Увидел Иаков ризу и возопил с плачем и горьким сетованием, говоря: "сына моего Иосифа это - одежда. Злой зверь съел сына моего". Рыдая же, говорил с тяжкими воздыханиями: "почему не я лучше съеден вместо тебя, сын? Почему не меня прежде встретил зверь, чтоб, насытившись мною, оставить ему тебя, сын мой? Почему не меня лучше разорвал этот зверь, и не я стал снедию к удовлетворению его голода? Увы, увы мне, терзается сердце мое от печали об Иосифе! Увы, увы мне, где съеден сын мой, чтоб пойти мне туда, и над красотою его вырвать седые волосы свои? Не хочу более жить, не видя Иосифа. Сам я виноват в смерти твоей, чадо; предал тебя смерти, послав тебя идти пустынею, чтоб увидеть братьев твоих и пастухов. После этого буду плакать, чадо, и каждый час буду проливать слезы, даже во ад сойду к тебе, сын мой. И вместо тела твоего, Иосиф, положу ризу твою пред глазами, чтоб непрестанно проливать над нею слезы. И вот опять риза твоя, сын мой, подает повод к новому горькому сетованию. Вся она цела; а поэтому думаю, что не зверь съел тебя, милый сын мой, но человеческие руки раздели и заклали тебя. Если бы пожран ты был зверем, как сказывают братья твои; то риза твоя была бы разорвана на части, потому что зверю невозможно сперва раздеть тебя, а потом уже насыщаться твоею плотью. Если бы опять сперва раздел, а потом съел; то риза твоя не была бы замарана кровью; ни продранных когтями мест, ни язвин от звериных зубов нет теперь на ризе. Откуда же кровь? Опять, если зверь, съевший Иосифа, был один; то как мог он сделать все это? Вот мне одинокому плачь и горе, чтоб плакать об Иосифе и горевать над ризой; два у меня плача, два сетования, две самые горькие горести, об Иосифе и о ризе, как она снята с него. Умру я, Иосиф, свет мой, опора моя; риза твоя пусть со мною теперь сойдет во ад. Не хочу смотреть на свет без тебя, сын мой Иосиф. Пусть не остается во мне душа моя без твоей души, чадо мое Иосиф!"

Измаильтяне же, взяв Иосифа, бережно довели его в Египет, а вместе рассчитывали, что за красоту его получат деньги с какого-либо вельможи. И когда проходили они городом, вот встретился с ними вскоре Пентефрий, и увидев Иосифа, спрашивал у них, говоря: "скажите, купцы, откуда этот юноша? На вас он не похож, потому что все вы Измаильтяне, а он прекрасен". Они же отвечали, говоря: "весьма благородный и очень сведущий это отрок". Дав им цену, какую хотелось им, купил он у них Иосифа. И введя его в собственный дом свой, расспросил, чтобы узнать об его воспитании. Как истинная отрасль святого семени праведного Авраама, Исаака и Иакова, преспевал Иосиф добродетелью и благонравием в Пентефриевом дому, и во взорах и в словах с каждым днем приобретая непременно высшую степень целомудрия, и непрестанно имея пред очами святого Бога своего, всевидящего Бога отцов, Который избавил его из рва смерти и от ненависти братьев. Впрочем, сердце его часто сокрушалось печалью об отце его, святом Иакове.

Пентефрий, видя благонравие юноши, его обширные познания и честность, все, что ни имел у себя, отдал на руки прекрасному Иосифу, как родному сыну, а сам совершенно не знал, что делал Иосиф во всяком деле; Пентефрий не касался сего даже словом, а только ел хлеб в уреченный час. Ибо знал, что Иосиф весьма верен, особливо изведав на опыте, что все имения его умножились в руках Иосифовых; и великая была радость рабам и рабыням, которые под смотрением Иосифа наслаждались всеми благами.

