любящим Бога вся поспешествуют во благое (Рим. 8, 28). Само бесчестие, наносимое старцу по внушению диавола зломыслящими людьми, служило к еще большему прославлению раба Христова, а вместе и к посрамлению врага.

Несмотря на то, для более полного спокойствия своего и благодетеля своего господина Раевского, которому из-за старца приходилось выслушивать разные укоризны, отец Иларион по убедительной просьбе почитавших его покровителей, при содействии лебедянской помещицы Анны Ивановны Кузьминой, приписался к сословию мещан Лебедянского городского общества. В то же время лебедянский купец Феодор Алексеевич Ссеков обязался платить за него и ежегодно платил казенные подати и все мирские повинности.

Приписавшись сам к мещанскому сословию, отец Иларион выхлопотал вольную и любимому ученику своему Никите, отдав за него должную сумму денег господам его Меньщиковым. Оставшиеся в живых послушницы старца Илариона рассказывали, что он преимущественно перед другими келейниками любил Никиту, который взаимно до конца своей жизни пребыл верным и усердным ему послушником. Отличительными чертами характера Никиты были нелицемерная кротость и набожность. Вместе со старцем пришел Никита в Троекурово, здесь же и скончался еще в цветущих летах,

пожив вмале, исполни лета долга (ср.: Прем. 4, 13). Слабый здоровьем от природы, усиливая эту слабость еще добровольными подвигами, живой пример которых был у него постоянно перед глазами в самом старце, недолго служил Никита своему духовному наставнику. Тело любимого ученика старцева в свое время было погребено близ церкви Святого великомученика Димитрия Солунского, и теперь могила его находится внутри монастырской ограды. По приказанию самого отца Илариона над его могилой поставлен был кирпичный памятник, крытый железом и покрашенный зеленой краской. На чугунной плите под крышей следующая надпись: «Здесь погребено тело послушника болящего Никиты. Скончался в 1829 году мая 26 дня, 27-ми лет от роду». Памятник этот доселе остается неповрежденным. В продолжение сорокоуста по усопшем отец Иларион усугубил свой молитвенный подвиг пред Господом об отпущении грехов и упокоении души усердно служившего ему. В день празднования Казанской иконе Божией Матери, особенно почитавшейся старцем непрерывно до конца жизни, он всегда приобщался Святых Христовых Таин; и как в этот день, так и в другие, когда приступал к Святой Трапезе[

5], по его желанию отправляемы были заупокойные литии на могиле любимого им послушника.

Впрочем, если Никита за свое послушание пользовался особенным благорасположением угодника Божия, то нельзя было не видеть великой любви старца и в отношениях с прочими келейниками. В продолжение своего двадцатидевятилетнего пребывания в Троекурове отец Иларион только однажды пожаловался на них местному священнику отцу Симеону, почему-то приходившему к нему. «Накажи их, батюшка,- сказал он,- они меня обижают». Но не успел священник и трех шагов отойти от келлии его, как старец опять попросил его к себе. Когда же отец Симеон вошел к нему в келлию, угодник Божий упал ему в ноги и говорит: «Прости, не наказывай моих-то! Я и сам уж простил их». Таковы были кротость и любовь в этой праведной душе!

Но сколько старец милостив был и снисходителен к другим, столько строг к самому себе. Однажды предложил ему келейник прогуляться в садике около келлии. Погода была хорошая, воздух весенний, благорастворенный. Старец только вышел за порог келлии и тотчас вернулся назад, сказав келейнику: «Хорошо, очень хорошо - пожалуй, и еще захочешь».

Можно видеть из сего, что как прежде, при крепости сил телесных, подвижник Иларион измождал плоть свою непомерным холодом, так теперь, наоборот, когда, вследствие потерянного здоровья, холод для него стал невыносим, он опять томил себя почти безвыходным пребыванием в келлии, которую приказывал послушникам своим и летом и зимой натапливать жарко, а зимние рамы выставлять никогда не дозволял. Может быть, и сам телесный организм старца теперь уже требовал повышенной температуры. Рассказывают, что и в жарко натопленной келлии, и притом в летнее время, отец Иларион бывал иногда в теплых валенных сапогах.

При всем том в болезнях телесных угодник Божий не имел обыкновения прибегать к медицинским пособиям, а вместо них употреблял домашние средства - редечный сок и огуречный рассол, что и другим предлагал, как вещи, полезные для здоровья.

В заключение сей главы примем во внимание то важное обстоятельство, что в конце своей продолжительной и многотрудной жизни, именно за шесть лет перед смертью, отец Иларион лишился от темной воды зрения[