Жизнь начинается с новой страницы,

Светлой, как утро. И странники-птицы

Взмывают над крышами из черепицы.

К ветрам и утесам, над пиками башен,

К вершинам Афона - надмирного мира,

Вкушая от яств пренебесного пира -

Свободы и счастья невидимых брашен.

“Черное дело”

Но вот, наконец, тропа вынырнула из чащи леса, и мы оказались на достаточно большом оголенном участке, врезавшемся в склон ущелья. Вся поверхность его, казалось, была изранена, словно эту площадку в ярости топтали ноги или копыта каких-то гигантов. И хотя рытвины уже успели слегка затянуться молодой травой, тягостное впечатление от этого не уменьшалось. Все трое остановились в полном недоумении. Перед нами возвышался достаточно высокий холм обнаженной земли в виде конуса диаметром не менее 10 метров. По всей поверхности этого странного кургана пробивались из-под земли струйки голубоватого дыма. Необъяснимое явление! От подножия и до макушки конус дымился! Неподалеку бежевый мул, навьюченный мешками из белых капроновых нитей, лениво жевал траву. Он и ухом не повел, когда Антон подошел к нему, чтобы заглянуть в мешок. Рядом с мулом, между голыми стволами уцелевших деревьев был натянут брезентовый полог. Под ним - грубо сколоченный длинный стол и две скамьи из досок. Вокруг валялось множество консервных банок, окурков и рваных целлофановых пакетов. От божественной гармонии не осталось и следа. Во всем царили хаос и мерзость варварского вторжения в природу человека с обезображенной душой.

Я тоже заглянул в мешки, переброшенные через седло мула. Они были плотно набиты полутораметровыми обрубками стволов молодых деревьев, превратившихся в уголь, но не утративших своей первоначальной формы. Теперь все стало понятно: это угольщики жгли в конусах молодые деревья, присыпанные сверху землей, чтобы огонь не разгорался слишком сильно. Он должен был лишь понемногу тлеть под слоем земли, превращая деревья в древесные угли. Обойдя дымящуюся земляную пирамиду, мы обнаружили за ней другой такой же, но еще не засыпанный конус. Он состоял из одинаково нарубленных, очень аккуратно сложенных по радиусу тонких стволов.

Оторвавшись от созерцания этих фантастических сооружений, мы подняли взоры вверх. Весь западный склон ущелья представлял собой ужасное зрелище. От прежде густого леса здесь остались лишь низкие пеньки. Даже без глубоких познаний в геоморфологии нетрудно было понять - какую страшную опасность, какой непоправимый вред может принести такая варварская порубка леса на крутом склоне горы. Всё, что мы увидели, походило на настоящее вредительство. Было ясно, что эрозия склонов, не сдерживаемая более корнями деревьев, пойдет теперь с такой быстротой, что вскоре их ровная и когда-то зеленая поверхность превратится в безжизненный лунный ландшафт, прорезанный глубокими каньонами. Сверху послышались голоса людей и шум падающих деревьев - это мирские рабочие продолжали свое черное угольное дело.

В кромешной тьме

Миновав делянку, мы поспешили вверх по тропе и вскоре вновь очутились среди деревьев и густой травы. Стоило подняться еще немного, как нас окутал серебристый влажный туман. На вершине поросшего лесом центрального хребта мы попали в густые облака и заблудились. Когда преодолели перевал, тропа запуталась в высокой траве и куда-то исчезла. Пришлось без дороги, наугад, спускаться по заросшим горным склонам в густом молочном тумане. Вместо расчетных трех часов мы продирались сквозь заросли колючих кустарников в три раза дольше. Из облаков сыпал назойливый мелкий дождь. Видимости почти никакой. Ноги скользили и путались в длинных, словно конская грива, мокрых космах прошлогодней травы. Двигались медленно, почти на ощупь, и все, конечно, промокли до нитки, раздвигая локтями кусты, с которых градом сыпались на нас крупные капли дождя. Разбухшая кожа туристических ботинок превратилась в мягкую тягучую резину. При каждом шаге в них хлюпала вода, шерстяные носки - хоть выжимай.

Наконец мы спустились к абсолютно безлюдной горной дороге, достаточно широкой, чтобы по ней мог проехать автомобиль. Она долго петляла высоко над морем вокруг каждого бокового отрога хребта, то немного спускаясь вниз, то вновь поднимаясь. Казалось - вон за тем поворотом должен уже появиться монастырь, но там - очередная глубокая промоина, которую снова надо обходить, за ней - следующая, и так без счета...