Глава 11. В монастыре Каракалл

Зеленый грузовой Мерседес высадил нас у самых ворот монастыря. Порта располагалась рядом с огромной сторожевой башней - пиргом. Помолившись, мы вошли внутрь. Правильный прямоугольник монастырского двора, мощенного квадратными плитами серого известняка, был чист и безлюден. Словно все обитатели монастыря давным-давно вымерли. В гулкой тишине закованного в каменные стены пространства был слышен только звук льющейся в сосуд тонкой струйки воды. Из стены пирга через позеленевшую от старости бронзовую трубку вода стекала в полукруглую каменную чашу. Здесь был устроен питьевой фонтанчик, который, судя по своему внешнему оформлению и надписи, снабжался водой из святого источника, расположенного несколько выше монастыря. Над декоративной аркой фонтана, вдоль широченной башенной стены тянулся на уровне третьего этажа деревянный балкон с навесом. Он был единственным украшением башни со стороны двора. Вся эта циклопическая громада из камня была полностью лишена окон и каких-либо других архитектурных деталей. Стена пирга имела лишь два отверстия - две двери, которые выходили на балкон. В центре балкона под деревянной сенью в виде портика с треугольным фронтоном висел сорокапудовый русский колокол.

Сквозь серые каменные плиты пророс посередине двора красно-коричневый соборный храм святых апостолов Петра и Павла. Со всех сторон на него смотрели большие и маленькие окошки, которыми была усеяна вся внутренняя поверхность монастырских стен, тесно обступивших церковь. Арочные, квадратные, полукруглые и прямоугольные окна, оконца и окошки недвусмысленно указывали на то, что стены здесь, как и стены других монастырей Афона, - обитаемы. Деревянные балкончики на подпорках несколько оживляли однообразие внутренних монастырских построек из серого камня. С этой же, вероятно, целью монахи, где только смогли, расставили по двору огромные керамические амфоры, наполненные землей. В них росли лимонные и апельсиновые деревца с густо-зеленой листвой. Из вазонов по стойкам балкончиков тянулись вверх вьющиеся розы и клематисы.

Мы напились из фонтанчика и осмотрелись. Двор по-прежнему был тих и пуст. С молитвой обошли запертый соборный храм, так и не встретив ни одного монаха. Наконец, нам повезло. Из какой-то двери неожиданно выскочил повар в испачканном мукой подряснике с фартуком и большой кастрюлей в руках. Он промчался мимо нас и навеки исчез бы за другой дверью, если бы его вовремя не перехватил Павел. Он успел грудью закрыть амбразуру, и повар был вынужден остановиться. Очень любезно Павел спросил его по-английски:

- Простите, как нам отыскать отца Иринея?

Монах усиленно замотал головой, показывая, - отойди, мол, в сторону. Но все-таки перед тем как скрыться в темноте дверного проема, бросил на бегу:

- Wait a minute, please (англ. - подождите, пожалуйста).

Вскоре повар, действительно, появился, но уже без фартука, и повел нас к архондарику. Входя на территорию монастыря, мы сразу обратили внимание на круглый эркер - крытый оштукатуренный балкончик цилиндрической формы с окнами. По-видимому, это был единственный в своем роде эркер на всем Афоне. Он на половину своего диаметра выступал из поверхности стены на высоте третьего этажа. Снизу его поддерживала консоль в виде плавно расширяющегося вверх овального конуса. Как оказалось, это и был архондарик. Повар проводил нас наверх и, передав гостиннику, ушел. Ожидая, пока позовут отца Иринея, мы расселись вдоль длинной скамьи, которая дугой опоясывала периметр круглой залы внутри эркера. Все три окна его выходили во двор монастыря. Их деревянные рамы с мелкими квадратами переплетов эффектно смотрелись на фоне белой штукатурки стен. Такой же деревянный потолок был покрыт тонировочным лаком того же оттенка, что и оконные рамы. Он не только сохранил, но даже еще более выявил структуру дерева. Было совершенно очевидно, что над интерьером здесь работал профессиональный художник. Сочетание природного камня, дерева и белой штукатурки своей изысканностью поражали даже в коридорах и на лестнице, по которой мы поднимались наверх. Интерьеры лестничных площадок дополняли красивые керамические горшки с декоративными растениями и глиняные амфоры с икебаной из сухих веток и колосьев в простенках и нишах. Гостинник поставил на круглый стол у камина бутылку минеральной воды и четыре чашечки кофе. А когда он был допит и во рту у Антона исчез последний кубик рахат-лукума, в круглую гостиную вошел, наконец, невысокий пожилой монах, лет семидесяти, с широкой седой бородой, и поздоровался с нами по-русски. Это и был отец Ириней, ученик старца Софрония (Сахарова). Когда-то и сам блаженный отец Софроний - истинный делатель Иисусовой молитвы - возрастал духовно на Святой Горе, у ног преподобного Силуана Афонского, о котором, как благодарный ученик, он написал известную теперь во всем мире книгу Старец Силуан. Отец Софроний скончался 4 года тому назад в созданном им Иоанно-Предтеченском монастыре недалеко от Лондона в возрасте 97 лет. Вместе с его учеником, отцом Иринеем, мы вышли на длинный балкон, тянущийся вдоль стены архондарика.

Беседа с учеником старца Софрония

- Батюшка, мы все читали замечательную книгу отца Софрония о его старце. Но, как свидетельствуют те, кто лично его знал, а также книги, написанные отцом Софронием, он и сам со временем стал духоносным старцем. Когда же мы узнали от схимонаха Космы из Кавсокаливского скита, что вы лично были с ним знакомы, - нам очень захотелось не только увидеть вас, но и побеседовать.

- Ах, вот оно что! Значит, это отец Косма посоветовал вам поговорить со мной? Как же, помню. Мы с ним одно время, лет десять тому назад, вместе жили в монастыре Ксиропотам.

- Можете ли вы, отче, припомнить - какое событие вашей жизни было наиболее ярким и определяющим?

Старец закрыл глаза, ненадолго задумался и, наконец, ответил:

- Пожалуй, таким событием было знакомство с отцом Софронием. Тогда, в 1946 году, по каким-то делам Андреевского скита отец Софроний приехал в Афины. (Незадолго до этого он ушел из монастыря Святого Павла и жил в Андреевском скиту, где еще подвизалось человек сорок русских монахов). А я в то время был студентом Афинского университета. После того как мои родители познакомились с отцом Софронием в афинском русском приходе (там, кстати, сейчас немало прихожан греков, и священником - грек из России), отец Софроний стал бывать в нашем доме. Вот так я с ним и познакомился. Думаю, что если бы я не встретил его, то не стал бы монахом.