Такие поступки слишком резко выделяли юного Илариона из среды его сверстников. Для всех он казался весьма странным мальчиком, что чрезвычайно огорчало его родителей и поселяло в них неприязнь к сыну. Чувство это в них тем более возрастало, чем становилось очевиднее, что Иларион никогда не будет хорошим работником, поддержкой в их семейных нуждах, столь разнообразных в крестьянском быту. Илариону вследствие этого приходилось переносить от домашних насмешки, укоризны и вообще разного рода неприятности.

Путь строгой христианской жизни - путь скорбный, крестный, по словам Самого Господа, заповедавшего боголюбцам в терпении стяжавать души свои (см.: Лк. 21, 19). Это, впрочем, бывает иногда, с одной стороны, не потому, что окружающая среда людей ненавидит подвижника, идущего путем Господним, а просто потому, что жизнь его не подходит под уровень их понятий. Оттого люди, невидимо подстрекаемые бесовскими кознями, наносят оскорбления рабу Божию, часто и сами не замечая и не понимая того, что этим могут причинить ему великий душевный вред. Так было и с домашними Илариона, которому, как еще только вступающему на путь духовной жизни юному отроку, угрожала поэтому большая опасность в деле спасения. Но Всеблагий Бог,

избавляющий нища от сильна, и убога, емуже несть помощника (ср.: Пс. 71, 12), легко и скоро отвратил беду. Он послал Илариону надежного защитника и покровителя в лице того же старца-деда, к которому отрок давно был сердечно привязан. Дед взял к себе внука под предлогом найма в работники. Родители Илариона не могли сему противиться - тем более что такой поступок деда с внуком даже и несколько подходил под их взгляд на жизнь. Иларион же со своей стороны был очень рад развязаться с немирными к нему домашними и перейти на жительство к единодушному с ним и мудрому деду. И так дело было сделано.

С этого времени началась для юного Илариона новая жизнь. Теперь он, не слыша ни от кого насмешек и укоризн, могущих в юном, хотя и боголюбивом сердце подавить семена благочестия, мог дать полную свободу своим заветным сердечным стремлениям - всецело работать возлюбившему его Господу. Таким образом, из Илариона не по виду только и названию образовался работник, но и в духовном, высшем значении сего слова, так как он получил теперь полную возможность, по слову Псалмопевца, со страхом и трепетом работать Господу[

5]. И дивна была эта работа юного подвижника Христова! Дед, взяв юношу на свои руки (сердечные стремления которого давно знал и верно понимал), приложил теперь все свое старание к тому, чтобы из насажденных Богом в душе отрока благих семян возрастить плоды по роду их. И тем удобнее мог он в этом трудиться и успевать, что чистая душа юного Илариона была перед ним раскрыта, как белая хартия, на которой богомудрый старец свободно мог начертывать глаголы жизни вечной, быв живой

тростию книжника скорописца (Пс. 44, 2).

Как же руководил старец-учитель молодого своего ученика на пути жизни духовной? В рукописных материалах для составления жизнеописания старца Илариона буквально читается следующее: «Будучи сам великим постником, воздержником и молитвенником, Павел Игнатьевич постепенно научил посту, воздержанию и молитве своего внука, приправляя в нем эти духовные качества спасительным безусловным послушанием».

Пост, принимая во внимание юные лета отрока Илариона, был изумительный. О пище он вовсе не думал, так что довольствовался двумя калачами в неделю, не более. При такой пище, без всяких притом других кушаньев, разве только, может быть, с водой и, без сомнения, в строгой мере, отрок мог только что не умереть с голоду, да и то подкрепляемый благодатью Божией. При таком самоумерщвлении постом и при строго внимательной жизни духовной, под руководством опытного старца, воздержание от страстей телесных и душевных проявлялось в юном подвижнике как бы само собой, израстая, как древо от корня, как следствие от причины, так как разумный пост телесный, при внимательности к себе, по учению святых отцов-подвижников, есть основание духовной жизни[

6]. И как здание вещественное, как бы оно ни было величественно, если не имеет под собой прочного основания, всегда бывает в опасности пасть и разрушиться, так и дом душевный, устрояемый человеком-христианином из различных добродетелей, не имея прочного основания - разумного телесного поста, при напоре бурь душевных со стороны духов лукавствия всегда готов пасть и разрушиться. Каждый после этого может ясно видеть, что юный подвижник Иларион, при помощи Божией и под видимым руководством старца-деда, полагал твердое основание жизни духовной, на котором уже начинал созидать свою духовную храмину.

Поэтому деду-наставнику и не так трудно было обучать сему искусству своего внука. От него требовалось только, так сказать, возгревать дар Божий в сердце пламеневшего любовью ко Господу отрока, давая вместе с тем должное направление его молитвенному духу. Кроме советов и наставлений в этом деле, собственный пример старца-молитвенника был одним из вернейших способов к обучению отрока молитве, оставляя глубокие благотворные следы в его, по самому возрасту, впечатлительной душе. И вот мы видим, что отрок Иларион по примеру своего деда, как выше было замечено, с охотой неопустительно ходит к церковным богослужениям, проводит с ним по нескольку часов дня и ночи в домашней молитве, удивляя таким образом самого наставника. Но эти внешние молитвенные подвиги, дошедшие впоследствии до неимоверных размеров, как выражения внутреннего состояния духа Иларионова, ясно свидетельствуют о том, что в душе боголюбивого юного подвижника действовала внутренняя умственная молитва, которая, вероятно, получила начало свое в минуты призвания его к жизни духовной и которая своей небесной сладостью не давала покоя любителю своему, заставляя его постепенно восходить от силы в силу,