Но госпожа его, видя Иосифа, украшенного красотою и сведениями, уязвилась к нему любовью и сатанинскою страстью, и сильно желала пребыть с ним, желала этого честного юношу, этот источник целомудрия, ввергнуть в пропасть распутства. Расточая тысячи ухищрений и нарядов, думала подействовать на обольщение молодого человека; каждый час переменяя одежды, придавая блеск своему лицу, убираясь в золото, сатанинскими взглядами и мерзкими улыбками приманивала несчастная святые очи праведника; она предполагала, что этими своими приемами легко запутает в сети свои душу святого. Но Иосиф, огражденный страхом Божиим, не обращал на нее даже и взгляда. И она, видя, что многие придуманные ею убранства не действуют на праведника, распалялась еще большим пламенем и сильно задумывалась, не находя, что еще сделать с ним. Наконец задумала открыто вызвать его на бесчестное дело, и выждав время, когда бы, подобно разъяренному аспиду, излить на него весь яд распутства, с бесстыдным лицом сказала святому; "Лязи со мною (Быт.39:12), ничего не робей, приступи ко мне смело, в сытость наслаждусь твоею красотою, и ты сам пресыщайся моим благообразием. Ты полную имеешь власть над всеми служителями в доме; никто другой не осмелится взойти к нам и послушать, что у нас делается. Если же не соглашаешься ты, боясь мужа моего, то я изведу его, дав ему отраву. Подойди же ко мне, исполни мое желание; я вся пламенею любовью к тебе".

Но этот, и телом и душою, адамантовый камень, не поколебался в душе, особливо среди такой бури, и отразив все страхом Божиим и приличным прекрасным благонравием, убеждал ее Божиим словом, говоря ей так: "не хорошо это, жена, сделать мне грех с тобою, госпожою моею. Бога боюсь я; ибо вот господин мой все имение свое и в доме и в полях отдал мне, и ничего уже иного нет, что не было под моими руками, кроме тебя одной, госпожи моей. Потому не пристойно мне обратить в ничто такую любовь такого господина, особливо же столько меня полюбившего. Как сотворю такой грех пред Богом, испытающим сердца и утробы?"

Такие святые слова каждый час повторял Иосиф госпоже своей, увещевая, умоляя, упрекая, осуждая ее; и она не принимала ничего Божественного, но как аспид затыкала уши свои, и еще более распалялась от кипящего в ней злого вожделения. Ежечасно подстерегала целомудренного, чтоб найти удобное время и без стыда принудить его ко греху. Иосиф же, видя, что с таким бесстыдством эта женщина, как зверь, наступает на него, чтоб растлить его, возводил очи свои к Богу отцов, и часто молился Всевышнему, говоря так: "Боже Авраамов, Исааков и Иаковлев, великий и страшный, избавь меня от этого зверя. Ибо вот Сам видишь, Владыка, безумие жены, как втайне хочет убить меня делами бесчестными, чтоб вместе с нею умер я во грехах и совершенно стал разлучен с отцом моим Иаковым. Ты, Владыка, избавивший меня от смерти в руках беззаконных братий, избавь меня также и здесь от бешенного зверя, чтоб мне по делам своим не быть чуждым для отцов моих, крепко и благочестно возлюбивших Тебя, Господи". И воздыхая из глубины сердца своего, призывал он также и на помощь Иакова, говоря: "Сам помолись, родитель, о сыне своем Иосифе; потому что сильная брань восстала на меня, и может отлучить меня от Бога; она гораздо ужаснее смерти, какой намеревались предать меня братья. Те убили бы одно тело, а эта разлучает душу с Богом. Знаю, родитель мой, что молитвы твои о мне дошли до святого Бога, и потому избавился я из рва смерти. И теперь также умилостиви Всевышнего, чтоб избавиться мне от этого зверя, который хочет растлить сына твоего, не имеет стыда в очах, а также и страха Божия в сердце. Помолись, родитель, чтоб мне, как телесно лишен твоего лона, так не стать чуждым и душе твоей. Пошел я к братьям, и они стали как звери, как самые лютые волки увлекли меня от тебя, добрый родитель, и уведен я в Египет в чужие руки; но и здесь опять встретил меня другой зверь. Братья хотели убить меня в пустыни; а она старается растерзать меня в ложнице своей. Помолись, отец, чтоб не умереть мне пред Богом и пред отцами моими".

