Каких-то явлений люди даже не замечают. Скажем, работорговли, пока она не коснется их близких. Скольких девушек, пообещав им заграничную работу нянь или официанток, заманили в публичные дома! Скольких мужчин похитили и переправили в качестве рабов на Кавказ! Скольких детдомовских детей под видом усыновления продали педофилам и — ставшее привычным людоедское выражение — «на органы»! Про сталинские лагеря можно было сказать, что люди не знали (хотя кто не знал и что не знали?). Но тут-то информация открыта, ее более чем достаточно и даже иногда с избыточными подробностями. Однако не сотрясает землю вселенский вопль протеста против такого чудовищного насилия.

Или возьмем опыты над людьми. Мы приходим в ужас, когда слышим про подобное в Третьем Рейхе. А с тем, что сплошь и рядом творится сейчас, спокойно миримся и даже… не мыслим себе без этого жизни. Современные прививки — это ж в чистом виде опыты! Отсроченные последствия генномодифицированных вакцин пока не изучены. Так же, как неизвестно, что случится в будущем с младенцами, которых в роддоме в первые 12 часов жизни, когда совсем еще не сформирован иммунитет, прививают от гепатита В.

Люди старшего поколения должны хорошо помнить фильм «Нюренбергский процесс». Самый страшный, самый пронзительный момент в этом фильме — показания мужчины, которого, будто домашнее животное, подвергли стерилизации. Тогда это воспринималось как немыслимое унижение, запредельное насилие. Сейчас, когда фашистская идеология сокращения рождаемости набрала обороты, в наших роддомах женщин тоже нередко стерилизуют без их согласия: во время вторых или третьих родов, если это происходит не самостоятельно, а с помощью кесарева сечения, «заодно», пока роженица находится под наркозом, ей перевязывают трубы. Об этом уже много пишут, приводя конкретные случаи, рассказывают на лекциях по подготовке к родам. Но как-то не слышно не только о подготовке нового Нюренбергского процесса, но и о заявлении хоть одной потерпевшей, поданном в районный суд. Ну, стерилизовали…. И что с того? Зачем раздувать из мухи слона?

В общем, многие виды насилия постепенно перестали восприниматься людьми как криминал.

Некоторые, правда, пока еще воспринимаются, но это такие чудовищные кошмары, которые совсем недавно были в современном мире вообще невообразимы. О людоедах мы читали в сказках, но представить себе, что в Москве и других местах есть сатанинские секты, где практикуется каннибализм, не могли даже бывалые оперативники. А скажи кому-нибудь 15 лет назад, что крошечных детей будут насиловать, изощренно мучить и убивать перед объективом видеокамеры, тебя сочли бы сексуальным маньяком, подлежащим немедленной госпитализации. Сейчас такие документальные кадры могут увидеть все желающие, сидя у экрана домашнего компьютера. В ТОМ ЧИСЛЕ И ДЕТИ.

Причем, несмотря на усилия правоохранительных органов, «Голубые орхидеи» (название одной такой организации педофилов-кинолюбов) расцветают пышным цветом и действуют, несмотря на внешнюю разобщенность, весьма слаженно. Да, в такой безмятежной реальности осталось только запретить родителям наказывать детей, государству — «притеснять» преступников, а всяким «патриотическим отморозкам» — искать внешних врагов, плод их, «отморозков», больного воображения.

Кто спорит? Конечно, хорошо было бы и с хулиганами, и с преступниками, и с внешними врагами, которых якобы нет, решать все вопросы в духе кротости. Но, увы, так получается не всегда, о чем еще две тысячи лет назад предупреждал нас апостол Иуда. «И к одним будьте милостивы, с рассмотрением (читай: тоже в пределах разумного. — Авт.), — поучал он, — а других страхом спасайте, исторгая из огня» (Иуд. 1: 22–23).

