Прошло немало времени, когда, наконец, вернулся в монастырь старец-игумен. Увидев новый больничный корпус, построенный вне стен монастыря, он очень огорчился. Вызвал отца-эконома.

- Как же так, брат? Ведь я благословил строить внутри монастырской ограды. А ты без благословения возвел больничный корпус снаружи, далеко от стены, да еще так близко к морю. Как же ты, будучи монахом, мог поступить столь нечестиво? Какой пример непослушания преподал всей братии! Ты же нарушил игуменское благословение! Понимаешь ли, отец, что это недопустимо?

Эконом, ожидая, вероятно, похвал, был смертельно уязвлен справедливым укором игумена.

- Ах, так, - закричал он, - тогда вы совершенно ничего не понимаете! Я старался ради общей пользы, я вложил туда все свои силы, вложил огромные средства, какое здание построил! А вы меня еще и ругаете!..

Накричал он на своего старца, обругал его, хлопнул дверью и ушел, затаив смертельную обиду. И сколько ни пытались братия их помирить - эконом не желал даже слышать об этом. Так и не примирился он с игуменом.

Настоятель уже тогда был глубоким старцем. Через некоторое время он заболел и понял, что приближается к смерти. Жалко стало ему эконома, и грустно, что его духовный сын питает к своему старцу столь сильную злобу, что не желает даже примириться. Тогда посылает игумен к нему братьев сказать: Приди, чтобы нам помириться, ибо я уже при смерти. Не желал старец, чтобы на душе брата оставался грех злопамятства, не хотел, чтобы эконом остался без прощения, поскольку он проявил не только непослушание, но и оскорбил игумена, до сих пор тая обиду и злобу на него. Но тот отвечал братьям:

- Не пойду к игумену! И никогда с ним не примирюсь! Не прощу ему обиду, потому что безвинно оскорбил меня за хорошее дело. И прощения у него просить не буду!

И вновь послал старый игумен братьев, но и на этот раз эконом отказался прийти. Старец мирно скончался, а непослушный эконом так и остался без примирения с ним, лишив себя игуменского благословения. Недолго он прожил после того и умер вскоре после настоятеля. Похоронили эконома у южной стены Успенского храма. И вдруг - странное дело! Видят братья, что часть стены почернела. Словно копотью покрылись камни вблизи могилы. Широкая черная полоса на стене храма, у самой земли, как бы повторила размеры могилы эконома, начинаясь против головы и кончаясь у ног покойника, откуда взметнулся вверх черный столб словно огнем опаленных камней! Что это такое? Почему светлые, золотисто-желтые камни вдруг почернели?! Все это казалось удивительным и непонятным.

На Афоне существует очень древний обычай: через три года после погребения останки монахов выкапывают и осматривают. Если кости - белого цвета, чистые, значит, умерший монах угодил Господу Богу. Если кости - желтые, значит, он сверх того был еще и подвижником высокой духовной жизни. Если же тело осталось нетленным, кожа светлая, а от мощей струится благоухание - это, без сомнения, святой человек. Бывают, однако, случаи, когда, вскрыв могилу, тело находят нетленным, но совершенно черным, издающим невыносимое зловоние. В последнем случае, как показал многовековой опыт, это означает, что монах умер, не покаявшись от всего сердца в тяжелых грехах, а потому не прощен Богом. Сожалея об ужасной участи, постигшей умершего, братья рассылают по всем монастырям, скитам и кельям Афона записки с просьбой о сугубых молитвах за скончавшегося в таком плачевном состоянии. Его останки снова закапывают в могилу, и весь Афон усиленно молится за него еще три года.

Когда же проходят и эти три года, могилу открывают вновь. И, как правило, за молитвы всех афонских братьев Господь все-таки милует нерадивого монаха. В этом случае находят одни лишь белые косточки. Слава Богу, значит, простил его Господь! Останки вынимают, на лобной кости черепа тушью пишут имя усопшего и кладут, как положено, на полку в костнице (специальное помещение под кладбищенским храмом). Очень часто могилы на Афоне используют многократно, т.е. после изъятия останков в них погребают других умерших братьев.

Бог не простил того, кто отказался прощать

Но иногда случается, что нетленные черные мощи даже после сугубых молитв всех афонитов не истлевают и продолжают смердеть. Велики, видимо, грехи умершего, не принимает Господь молитв афонских братьев, и тогда выбрасывают эти останки в море как можно дальше от берегов Святой Горы.

Итак, по прошествии трех лет, по обычаю, раскопали пантелеимоновские братья могилу отца-эконома и видят черный, смрадный, неразложившийся труп. Только тогда все поняли, почему почернела стена, рядом с которой он был похоронен. Казалось бы, сделал хорошее дело - такой великолепный больничный корпус с церковью отстроил! Но не принял этих трудов Господь. Вероятно, потому не принял, что усердие этого прекрасного организатора основано было не на выполнении послушания, а на тщеславном желании возвеличить свое имя в памяти всего Афона. Он преслушался игумена, а затем оскорбил его дерзостью. Смертельной обидой на старца он лишь раскрыл для всех глубину своей тщательно скрываемой гордыни. Наконец, он подтвердил свое беспредельное злопамятство упорным отказом просить прощения у настоятеля даже перед его смертью, когда тот дважды смиренно просил прийти к нему, чтобы взаимно проститься. Поняли тогда братья, что на нем сбылись слова Господа: прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш небесный не простит вам согрешений ваших (Мк. 11, 2526).

Но что же делать?! Снова, как принято, закопали могилу и разослали по всем монастырям записки с именем несчастного отца-эконома. Три года за него молился весь Афон. Когда же окончился и этот срок, могилу вскрыли вновь, - а труп все такой же смердящий и черный. Однако братья решили все же сделать еще одну попытку умолить Господа и еще раз засыпали могилу эконома. Но вот ее раскопали в третий раз Труп оказался все в том же состоянии. Видя это, новый игумен приказал отвезти останки подальше от берега и выбросить в море.