- О-о! У меня много помощников. Да вот, например, был однажды такой случай. Не хватило мне цемента, чтобы достроить ограду. Поднимаюсь на верхнюю площадку - я вам ее потом покажу - и громко кричу в сторону материка: Д!еспина! Передай своему отцу, чтобы завтра ко мне приехал! Надо сказать, что в Салониках живет один из моих духовных детей - профессор математики местного университета. Когда я бываю на материке, часто у него останавливаюсь. С его пятилетней дочерью Деспиной мы в большой дружбе. Вот я и покричал ей, чтобы попросила отца приехать. На другой день пошел его встречать вниз, на пристань. Сходит он с кораблика на землю и спрашивает: Отец, ты вчера звал меня? Я говорю: Да. А он рассказывает: Подходит ко мне вчера после обеда Деспина и говорит: Папа, я сейчас слышала голос нашего старца. Он просил передать тебе, чтобы ты приехал к нему завтра. Я вначале подумал, что ей показалось, но потом все же решил поехать и проверить, так ли это. А поскольку ты все время что-то строишь, решил захватить с собой несколько мешков цемента. Думаю, пригодятся. Вот и приехал к тебе. И мы стали с ним выгружать мешки на пристань.

Антон глотнул кофейной жижи и поперхнулся. Отец дьякон деликатно постучал его по спине, помогая откашляться. Мы встали и вслед за старцем поднялись по бетонным ступеням на верхнюю площадку. Вот здесь-то и открылась, наконец, тайна загадочного запаха, поразившего нас минувшей ночью. Вдоль этой маленькой площадки, у вертикально нависающей над ней стены желтого мрамора, яркой зеленью клубились пышные кусты герани, унизанные огненными шарами красных соцветий. Для нас, привыкших видеть герань только в цветочных горшках на московских подоконниках, это зрелище было действительно неожиданным. Только теперь стало ясно, откуда появился в скалах Карули этот давно знакомый запах, напоивший сладковатым дурманом всю округу.

- Землю, - сказал схимник, осматривая только что появившиеся ростки картофеля, - я носил сюда в мешках. Собирал буквально по горсточке в расщелинах. Да еще сверху спускал на веревках: там есть небольшие уступы с почвой. А вот здесь, - продолжал он, подводя нас к крутому обрыву, под которым далеко внизу прибрежные волны лизали подножье скалы, - я ловлю рыбу. Если бы не Великий пост - угостил бы вас рыбкой.

Мы осторожно приблизились к краю. Из пропасти тянуло прохладой, горьким запахом морской соли и йода. От головокружительной высоты захватило дух. Да как же можно ловить рыбу на таком расстоянии от воды? - подумал про себя каждый из нас. Заметив недоверие на наших лицах, отшельник указал на ворот!ок с деревянным колесом, похожий на те, которые у нас в России крепят на колодцах:

- На полиелейные и великие праздники отсюда, прямо со скалы, я забрасываю сеть в море. Подожду немного, помолюсь, да и начинаю крутить в!орот. И по Своей милости Бог всегда посылает мне полную сеть рыбы, чтобы я мог порадовать гостей. Эх, было бы сейчас Благовещение! Да, кстати. Отец! - старец вдруг резко обернулся ко мне, - фотоаппарат у тебя с собой? Тогда вот что Ты меня сфотографируй вот здесь, на фоне цветов. Мне нужно своим чадам фотографии подарить.

Он поправил засаленную скуфейку, приосанился и встал у куста герани, приняв величественную позу. Но как только я поднял аппарат, чтобы поймать его в видоискатель, старец неожиданно сорвался с места и, дробно стуча башмаками по каменным ступеням, умчался вниз. В недоумении я опустил руки, не понимая: что бы всё это значило. Однако буквально через минуту отшельник вновь показался на площадке. Оказалось, что он забыл надеть свою праздничную схиму и взять в руки посох. Аппарат дважды щелкнул затвором.