И Господь наш Иисус Христос, как мы помним, не только увещевал, но и бичом изгонял, и геенной грозил. А какие страшные кары нераскаянным грешникам пророчил в «Откровении» апостол любви! Все цитировать не будем, ограничимся одним фрагментом. «Пятый ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан ей был ключ от кладезя бездны. Она отворила кладезь бездны, и вышел дым из кладезя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя. И из дыма вышла саранча на землю, и дана ей была власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих. И дано ей не убивать их, а только мучить пять месяцев; и мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит человека. В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них» (Откр. 9: 2–6).

Не одной молитвой

За свою теперь уже довольно длинную жизнь мы не раз наблюдали парадоксальную, на первый взгляд, картину. Человек ведет себя нагло, вызывающе, злобно. И пока ты пытаешься унять его «в духе кротости», он не то, что не унимается, а все больше сатанеет. Но когда, наконец, ты даешь ему резкий отпор (в том числе и физический), он мигом успокаивается. И что самое интересное — в чем, собственно, и заключается парадокс, — БЫВАЕТ СЧАСТЛИВ. Это последнее обстоятельство нас долго ставило в тупик. Казалось бы, чем так осчастливлен тот, кто так настойчиво, так яростно чего-то требовал или чему-то сопротивлялся? Причем, результат не просто нулевой, а резко отрицательный. И своего не добился, и, вульгарно выражаясь, «получил по мозгам».

Пожалуй, впервые мы столкнулись с этим феноменом около 15 лет назад, работая с одним очень агрессивным, своевольным ребенком. Он проявлял устойчивый негативизм, в общих играх не участвовал, делал только то, что хотел, и при этом постоянно был недоволен, никогда — во всяком случае, на занятиях — не улыбался. Такая мрачность редко встречается у детей дошкольного возраста. Его лицо постоянно искажалось злобными гримасами. Он мог ни с того ни с сего замахиваться кулаком и на детей, и на взрослых, отнимал игрушки, грубил. Однажды этот шестилетний злыдень особенно разбушевался, никакого удержу на него не было, и мы, чтобы не срывать занятия, выставили его, упиравшегося и выкрикивающего угрозы, в коридор. Он тут же ворвался снова. Пришлось выставить вторично и запереть дверь изнутри. Некоторое время занятия было вести еще труднее, поскольку разъяренный Степан буйствовал за дверью, стучал в нее кулаками и орал, как резаный. Когда, наконец, наступила тишина, мы решили, что Степа с мамой ушли и больше не появятся. Однако в перерыве нас ожидал сюрприз. Степа не только не ушел, но попросил прощения. И получив его, услышав от нас, что он хороший мальчик, вдруг преобразился. Лицо его просияло, стало необыкновенно милым, он порывисто обнял одну из нас и шепнул на ухо: «Можно я всегда буду с вами играть?» После этого эксцесса с катарсическим финалом Степа сделался кротким, как ангел. Было даже не очень понятно, зачем ему продолжать заниматься. Разве что для удовольствия. Между прочим, самым большим удовольствием для него стало делиться с детьми игрушками.

С той поры мы не раз наблюдали случаи вразумления через насилие или через его угрозу. В скольких семьях, где подростки становились неуправляемыми, положительный перелом наступал лишь тогда, когда родители, исчерпав все средства и отважившись пойти наперекор принципам современного воспитания, переходили к «силовым методам»: сажали под замок, отправляли в глухомань, чтобы изолировать от дурной компании, и даже — о, ужас! — пороли ремнем.

Дочь наших знакомых, которая в свои 15 лет была уже наркоманкой и проституткой со стажем, удалось спасти только благодаря тому, что ее силой, чуть ли не связанную, увезли в далекий монастырь. До этого что только ни делали — все было без толку. А тут, пожив в монастыре два с половиной года, она вернулась нормальным человеком. Внешне — и то изменилась до неузнаваемости. Сейчас получает профессию, вышла замуж, родила ребенка.

Другие же знакомые, когда их дочь — старшеклассница начала отбиваться от рук: сперва прогуливала школу, потом могла не прийти ночевать, — категорически отвергали идею насилия, говоря, что у них слишком мягкий характер, да и Света — большая девочка, поздно наказывать. В результате она уже год как числится в розыске и неизвестно, жива ли вообще.