- Да какие проблемы? У отца игумена такая безрукавка есть. Помню, в 92-м году ему из Англии привезли. В подарок от отца Софрония (Сахарова). Он ее еще в монастыре надевал иногда. Правильно? - Антон вопросительно взглянул на меня.

Я кивнул и добавил:

- Греческая скуфья у меня тоже есть.

- Ну вот! А тебе, отец дьякон, достанем что-нибудь в Фессалониках.

Дьякон заулыбался и спросил:

- А что-нибудь съестное будем брать? У меня дома, в запасе - американские супы. Заливаешь кипятком, три минуты - и готово.

- Да там, как я читал, расстояния между монастырями небольшие. Два-три часа пешего ходу. - Павел показал темно-синий путеводитель по Афону. - Наверное, не проголодаемся.

- Нет, нет. Пусть лучше будет НЗ. На всякий случай. - Антон ласково похлопал дьякона по плечу. - Давай, давай, бери супчики. А вдруг какое-нибудь ЧП случится? А мы их там, на Афоне, у-у-х как навернём!

Непонятливый шофер

Наш самолет заходит на посадку с моря. Ощущение такое, будто пилоты собираются посадить его прямо на воду. Хорошо видно, как в трех метрах под нами ветер гонит к берегу белые барашки. Но вот в иллюминаторе мелькнула береговая полоска - и лайнер уже катится по посадочной полосе аэродрома. Мы - на полуострове Халкидики в Северной Греции. В аэропорту непривычно пусто и чисто. Встречающих почти нет. Пока меняли деньги в обменном пункте, незаметно исчезли куда-то и те пассажиры, которые летели с нами. Вдоль совершенно безлюдной асфальтовой дорожки, зажатой между зданием аэропорта и крутым склоном невысокой горки, выстроилась длинная вереница разномастных автомобилей выпуска 70-х годов. Вокруг - ни души. Куда ехать? На чем? Кого спросить? В растерянности застыли мы у выхода с рюкзаками на плечах. Сзади громко хлопнула дверь громадного старого лимузина. Из Форда вышел коренастый грек в белой рубашке, таксист. К сожалению, ни по-английски, ни по-французски, ни по-испански он не говорил, а потому долго не мог взять в толк - куда нас везти. Тем не менее мы забрались в широкий бежевый салон его допотопного Форда и всю дорогу пытались втолковать непонятливому водителю - какой нам нужен монастырь в Фессалониках. Об этом монастыре мы узнали в Москве совершенно случайно. А разыскать его решили только для того, чтобы не слоняться по улицам незнакомого города, привлекая к себе всеобщее внимание. Он, по нашим расчетам, должен был послужить нам отправной точкой для поиска Министерства Северной Греции, а затем и автобусной остановки междугородного экспресса Фессалоники-Уранополис.

Наш таксист связался по рации с диспетчером, но и тот не знал, где находится нужный нам монастырь. После этого водитель стал уже обращаться по рации ко всем, с кем только мог выйти на связь, но, судя по удивленному выражению его лица, никто из его коллег так и не смог ему помочь. Тем временем кончились деревенские пейзажи, и мы въехали в типичный южный город с раскидистыми платанами. Наш старенький Форд долго еще колесил по улицам. Он то нырял под гору, то, надрывно урча мотором и задыхаясь, взбирался вверх на очередной холм, застроенный какими-то несерьезными на вид белыми блочными пятиэтажками. Наконец, шофер решил прибегнуть к древнейшему из всех прочих методов поиска: он начал останавливаться и вопрошать своих сограждан. А язык, как известно, и до Киева доведет. С третьей попытки ему повезло. Он радостно закивал головой и что-то быстро стал объяснять нам по-гречески. Мы, конечно, ничего не поняли, но воспрянули духом в надежде на благополучное завершение наших блужданий по городу. За окном мелькали уже знакомые сооружения: телевышка, стадион, музей и ярмарка. Стало ясно, что, сделав солидный крюк, мы возвращаемся к центру города, на площадь с фонтаном и памятником, мимо которого мы уже проезжали минут 15 тому назад. Наконец, лимузин заскрипел тормозами у кованой ограды монастыря на одной из самых людных улиц города. Когда мы расплачивались, шофер сконфуженно чесал затылок. На этот раз он отлично понял незнакомые русские слова, потому что они сопровождались очень выразительной мимикой и жестами: как же ты, мол, брат, живешь здесь, в Фессалониках, а монастыря, который расположен почти в самом центре города, не знаешь!

Монастырь в Фессалониках

В скверике за оградой росли низкие молодые пальмы. Между ними - сочные мексиканские агавы и темно-синие ирисы. В глубине мощенного плиткой дворика стоял совсем новенький полосатый храм в византийском стиле, а перед ним - ротонда с куполом на восьми столбах и каменным фиалом для водосвятия посередине. И храм, и ротонда были покрыты полукруглой керамической черепицей, которая, благодаря своей рельефности, придавала их куполам удивительную живописность и даже сказочность. Свои рюкзаки мы без присмотра оставили на лавочках (у всех почему-то было чувство абсолютной безопасности) и пошли в храм. В нем было пусто, шла уборка. У мощей преподобного Давида Фессалоникийского висела большая икона. На ней он был изображен сидящим на толстых ветвях дерева среди густой листвы с веревкой в руках. На этой веревке преподобный поднимал наверх плетеную корзину с едой. Как оказалось, для своего молитвенного уединения этот отшельник избрал себе не пещеру, а высокое дерево, с которого многие годы почти не слезал. Там же, в притворе, стояла рака с мощами св. Феодоры. Сквозь стекло хорошо просматривались красно-коричневые кости: позвоночники и черепа святых, лишь сверху прикрытые монашескими схимами.

Помолившись, мы попросили у Бога благословения на дальнейшее путешествие и отправили Павла на поиски студента местного университета, знакомого нам еще по Москве. У нас с ним была телефонная договоренность о том, что он поможет Антону и Паше достать в министерстве разрешение на посещение Афона. Сидя на скамейке в скверике монастыря, я наблюдал сквозь узорчатую решетку за жизнью незнакомого города. Вдоль ограды, прячась от солнца в тени домов и высоких платанов, проходили аккуратные старушки с чуть подсиненными седыми волосами, чиновники в белоснежных рубашках с галстуками, небольшие группы молодых людей в джинсах и женщины с овощами, торчащими во все стороны из плетеных соломенных сумок. Люди шли разные: и взрослые, и юноши, и дети, но почти все они, пробегая или ковыляя с палочкой по улице, где непрерывно мелькали автомобили, на секунду замирали против монастырского храма, крестились, а затем продолжали свой путь. Некоторые задерживались, заходили в миниатюрную часовенку, чуть выступающую на тротуар из ограды монастыря, бросали мелочь в деревянный ящик, брали ароматные восковые свечи и ставили их в песок перед висящими на стенах иконами.