Когда наконец не хотел он внимать словам госпожи; ежечасно нападая на него, как аспид бесстыдный, высматривала она удобное время найти его в опочивальне своей и, таким образом, совершить грех. Когда же нашла его в ложнице своей, как желала того, бесстыдно приступив к целомудренному, принуждала его, привлекая к себе, сделать беззаконие. А он, видя непомерное бесстыдство женщины, бегом ушел от нее из опочивальни. И как орел, когда видит ловцов, к небу возносится на крылах своих; так и Иосиф бежал из двери, чтоб не поразила его обманчивыми словами или поступками; и в руках госпожи оставив собственную одежду, избег сетей диавольских. Женщина сия, увидев, что он бежал, пришла в великий гнев и умыслила поразить праведника самыми гнусными словами, вознамерившись обвинить его пред мужем своим, чтоб муж ее, услышав это и воспламенившись ревностью, умертвил Иосифа. Рассуждала же сама с собою так: "гораздо лучше для меня, чтоб умер Иосиф; тогда и я буду спокойна; ибо не могу ежечастно видеть в доме своем такую красоту его, не находя средств, явно или тайно, обладать его красотою и пользоваться многими его сведениями". Поэтому, кликнув рабов и рабынь, говорила им: "Знаете ли что сделал со мною раб Евреянин, которого муж мой поставил над домом своим? Хотел бесстыдно быть со мною; не довольно с него власти над домом моим, и меня хотел разлучить с мужем моим". И взяв Иосифову ризу, показывала мужу своему, жалуясь и говоря: "вот ввел ты раба Евреянина поругаться надо мною и оскорбить меня, супругу твою; не знаешь разве, господин мой, что я целомудренна, и потому объявила тебе это?"

И услышав это, муж тотчас поверил словам жены, что действительно так, и немедленно велел отдать Иосифа в тюремный дом; со многими подтверждениями и угрозами, без допроса и исследования, в ту же минуту изрек на него неправедный приговор, сказав: "приказываю ввергнуть Иосифа в тюремный дом и не давать ему никакого послабления". Но с ним был Бог Авраамов, Исааков и Иаковлев, испытующий сердца и утробы, и дал ему найти сострадательность к себе в очах темничного стража: и страж оставил его в покое, потому что Бог никогда не отступается от боящихся Его всем сердцем.

После сего пред царем Фараоном провинились два евнуха: главный виночерпий и главный хлебодар, и царь велел ввергнуть их в тюрьму, Иосиф же прислуживал им. Когда же оба провели в тюрьме до двух лет; чрез несколько дней тот и другой видят сны о том, что должно было вскоре с ними приключиться. Святый же Иосиф, будучи у них слугою, как у людей знатных, по обыкновенно взошел к ним прислужить и нашел их в великой печали; потому что оба от виденных ими снов были пасмурны и унылы. Когда же пожелал он узнать причину их скорби, сказали ему оба: "видели мы сны и печалимся теперь, потому что нет человека, который бы мог нам растолковать сны, какие мы видели". Он говорит им: "Божие дело открыть сие боящимся Его, но скажите мне сны свои, чтоб Бог мой открыл значение их чрез меня". Выслушав это, главный виночерпий и главный хлебодар рассказали сны свои, что каждый видел, и Иосиф в немногих словах растолковал им все подробности того, что сделает с ними царь, как и сбылось, а именно: главному виночерпию возвращен прежний чин, а главного хлебодара предал царь смерти.

Иосиф, предузнав будущую почесть главного виночерпия, просил его, говоря: "Напомни о мне Фараону, и не замедли объяснить ему все дело мое, чтоб выйти мне отсюда. Я ни в чем не погрешил и не сделал ничего худого, хотя и заключен в тюремный дом". И чего же ты, избранное и блаженное семя, ищешь у смертного человека? Оставив Бога, умоляешь человека? В стольких трудах испытал уже ты на себе Божие заступление, когда и ризу своего целомудрия соблюл чистою? Для чего малодушествуешь, блаженный? Бог промышляет даровать тебе царство и славу, когда Ему это будет угодно. Если мужественно перенесешь искушение, то еще светлее будут победные венцы. Но чтобы исполнилось толкование обоих снов, как сказал Иосиф, Фараон через три дня учредил пир всем вельможам своим; вспомнил также о главном хлебодаре и главном виночерпии, и виночерпия вызвал на свое место, а хлебодара предал смерти. Но главный виночерпий забыл об Иосифе.

