Письма к друзьям
- Общество верующих, соединенных православною верою, священноначалием и таинствами [3].
- А вы сами, - продолжает иезуит, - имеете православную веру?
- Имею, по милости Божией.
- Священноначалие признаете?
- Признаю.
- В таинствах участвуете?
- Участвую.
- Ошибаться можете?
- Могу.
- Органом церковной непогрешимости не являетесь?
- Боже спаси!
- И все вы, от первого до последнего, находитесь в том же положении?
- Все мы находимся в том же положении,
- Так что в этой вашей Церкви, о которой вы мне говорите, что она является хранительницею вашей веры, никакого решительно органа ее непогрешимого авторитета нигде не имеется?
Опять недоумение православного. Но, спохватившись, он возражает:
- Простите, у нас такой орган имеется. Именуется же он "Вселенским Собором".
- Вселенский Собор? Где же он у вас находится?
- Да нигде... он собирался, когда это являлось необходимым.
- Когда это являлось необходимым! Следует думать, что эта необходимость, на которую вы ссылаетесь, была именно необходимость сохранения веры в чистоте?
- Конечно.
- Так что с девятого века у вас в такой вероохранительной деятельности, полагаем, надобности не было, так как ведь вселенские соборы с тех пор у вас больше не собирались [4]. Неужели у вас за целых 1000 лет не возникало никогда и нигде на Востоке никаких заблуждений?
Новое недоумение православного. Но иезуит продолжает спрашивать и говорит так:
- Хорошо. Положим, что у вас за целые тысячи лет действительно не было уже надобности в проявлении вашего непогрешимого церковного авторитета. Положим, с очевидною натяжкою, что это так. Но скажите мне: ручаетесь ли вы, что такая необходимость уже вовеки больше не представится?
- Нет. Откуда же мне знать! Но когда представится необходимость, тогда, полагаю, и соберется Собор.
- Собор! Погрешимый или непогрешимый?
- Ну да, тот, о котором идет речь.
- То есть непогрешимый, не так ли, потому что мы ведь говорим о вашей непогрешимой власти, на которую вы изволите ссылаться?
- Ну да.