Все правильно, но в том-то и дело, что не все сказанное послушнику духовником будет соответствовать воле Божией; духовный отец может и ошибиться, не открыть волю Божию, а заповедать волю свою, по причине того, что сам постиг волю Божию и подчинился ей еще не совершенно. В чем тогда будет истина - послушаться его как человека или не послушаться?

Учение святителя Игнатия показывает, что истинное послушание - подвиг добровольный, то есть свобода воли, изначально дарованная Богом человеку как самый драгоценнейший дар после самой жизни, сохраняется и при этом делании. Свобода воли, от которой добровольно отказывается послушник ради исполнения воли Божией, как бы принося ее в жертву Богу, является сущностью подвига послушания. Если современная афонская традиция дозволяет послушнику только добровольный выбор старца, при условии дальнейшего непременного послушания ему во всем, учение свт. Игнатия Кавказского предоставляет гораздо большую свободу послушнику, при этом, однако, налагая на него несравненно большую нравственную ответственность. Поэтому оно более жизненно, гибко, более соответствует современным реалиям, а значит, более истинно по сравнению с практикой современного Афона.

Основное отличие одного учения от другого, сохраняя единство в главном, заключается в том, что, согласно учению свт. Игнатия, современный послушник имеет право не всегда следовать предлагаемым ему советам. Ему предоставлено самому определять, насколько благословение духовника соответствует Священному Писанию и учению Святых Отцов. Критерием истины, таким образом, является не личность наставника, его взгляды и учение, которые, как бы ни был он опытен сам, могут оказаться в чем-то ошибочными, а Священное Писание и Предание Церкви.

Когда послушник имеет право слушаться не во всем, это как раз и оставляет ему внутреннюю свободу выбора: подчинить свою волю воле старца или нет? Воля старца не навязывается насильственным образом, что делает подчинение более свободным, естественным, а значит, менее болезненным для падшей человеческой природы. Если же послушник попадает к не очень искусному духовнику - а это сейчас чаще всего и случается, как в России, так, к сожалению, и на Афоне, - а условия отношений изначально таковы, что он обязан всегда и во всем жестко слушаться, здесь уже заложено порочное начало, в дальнейшем - неизбежный конфликт.

Докажем. При таком подходе получается, что изначально все ошибки старца "освящаются", а послушник обязан исполнять все его "причуды". (В миру это иногда называется самодурством). Добровольное послушание при таких отношениях невозможно: человек слушается только потому, что во всем "должен" и вокруг "обязан", то есть слушается, постоянно насилуя собственную совесть. По афонскому учению (или по учению о. Д.?), он "обязан" признавать в старце Христа, а все, что от него исходит: поступки, слова - признавать святыми. Но современный старец - не Христос, и не все его слова святы, опыт его не совершенен. Пусть он во многом прав, но не во всем. В древности, когда старец-руководитель был действительно святым человеком, такие отношения доставляли быстрое преуспеяние послушнику. Ему не нужно было насильственно заставлять себя верить в святость старца: она была очевидна. Но свят ли современный старец? Имеет ли право властно требовать, чтоб в нем видели Самого Христа? Не получается ли, как пишет свт. Игнатий, что он лишь принимает на себя роль в сомнительном спектакле?

В наших условиях учение святителя Игнатия воспитывает более доверительные отношения между духовником и его чадом, нежели практика Афона. Когда наставник необоснованно требует послушания во всем, как правило, следствием бывает то, что чадо уходит. Когда же пастырь оставляет послушнику возможность выбора, постоянно напоминая о том, что его учение нуждается в сравнении со святоотеческим, это вызывает уважение пасомого к нему и доверие к его учению. Дальнейший опыт показывает, где пастырь бывает прав, а где, может быть, нет. Неизбежные его ошибки при таком подходе воспринимаются пасомым как нечто естественное. Послушник готов к ним, прежде всего потому, что пастырь сам предупредил его, а порой предусмотрел другие варианты действий послушника в случае своей возможной ошибки. В таком случае ошибки покрываются любовью, легко прощаются, не вызывают взаимных обид.

Подумайте, что чувствует послушник в случае ошибки духовного руководителя, если ему внушали, что старец всегда прав и непогрешим! Как это отражается на его вере старцу и, следовательно, на качестве дальнейшего послушания? А как поступать в таком случае старцу? Ведь если исходить из такого настроя, то просить прощения у послушника неполезно последнему. В целях сохранения имиджа своей непогрешимости единственно возможно внушать послушнику, что ошибки не было, что ему только так показалось, что у послушника всего лишь брань на духовника и что, наконец, ошибки старца всегда бывают только на пользу ученикам.

- Но о. Доримедонт действительно приводит изречение одного из афонских старцев о том, что старец, несомненно, может ошибиться, но любая такая ошибка будет послушнику на пользу.