По прошествии же двух лет, по промыслу Божию, виделись Фараону замечательные сны, превышавшие весь ум мудрецов и волхвов египетских; и Фараон созвал всех мудрецов и объявил им сны свои, но никто не мог сказать знаменования оных. И поелику царь был в великой печали, то главный виночерпий вспомнил об Иосифе, подробно донес царю о нем и о разуме его. Услышав же о нем, царь весьма обрадовался, и с заботливостью позвал его к себе. Когда же пришел Иосиф из тюрьмы, Фараон сказал ему при вельможах своих; "слышал я о тебе, что человек ты разумный, можешь рассудить многозначительные сны". Иосиф отвечал Фараону: "Подателю мудрости принадлежит истолкование снов". И сказал Фараон сны свои при Иосифе и при всех вельможах своих и тотчас услышал истолкование снов из уст Иосифовых и из уст Божиих. И удивился Фараон сведению Иосифа и превосходному его совету, потому что Иосиф советовал ему, говоря так: "усмотри себе, царь, какого-либо человека разумного и мудрого и приставь его собирать пшеницу египетскую, чтоб, когда наступить великий голод, было много плодов в запасе на время скорби". И царь сказал: "тебя поставлю с сего дня над всем Египтом, как подавшего такой совет, и из уст твоих да принимает суд Египет и весь дом мой".

Тогда Иосиф воссел на колесницу свою, и все вельможи пошли впереди и вокруг Иосифа. Пентефрий, который прежде ввергнул Иосифа в тюрьму, увидев это необыкновенное чудо, что Иосиф сидел на Фараоновой колеснице, весьма устрашился, и неприметным образом отделившись от вельмож, поспешно пришел в дом свой, и с великим страхом сказал жене своей: "видела ли ты, жена, необычайное чудо? Великий угрожает нам страх; потому что этот раб наш Иосиф стал господином над нами и над всем Египтом, и вот со славою восседает на Фараоновой колеснице, и все воздают ему почести, как царю. Я не мог видеть сего и удалился неприметным образом". Жена Пентефриева, услышав это, ободряла его, говоря: "

Итак я доставила ему царство и великую славу. Если бы не полюбила я так Иосифа, то не был бы он ввергнут в тюремный дом; мне обязан он и благодарностью, как виновнице славы его. Иосиф же праведен и свят, потому что оклеветанный никому не открыл сего. Поэтому встань теперь, пойди с радостью и поклонись ему вместе с вельможами". Пентефрий встал, и пошел почтительно поклониться Иосифу.

Между тем кончились все годы великого плодородия и усилился голод во всей земле ханаанской; печален был Иаков с детьми своими. Слышал же Иаков, что в Египте в великом обилии есть плоды и сказал сыновьям своим: "соберитесь, пойдите и купите нам плодов египетских, о которых я слышал, чтоб не умереть нам с голоду". Получив приказание, десять сыновей Иаковлевых, все пошли покупать хлеб, впрочем, не знали, что там брат их. Как же скоро увидел Иосиф братьев своих, узнал всех их и сказал гневно: "эти десять человек - лукавые соглядатаи, и для этого пришли в Египет; возьмите их и свяжите крепче, потому что пришли сюда высмотреть землю нашу". Они были в трепете и со страхом отвечали ему такими словами: "Да не будет сего, господин! все мы братья, дети одного отца праведника; некогда было нас числом двенадцать, и один умерщвлен злым зверем: он был прекрасный и самый любимый у отца своего; отец и до сего дня плачет о нем. Другой же брат наш с отцом теперь нашим в земле ханаанской, утешает его". Но Иосиф опять с гневом отвечал им, говоря: "Поелику боюсь и чту я святого Бога, то делаю вам эту милость. Возьмите пшеницу, скорее идите к отцу своему, если только говорите вы правду, и брата вашего, которого любит отец ваш, приведите ко мне сюда. Тогда только поверю вам".