И.М.: То есть закрыться на то время, когда мы должны окрепнуть? Тогда мы сможем не только себя спасти, но и нормальных людей западного мира. Ведь они там есть.

Л.Ш.: Конечно, есть, и я не думаю, что им неуютно живется.

И.М.: У меня даже есть такое предчувствие, что если нам суждено пойти своим путем, избавиться от этого пленения духовного, то наша страна может стать чем-то вроде ковчега спасения, одним большим Ташкентом. Ведь в Ташкенте и других среднеазиатских городах столько людей спаслось в эвакуации, когда была Великая Отечественная война! Так вот, мне кажется, что вся наша страна через какое-то время сможет приютить нормальных людей западного мира: они приедут к нам и таким образом спасутся. Я встречала на Западе этих людей. Они в ужасе от того чудовищного распада, в котором им приходится жить, но при этом не знают, куда деваться. Некоторые признавались мне, что они от нас ждали, как уже много раз бывало в истории, какого-то иного, альтернативного, спасительного пути.

Л.Ш.: Вот — вот, я об этом говорю. Я и афганскую свою миссию видел как путь спасения. Потому что афганцы хотели лучше жить, потому что там была ужасная нищета, ужасные болезни. И, действительно, мы им несли какой-то луч надежды на новую жизнь, они сами так говорили. Более того, я вот еще что вспоминаю: наша армия, та, которая входила в Афганистан, процентов на 80 состояла из узбеков, таджиков, туркмен. И когда мы вошли в Афганистан, они пришли в ужас: если бы не советская власть, если бы не Россия, они бы жили так же.

И.М.: Тем не менее, они теперь живут отдельно и называют себя другими государствами.

Л.Ш.: Да, но не надо забывать, что их элита тоже выращивает своих людей на Западе. И через какое-то время дети тех, кто сейчас у власти, тоже будут эти гнилые, убийственные западные ценности насаждать у себя. И опять через русофобию, через искажение истории, через уничтожение тамошних памятников Пушкину, Лермонтову и так далее… Это, конечно, неприятно.

И.М.: Но, Леонид Иванович, ведь как ни доверчивы наши люди, сегодня даже слепой видит, что Запад не несет нам ничего хорошего.

Л.Ш.: И при этом уезжают туда многие.

И.М.: Уезжают сейчас в основном не для того, чтобы жить там всегда, не так, как в начале 1990–х, а чтобы заработать. И с удовольствием возвращаются, когда немножко заработают. А если бы, скажем, молодым ученым в России платили хоть какие-то деньги, на которые можно было бы содержать семью, то и не уезжали бы никуда. Так что ситуация изменилась. И сейчас, мне кажется, людям уже надо давать конкретные советы.

Вот почему я хотела бы вас спросить о том, как распознать эти информационные удары, откуда их ожидать, как им противостоять?

Л.Ш.: Прежде всего проанализировать работу почти всех телевизионных каналов (кроме канала «Культура», хотя и там, к сожалению, тоже иногда что-то такое проскальзывает), вычленить те средства, которые используются на телевидении, да и на радио тоже.

И.М.: Вы считаете, что телевидение — это оружие, и притом опасное оружие? Да, вообще-то зрительные образы воздействуют сильнее всего.

Л.Ш.: Конечно, это самое опасное, здесь ведь все воспринимается в комплексе, объемно. А тематика? Вспомните хотя бы все эти фильмы про бандитские войны! Подростки их смотрят и потом подражают бандитам. А когда основой всего объявляется сексуальная сторона жизни или заработок? Вот они, информационные удары; их невооруженным глазом видно. Все это — плоды либерализма. Как этому противостоять? Надо искоренять либеральную идеологию.

И.М.: То есть искоренять, я думаю, гедонистическую идеологию, смысл которой — животное наслаждение.