Октября 23-го 1840-го года. Воронеж.

9

Ваше Высокопреподобие!

Всечестнейший, Достопочтеннейший, и Милостивейший Отец мой и Благодетель

Батюшка Отец Исаия!

Давно имел сердечное желание писать к Вам моему Отцу, но случающияся немощи, а наипаче окружающие ныне обстоятельства лишали сего удовольствия, ибо от избытка приятных удовольствий – уста неудержимо глаголют, а от умножения скорбных наведений и витийствующий язык – больше помалчивает. Может быть Вам уже известно, что я ради многих и тяжких грехов своих из Скита сослан на поселение – при Граде Малом Ярославце – в Черно-Острожской штатной монастырь, в коем с 6-го Декабря и водворяюсь до ныне; но не подумайте Батюшка, чтоб новое место и новое звание изменило меня в Духе к Вам? Ей нет! Я все тот же нерадивой грешник – что и прежде; а честь Игуменская не на дыбки меня подымает, но к земли главу мою склоняет. Я великой сан сей с такою радостию принял – как бы кто честолюбивой лишаем был онаго; ибо, во всю мою жизнь никогда столь горько не плакал, как при разлуке со Святым моим Отцом и Благодетелем, с которым 24 года пребывал вкупе. О теперешнем же моем новоселье тоже могу сказать, что древле Св. Давид о Израильтянах находившихся в плену у вавилонян сказал: Тамо седохом и плакахом! вот и я почти ежедневно болезную сердцем моим при воспоминании о первом моем жительстве, а взирая на настоящее редко остаюсь без слез, и когда нечувственное дерево при пересадке с одного места на другое болит часто, а иногда и засыхает, то возможно ли человеку с чувствительным сердцем быть нечувствительну? Для ведения Вашего донесу Вам – Всепочтеннейший Батюшка: врученной мне монастырь – есть штатный, в полном смысле сего имени, при самом городе /без промежутку/ на большой почтовой Московской дороге, кельи настоятельския мною занимаемыя – окошками на оную в растоянии 10 или не более 15 сажен, так что всякой идущей и едущей виден и разговор емщиков пьяных слышен, так что и очи и уши мои наполняются всякою нечистотою; Братии 20 человек, на коих в течении года покупалось по две бочки сивухи, а пиво варивали сами (и сие неложно); Чин Церковной службы отправлялся по скору, и ради облечения по очередно на прим. если кто сего дни был у утрени то после того 5 дней почивал, а в день седмый схаживались на славословие вкупе; настоятель – предместник мой в монастыре и третий части года не проживал а когда и бывало то более упражнялся внешними занятиями около монастыря, а посему братия жила по подобию всегда празднующих! А праздник Рождества Христова с такою радостию был встречен что все Овцы не сказавшись Пастырю разбрелись по граду славить или прямее сказать безславить Христа, так что на крилосе не кому было сказать и Господи помилуй, почему на другой день все врата монастырския запер чтоб Овцы мои на прежнюю пажить не разбрелись. Первые три месяца провел я один с несказанной печалию, и на все взирал с заплаканными очами, так что от частых воздыханий и груд стала болеть, и лишился было и сна и апетита: но батюшка Отец Игумен по любви и милости своей отделил ко мне из своего братства человек десяток весьма благонадежных и с ними то теперь при помощи Божией за Ваши святыя молитвы начинаю вводить в штатной обители пустынной общежительной чин, и весь теперешней подвиг мой в истреблении хищничества и во изгнании ангела сатанина – бахуса, с которым разстаются не без слез, однако по субботам и воскресным дням по рюмочке во утешение плачущих подношу, а в новь поступающим ко мне в есенции сей отказываю. К сему скажу, что по смерти моего предшественника безначалие продолжалось три месяца, и какие были припасы все истощились или выменяны на горилку, ибо лишась добраго Пастыря – кроме сей нечем было себя и утешить, и когда еще продолжилось безначалие то Бог весть чтобы и было? вот в какое Братство я попал! Более же всего стесняет мое сердце воображение о слабости моего здоровья и не способности к начальствованию, да еще оставленной долг на монастыре до 30 т.р. и храм Соборный во имя великаго Чудотворца Николая 16-т лет выстроенный и до сих пор не освященный. Пересказавши Вам от многова – весма скудное о моем бедном и горестном житии, теперь мысленно повергаю себя к Святым ногам Вашим, и со слезами прошу: Отче Святый! пролей о мне рабе твоем моление свое ко Господу Богу чтоб возложенной от Него крест укрепил меня несть, и не попустил ежедневно погружаться в мучительном унынии, а также спасая других не дал обезнадеживаться в собственном спаcении, ибо я по благости Божией хотя не во пламени, но по подобию вверженнаго во оной грешника из глубины души взываю к Вам моему Аврааму: устуди язык мой, т.е. даруй сердцу страждущему слово утешения, коего буду ожидать с искренним желанием! Желал всю сию хартию изписать в... к Вам, но сердце отягоченное печалию не дает продолжать, простите! Честь имею поздравить Вас со Святою, но уже и преполовившеюся Пасхою Христовою, которую по многолетном праздновании на земли да Сподобит Воскресщий Спаситель имеете воспраздновать и на небеси в невечернем дни Царствия Божия. Поздравляю Вас и с другим Праздником со днем Тезоименитства Вашего, которое даруй Господи встретить и совершить с радостию о Господе и в душевном спокойствии. А вместе с сим желанием поручаю себя Вашей о Господе любви и молитвам святым, в надежде коих и остаюсь навсегда к Высокопреподобнейшему лицу Вашему с благоговейнеешим уважением моим и с покорностию.