- Может быть, для утешения какому-нибудь послушнику, смущавшемуся помыслами против своего наставника, старец и сказал это. Но дело в том, что если старец часто будет ошибаться, встает вопрос: что это за старец такой? Любой вполне духовный старец может и пасть, и впасть в заблуждение, в прелесть или даже ересь: что же, продолжать его слушаться во всем и вместе с ним погибнуть? И такие примеры, к сожалению, есть!

Мы приходим учиться слушаться не человека, а Бога, но человек нам в этом помогает. Насколько мы видим в наставнике проявление добродетелей и духовного опыта, настолько преуспеваем в вере к его учению. Если духовник постоянно делает ошибки, в результате которых страдает послушник, вера последнего неизбежно умаляется. Положение можно исправить, если духовник свои ошибки перед послушником признает и кается перед ним - послушник прощает старца. В таком случае отношения могут быть продолжены. Но ошибки духовника не могут быть бесконечны, есть какой-то предел и им. Ученик не обязан постоянно терпеть то, что, по сути, вредно его душе. Ведь рано или поздно у него возникнут вопросы: полезны ли дальнейшие отношения с этим духовником? Есть ли воля Божия продолжать их и далее? Может быть, имеет смысл поискать другого духовника, общение с которым доставит большее духовное преуспеяние? Послушник имеет право задуматься об этом, ведь речь идет о самом дорогом для него - спасении души, которую он вверил наставнику. А если при явных своих ошибках старец еще заявляет, что всегда и во всем прав, я бы рано или поздно потерял всякое доверие к нему. Вера всегда была основой отношений послушания.

Что же касается "протестантизма", в котором о. Д. обвиняет последователей свт. Игнатия, то это как раз о. Д. слово "верить" понимает по- протестантски. Это протестанты постоянно говорят: "Верь - и спасешься; надо только иметь веру, и все". Для них ничего не значат слова Свя-щенного Писания: Вера без дел мертва (Иак. 2; 20). Что значит "вера" в их представлении? Никак не пойму! Как у протестантов, у о. Д. получается, что вера сваливается с неба, без всякого подвига со стороны самого человека. Даже если духовный руководитель достоин веры, доверие приходит к послушнику со временем, в результате их общения. А тут она должна возникнуть ни с того ни с сего, в протестантском стиле. Человек лег спать без веры - проснулся с верой. Но в православном понимании вера воспитывается делами веры, подвигами благочестия. Человек может иметь веру, только когда Господь, видя его желание верить, подкрепляемое делами благочестия, по благодати подаст ему ее.

Настоящая вера всегда бывает выстрадана, она всегда чем-то подтверждена, основана на каких-то выводах и переживаниях. Я безраздельно верил отцу Серафиму, видя его святость, зная, что он провел в заключении двадцать с лишним лет, зная, что он совершал чудеса. Я видел его духовных чад, которые мне о нем рассказывали потрясающие вещи. И когда я увидел его самого - это было что-то необыкновенное, сомневаться в его духовности было невозможно. Хотя при мне приезжали люди и, ничего не увидев, не почувствовав в нем, уезжали, но я сразу поверил каждому его слову. Вся его жизнь, образ поведения, добродетели, удивительное богослужение, длившееся до четырех часов вечера, и все, что происходило в Ракитном, - все подтверждало его святость.

Вера к духовному отцу возникает не сразу и не сама собой; здесь тоже есть свои закономерности. Все должно происходить естественно, без насилия над душой. Прежде всего, на духовное общение обязательно должна быть Божья воля, а затем требуется труд. Послушание - это труд, суть которого в том, что человек ищет правильные понятия об истине. Начало правильной духовной жизни - правильные духовные понятия. Где мы можем их почерпнуть? В Священном Писании, в учении Церкви, которое излагают Святые Отцы. Затем человек осознает нужду в духовном руководителе, начинает искать его, просить у Бога. Ищет людей, которые живут согласно со словом Божиим, праведников нашего времени; духовников, которым можно довериться. Пожелав встретиться с каким-либо из этих пастырей, ищущий руководства встречается с ним, беседует, исповедуется, смотрит, как подвижник живет, задает вопросы. Полученные советы пытается исполнить. Если человек видит, что советы действуют: врачуются страсти, разрешаются недоумения, душа обретает мир, - у него появляется вера к пастырю, потому что он увидел плоды сделанного за послушание. Он начинает жить в соответствии с полученными понятиями о духовной жизни, в дальнейшем углубляя свои духовные понятия.

Случается, что человек приезжает с вопросами к известному духовнику, а сердце при встрече к нему не располагается. Что бы ни говорил этот духовник, каким бы опытным и достойным человеком ни был, сердце может к нему не расположиться. Вины человека в этом нет, потому что в таком случае, видимо, нет Божиего благословения на общение. Однажды мой знакомый посетил известного старца. Несмотря на то, что он всегда относился к этому пастырю с большим уважением, когда они беседовали, услышанное никак не ложилось на сердце. Беседа длилась минут тридцать, но мой знакомый так и не вынес из нее ничего полезного. Может быть, по своим грехам он был недостоин что-то услышать, но, я думаю, по непостижимым судьбам Божиим, почему-либо не было Божьей воли на эту встречу.