Следовательно, неблаговолительное отношение некоторых старцев Оптиной пустыни к сочинениям епископа Игнатия надо считать относительным и временным, ибо сочинения его вполне православны, проникнуты духом Евангелия и учения Свв. Отцов. Они достойны всякого внимания и уважения.

Это епископ Игнатий и говорил в конце 76-й и в начале 77-й страницы и на 80-й странице, в примечании третьем 88 . Следовательно, здесь не дается никакого повода к презорству, самочинию и самосмышлению, как это может показаться при беглом и невнимательном чтении.

А что нравственно, душою своею и сердцем, предаться в полное послушание кому-либо возможно лишь при условии уверенности в истинности преподаваемого учения, постоянно подтверждаемого и личною добродетельною жизнью учащего, согласною с духом св. Евангелия и Свв. Отцов Церкви Православной, - не приходится спорить. Вообще же о благотворности старческого руководства епископ Игнатий ясно говорит во многих местах своих сочинений (например, в сем

V томе см. стр.: 8, пар. 3; 63, конец; 102, 149 и 150; 338 и 339; 450). Вся суть в том, что всякий инок должен сам поступить в подвиг с самоотвержением и сам себя должен понуждать с болезнью сердца на борьбу со страстями. Если же он не будет так подвизаться, то никакие старцы ему не помогут. Сказал один угодник Божий: Старец об нем (ученике) молится, плачет, а тот скачет. Какая польза? Личный подвиг и личное понуждение себя необходимы. Епископ Феофан, Вы- шенский Затворник, говорит о руководителе (старце), что он подобен пограничному столбу, на котором написано и указано, куда и как идти, а уж идти-то нужно самому, иначе так и простоит у столба, ничего не достигнув. Очень верно и точно сказано.

Не лишним будет заметить, что содержание вышеозначенных глав 12-й и 13-й относится и к ищущим руководства (ученикам), и к руководителям (старцам). Пусть каждый берет себе в назидание то, что его касается: послушник - как следует учиться и слушаться, а руководитель - как учить. Будет польза и тому, и другому.

Некоторым не нравится самая форма изложения сочинений епископа Игнатия, - но это, говоря попросту, есть дело вкуса и характера человека, и, во всяком случае, это нельзя отнести к существенным недостаткам.

Наконец, можно добавить следующее. Некоторые свое нежелание вообще слушаться (ибо слушаться - значит отказываться от своей воли, а это болезненно для сердца) прикрывают оправданием себя, что, мол, нет старцев и, следовательно, некого слушаться, - и потому вообще не принимают никаких советов. Это есть уже отвер-жение духа послушания, про необходимость стя-жания которого говорит епископ Игнатий (стр. 75 и 76). Это уже заблуждение, от которого да хранит всех Господь. Это, можно сказать словами преподобного аввы Дорофея, есть причина всех нравственных падений вообще. К такому лукавому отношению к делу послушания сочинения епископа Игнатия не дают ни малейшего повода. Такое отношение доказывает не недостаток сочинений, а злую волю человека, для которой даже подлинное слово Божие может являться запахом смертносным на смерть (2 Кор. 2, 16), как сказал св. апостол Павел.

В заключение остается лишь пожелать, чтобы сочинения епископа Игнатия были внимательно читаемы и приносили благий плод".

Преподобноисповедник Никон написал это примечание как будто в ответ на брошюру о. Д. Слова истины, изреченные лицом, действителено проходившим послушание в духе древних, имевшим теснейшее и постоянное общение со старцем высоко духовной жизни, просты и безы-скусственны. Если бы о. Доримедонт деятельно проходил подвиг послушания, сама жизнь непременно открыла бы ему то, что так очевидно и просто для преписп. Никона. По прочтении заметок исповедника, становится ясно, что спорящим со свт. Игнатием не хватает не только практической деятельности по заповедям Св. Отцов, но и чисто теоретического, книжного знания их творений. Это знание не могут заменить вымученные, натянутые выводы из нескольких наспех выдернутых из "Добротолюбия" цитат. И прежде чем противопоставлять учение святителя учению Оптинских старцев, следовало бы подробнее ознакомиться с последним.

"Русские послушники той эпохи оказывали послушание своим старцам, получали в этом подвиге благодать Духа Святого и становились на место своих преподобных отцов. Так жило и плодоносило русское монашество и во времена святителя Игнатия, и после него. Само живое тогда монашеское предание убедительно опровергало мнение святителя" (С. 6).

Какое же живое монашеское предание? Если бы дело обстояло так, как пишет о. Д., мы имели бы целые сонмы преподобных отцов той эпохи, но их, к сожалению, единицы. Кроме прп. Серафима Саровского, Оптинских и Глинских старцев, почти никого нет. Мы не слышали также об их многочисленных святых учениках. XX век явил беспрецедентный подвиг многотысячного сонма святых Новомучеников и Исповедников Российских, но очень немногие, единицы из них, проходили подвиг послушания в тех формах, которые о. Доримедонт считает единственно возможными. В этом нетрудно убедиться, ознакомившись с многотомником игумена Дамаскина (Орловского) "Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия" - одним из самых значительных явлений русской духовной литературы последнего времени.

77. Собрание писем свт. Игнатия еп. Кавказского. М. - СП-б., 1995. Письмо № 49. С. 114.

78. Письмо № 50, игумену Антонию Череменецкому (Бочкову). C. 116.

79. Собрание писем свт. Игнатия еп. Кавказского. М. - СП-б., 1995. Письмо № 50. С. 116 - 117.