Для того же, чтобы доказать им, что

должно творить добро в субботу, Он тотчас же всенародно исцелил сухорукого одним словом Своим.

Казалось бы, и каменные сердца должны были расплавиться при таких словах и чудесах; но у фарисеев сердца были крепче камня. Они пришли в страшное негодование, которое Евангелист Лука называет бешенством. Да это и было бешенство их; такое состояние духа иначе нельзя назвать, как бешенством, потому что только бес, только злой дух мог поступать так, как они; то есть они могли поступать так только потому, что допустили злого духа овладеть их волей, их разумом.

Беснуясь, они вышли из синагоги и вступили в союз с иродианами, чтобы погубить Иисуса. Иродианами называли приверженцев Ирода Антипы. Фарисеи и иродиане ненавидели друг друга, и если соединились для преследования одной цели, то, конечно, лишь вследствие того, что фарисеи выставили Иисуса как опасного для власти Ирода проповедника.

Евангелист Марк говорит, что Иисус

воззрел

на них (то есть фарисеев и книжников)

с гневом, скорбя об ожесточении сердец их... (Мк. 3, 5).

Слова Евангелиста —

с гневом — дают повод некоторым полагать, что Иисус разгневался на книжников и фарисеев. Но так ли это? В чем же выразился гнев Его? Евангелист говорит, что гнев Иисуса выразился лишь взглядом; но он же добавляет, что во взгляде этом видна была

скорбь об ожесточении сердец фарисеев и книжников. А разве может быть гнев там, где скорбь? Чувства эти не уживаются вместе; они разного духа. Но как же объяснить в таком случае слова Евангелиста? Ведь мы же признаем и доказываем, что Евангелисты говорят правду? Нам кажется, что слова Евангелиста —

воззрев на них с гневом — можно объяснить лишь тем впечатлением, какое произвело на учеников Иисуса выражение Его лица в то время. Мы имеем достоверные свидетельства о том, что Иисус всегда сохранял серьезное выражение лица, что Он никогда не смеялся, но часто плакал. При разговоре Иисуса с фарисеями и книжниками, ученики Его, конечно, пылали гневом против них; да и нельзя было обыкновенному человеку спокойно видеть их упорство. Вот почему они, сами гневно смотря на врагов своего Учителя и видя хотя скорбящее, но строгое лицо Иисуса, могли строгое выражение лица Его принять за гневное, думая по-человечески, что и Он не может не гневаться. Это — их впечатление, это — их предположение; но скорбь Иисуса и отсутствие каких-либо внешних проявлений Его гнева заставляют нас признать, что и в данном случае, как и всегда, Он был чужд этого осужденного Им чувства.

Из синагоги Иисус пошел к морю (Галилейскому); Его сопровождали ученики Его и множество народа, собравшегося не только из окрестных мест Галилеи, но и из Иудеи и Переи (находившейся на восток от Иордана), и даже из языческих стран: Тира, Сидона и Идумеи. В этой толпе было много больных; все они хотели исцелиться, все нетерпеливо спешили поближе подойти к Иисусу, обратить на себя Его внимание или просто хотя бы прикоснуться к Нему; многие из них бросались к ногам Его, теснили Его, и тем вынудили распорядиться, чтобы готова была лодка, в которую Он мог бы сесть, отплыть немного от берега и учить стоявший на берегу народ.

Пока подходил Иисус к морю, Он исцелил всех больных, находившихся в сопровождавшей Его толпе,