне прощаться и... плачет. Представляете: стоит такая здоровенная дылда и плачет. Что-то, значит, сдвинулось в его душе, но что, я до сих пор не знаю. Что-то он все-таки расслышал своим сердцем.

Или другой пример. Когда я учился в семинарии, я познакомился с юношей, который собирался поступать в католическую семинарию и даже документы уже в нее подал. Мы полгода с ним общались, в итоге он из католической семинарии документы забрал, перешел в православие. Где-то через год после того, как он в православии утвердился, я его спросил: "Слушай, а теперь-то ты можешь сказать, в какой именно момент ты понял, что истина - в православии?”. Задаю ему этот вопрос, а про себя тщеславно думаю, что он мне сейчас скажет: а помнишь, ты мне такой аргумент привел или какую-то книжку дал мне почитать... Ничего подобного. "Я как-то приехал к тебе в гости в семинарию, - говорит он мне, - мы гуляли по семинарскому садику и навстречу нам идут твои однокурсники. В тот день выпал свежий снег, и ты вдруг наклоняешься, лепишь снежок и запуляешь его в лицо своему однокурснику. Он отвечает тебе тем же самым. В этот момент все во мне перевернулось, я подумал: вот она, настоящая свобода! вот она, настоящая любовь!”

- Отец Андрей, зачем Богу человек?

- А ни зачем. Это чистый Дар. Это мы привыкли мыслить в рамках контрактно-выгодных отношений. Не для Себя Бог нуждается в нас, а для нас. Он создал нас во времени с целью подарить нам Свою Вечность. И он дал нам свободу, чтобы этот Дар мы смогли принять свободно. Бог не хочет усвоить нас Себе, но подарить Себя нам. Это и называется любовью. Бог отпустил нас от Себя в надежде, что мы вернемся.