Всенижайший послушник Ваш и всегдашний богомолец малоярославецкаго, Николаевскаго Черно-Острожскаго Монастыря недостойный Игумен – и купно раб неключимый многогрешный брат Ваш Антоний. Земно кланяюсь простите!

Маия 5-го 1840-го года. Монастырь Св. Николая, что в Малом Ярославце.

10

Высокопреподобнейший и достопочтеннейший батюшка отец строитель! Благословите!

В конце минувшаго сентября быв утешен приятнейшим писанием Вашим, я за должное поставляю восписать Вам мою сердечную благодарность за писание оное, каковую благодарность и приношу Вам, батюшка, с земным поклонением и с напрошением великодушнаго прощения в том, что не абие ответствую.

Почитавши Ваши строки несколько крат, усмотрел из них и Ваше теперешнее горькое состояние по внутреннему ощущению сердца своего. О чем вельми поскорбел и я по искренней любви моей к Вам и поплакал! Святый апостол Павел говорит, что "аще страждет един уд, с ним страждут вси уди: аще ли же славится един уд, с ним радуются вси уди". Посему Ваша скорбь – моя скорбь! и не точию едина скорбь любимых мною опечаляет мое сердце, но и самое прославление нас и возведение на степени предстоятельства как батюшку отца Моисея, так и Вас не столько утешало мою душу, сколько опечалило, воображая соединенные с высоким саном многие труды и злострадание! А когда меня недостойнаго торжественно облекали в сан игуменства, то мне в то время представлялось, как будто некоего свободнаго человека без всякой вины как злодея связывают железными веригами и приговорили заключить в темницу, почему в то время плакал неутешно, да и ныне, по большее части, все дни сетуя, хожду. В прочем, вот уже три года протекло моему неопытному начальству, которое не иное что есть, как крест непрестанных скорбей и различных неприятностей и забот! Но когда многия скорби и праведным бывали, то нам грешным не будет прощения от Бога, когда откажемся от претерпения скорбей, без которых ни спасения души, ни царствия небеснаго наследовать невозможно. Почему, любезнейший батюшка, именем Божиим прошу Вас под бременем возможнаго на Вас ига не пренемогать духом; успокоивая свое воображение словами Христа Спасителя, которой гласит: "Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя", – таковому и мзда от Господа неизреченно велика. По справедливости скажу: очень трудно и больно сердцу, когда братия наша за труды наши и непрестанные безпокойства, вместо благодарности платят нам всегдашним негодованием и ропотом; но мысленные и произносные удары слов их в сердце наше – легче тех камней, которыми первомученик был уязвляем!..

Простите меня, что тако дерзнул оказать – не имея сам и малейшаго терпения.

Батюшка отец игумен Моисей на прошедшей неделе посетил меня недостойнаго, которой не был у меня полтора года; и какое же постигло меня искушение? по многократном обещании его быть у меня, я пристально ожидал его, и наконец, известившись, что не будет; почему я по встретившейся надобности выехал в округу за 60 верст, а он в то время пожаловал ко мне и два дня со скукою ожидал меня, и только успел застать его на пороге при выезде из обители моей; и таковое краткое свидание с ним для сердца моего крайне было неудовлетворительно и прискорбно! Он тоже окружен многими скорбями и стеснен недостатками; открыл мне, что поехал ко мне только с десятью рублями, а братии у него 200 человек, почему я и утешил его от себя сотнею рублей. Вот батюшка, что и честь, как нечего есть!..