- Только ты, отец, смотри! Не забудь мне прислать из Москвы снимки, - снова напомнил старец, - а то некоторые обещают и не присылают. Да, кстати! Вот что еще. Когда будешь отправлять фото, пришли заодно 3 - 4 маленьких колокольчика. Я повешу их у себя в церкви на паникадило. Когда в праздники буду его раскачивать, колокольчики зазвенят: дзинь-дзинь-дзинь. Мне кажется, это будет очень красиво, - сказал старец и звонко, по-мальчишески рассмеялся.

Я пообещал отшельнику непременно найти и прислать ему несколько валдайских колокольчиков. Моим обещанием, по-видимому, он остался очень доволен и, вероятно, поэтому, перешел на совсем уже доверительный тон.

- Вы же знаете, - сказал он, понизив голос, - что у меня на родине сейчас идет война, которую, как считают, спровоцировал сам президент. Патриотические силы очень недовольны действиями правительства. Так вот не так давно в этот залив неожиданно вошла военная эскадра. С флагманского корабля спустили шлюпку, и в ней сюда, на Карулю, прибыла целая делегация крупных политических и военных деятелей с моей родины. Они поднялись ко мне и сказали: Читая ваши книги, мы поняли, что только вы можете поправить положение дел в стране. Мне предложили стать королем, несмотря на то, что есть претенденты на трон из прежней королевской фамилии. Вы представляете!.. Но я решительно отказался! - отшельник выпрямился и гордо поднял бровь. - Я им сказал, что отрекся от мира и что монахам нельзя заниматься всякой там политикой. Но они не успокоились и стали меня умолять, чтобы я согласился стать хотя бы главным советником короля, которого они выдвинут только для видимости - тогда никто не будет знать, что на самом деле управляю страной я. Снова мне пришлось ответить отказом. Они ушли очень огорченными.

Слушали это откровение - и нам стало совсем не по себе. Как ни печально, - с нашим отшельником повторилась история, подобная той, которая ранее произошла с монахом Харалампием из скита святого Василия. Ее описал игумен монастыря Дионисиат, Гавриил, в Святогорском Лавсаике. В ней рассказывается о том, как пустыннику Харалампию явился в видении целый флот, чтобы забрать его и сделать Патриархом. Вместе с пришедшими за ним офицерами он даже спустился на пристань. Однако прежде чем войти в шлюпку, монах этот перекрестился со словами: Пресвятая Богородице! Помози ми, да стану Патриарх!, но вместе с призыванием имени Божией Матери и знамением креста дьявольское наваждение исчезло Жаль, что наш подвижник не подумал перекреститься во время переговоров с правительственной делегацией! Без всякого сомнения, галлюцинаторные образы, вызванные в его сознании демонами, мгновенно бы исчезли. Тогда испарилась бы и делегация, а с нею и вся военная эскадра.

Наши вздохи сожаления отшельник принял, судя по всему, за вздохи восхищения его твердостью в борьбе с таким сильным соблазном. Он необычайно взбодрился и с радостным возбуждением произнес:

- А сейчас покажу вам, с чего я начинал.

Мы спустились за ним в тоннель, повернули на перекрестке вправо и вошли в дверку, расположенную в левой стене рядом с той, которая вела в архондарик. Пройдя узкое здание насквозь через помещение, которое использовалось под склад, мы открыли противоположную дверь и, к своему удивлению, очутились в довольно обширной пещере с высокими сводами. Свет в нее проникал сверху через длинную щель между тыльной стеной архондарика и почти вертикальной скалой. Судя по всему пещера была естественного происхождения и первоначально служила нашему схимнику жилищем. Позже он возвел все современные постройки, а пещеру решил использовать как цистерну для питьевой воды. Сейчас почти всё ее пространство занимало озеро. Со всех сторон к нему тянулись черные полипропиленовые трубы, по которым в него стекала дождевая вода с крыш тоннеля и архондарика.

- Вначале, - пояснил отшельник, - в центре пещеры было небольшое углубление, где собиралась дождевая вода, но ее было слишком мало. Когда я построил себе отдельную от пещеры келью, то решил углубить озерцо, а затем поднял его берега цементным раствором. Видите, сколько теперь здесь умещается воды?! Хватает на все нужды до следующей зимы.