- Простите, как вас зовут? Нина? В честь просветительницы Грузии?.. Что я могу на всё это вам сказать, Нина? В случайные встречи я не верю. Сам Господь послал вас к нам на помощь! Другого объяснения нашему знакомству я не вижу. Естественно, мы будем вам бесконечно благодарны, если вы сможете уделить нам свое время и показать город!

- Хорошо. Через час ждите меня в монастыре.

Как милостив к нам Господь, и как радостно чувствовать Его любовь и отеческое внимание! Даже в таких мелочах! От ощущения этой божественной любви к нам, грешным людям, на глаза сами собой наворачиваются слезы. В сердце у меня такое благоговейное чувство благодарности, что я не знаю, как его и выразить. А может быть, это и не нужно. Бог и Сам знает - что в сердце человека. Созерцание Божественной любви - это как молитва. Вот с такой-то молитвой я и возвращаюсь назад, к монастырю, где в полном сборе меня ждут все мои спутники.

Павел уже вернулся. За это время он успел созвониться и даже встретиться со студентом. Тот обещал всё устроить. Завтра утром у них с Антоном будут на руках два диамонитириона. Мой рассказ о знакомстве с гречанкой Ниной, которая великолепно говорит по-русски и готова нас сопровождать в паломничестве по святым местам города, вызвал полный восторг у всей братии. Мы так увлеклись этим разговором, что не сразу обратили внимание на знаки, которые делал нам из окна третьего этажа монастырского здания какой-то монах. Когда же, наконец, мы поняли, что эти знаки имели к нам прямое отношение, монах, видимо, отчаявшись обратить на себя наше внимание, уже закрывал окно. Через минуту, однако, он показался в дверях братского корпуса и направился прямо к нам. На вид ему было около тридцати. Он немного говорил по-русски. Оказалось, что нас приглашают в трапезную, расположенную как раз на третьем этаже.

Братья уже отобедали, и мы оказались в полном одиночестве за длинным белым столом. Молодой монах, который оказался сербом, спросил о наших планах и, узнав, что утром мы собираемся уезжать на Афон, предложил переночевать в монастыре. Мы, конечно, с благодарностью согласились, потому что сами еще не знали, как и где будем ночевать. Собственно, ночевка в Фессалониках нами не была запланирована, так как мы надеялись получить необходимые документы в первый же день по прибытии в Грецию. Только здесь выяснилось, что получить их можно будет лишь завтра. В незнакомый же монастырь самим напрашиваться было как-то неловко, да и с греческими обычаями на этот счет мы не были знакомы. И вот - снова неожиданная помощь Божия!

Нас с отцом дьяконом устроили в одной из келий на четвертом этаже, а Павла и Антона - в другой. Эти кельи, по всей вероятности, были предназначены специально для гостей и очень напоминали чистенькие скромные гостиничные номера с туалетом и душем. О том, что мы все-таки находимся в монастыре, не давали забыть иконы в углах и таблички с Иисусовой молитвой на стенах. Предупредив о том, что вернуться с прогулки по городу нам нужно не позднее 11 часов вечера, сопровождавший нас монах деликатно исчез. Мы оставили в кельях свои рюкзаки и на лифте спустились в холл первого этажа, где, как оказалось, нас уже ожидала наша новая знакомая - Нина.

Глава 2. В ХРАМЕ ВЕЛИКОМУЧЕНИКА ДИМИТРИЯ

До главного городского собора, где покоятся мощи великомученика Димитрия, было недалеко, всего лишь двадцать минут ходьбы. Торопиться нам было некуда, и мы отправились пешком. Город внешне ничем особенным не отличался от других современных городов юга Европы. Обычные многоэтажки, стриженые кустарники в скверах, немногочисленные африканские пальмы и кипарисы между платанами, яркое солнце и множество маленьких ресторанчиков, кафе и бистро под полосатыми тентами, из которых доносится ставшее уже привычным шаманское завывание англоязычных рок-групп. Удивляло только то, что время от времени кто-либо из прохожих неожиданно брал мою руку и, с поклоном приложившись к ней, молча удалялся. Чаще это были дети. Нина объяснила, что у верующих здесь в обычае именно таким образом брать благословение Божие от любого священнослужителя, причем не разбирая: священник ли он, дьякон или простой монах. Откуда у них такой странный обычай, - подумалось мне, - не просить благословения, а брать его как бы без разрешения, самостоятельно?! Но тут же мне вспомнилась женщина, страдавшая постоянным кровотечением на протяжении двенадцати лет, которая, подойдя сзади, приложилась к краю одежды Спасителя. И по своей вере получила исцеление! Вероятно, этот ее поступок и лежит в основе обычая брать благословение самостоятельно и независимо от воли того служителя Церкви Христовой, через которого хотят получить Божие благословение. Интересно, что Спаситель не только не осудил ее, но даже Сам обратил внимание окружающих на возможность как бы самостоятельно получить от Него помощь. Потому-то Он и спросил: кто прикоснулся ко Мне? - а затем пояснил Свой вопрос, - > прикоснулся ко Мне н!екто; ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня (выд. - авт.) (Лк. 8, 45 - 46). Тем самым Он благословил подобное, как бы насильственное, отнятие у него благодатной силы, хотя, безусловно, Он Сам и подает ее человеку, видя его веру и заранее зная просьбу каждого

Наконец, пройдя через сквер с котлованом посередине, где, как сказала Нина, археологи проводят раскопки древнего городища, мы увидели большое вытянутое здание, похожее на базилику, с двумя башнями, между которыми был зажат треугольный фронтон. Левая башня, увенчанная крестом, была выше правой и служила колокольней. Храм вовсе не блистал красотой архитектурных форм и производил более чем скромное впечатление. Удивляли только его размеры. Располагался он на огромной каменной террасе пологого склона одного из множества холмов, которые за прошедшие века были сплошь изрезаны улицами и застроены домами разросшегося вширь города. К террасе, выложенной квадратными плитками, вели многочисленные ступени. Благодаря своевременным реставрационным работам, древняя базилика выглядела почти новой.

Служба давно закончилась, и людей в храме было совсем мало. Мы остановились посередине центрального нефа, с удивлением рассматривая непривычные для нас ряды обитых красным велюром кресел. Как в кинотеатре! (Прости, Господи!).

- Помогите ветерану войны

Голос был старческий, дребезжащий, с каким-то непонятным иностранным акцентом. Он принадлежал чисто одетому старичку, который незаметно оказался рядом с нами.

- Слышу, вы русские. А я во время войны вместе с русскими воевал. Сам-то я серб. Сын у меня недавно умер, помогите немного деньгами.

Серб! Ветеран войны! Ну, как не дать?! Лезу в карман (в греческих деньгах я еще совсем не разбираюсь, просто не знаю местных цен), попадается бумажка в 500 драхм.