Protestants about Orthodoxy. The Legacy of Christ

Так что что же значит Вознесение? Это расставание? Остались ли люди на земле одни, как и прежде? Мы просто были навещены — и вновь оставлены? На небесах мы получили Ходатая — но на земле мы по прежнему одни? Стал ли Бог ближе к нам? Были дни, когда Он был не просто ближе, Он был с нами, посреди нас. Те дни прошли. Унесла ли с собою река времени присутствие Творца Вечности на земле? С каждым годом, с каждой минутой мы все дальше от той единственной точки истории, когда Слово стало плотью, когда Вечность коснулась времени?

Однако, прощальная страница Евангелия совсем не так печальна. Она наполнена не плачем разлуки и не прощальными словами. Скорее Христос отрицает Свой уход, предупреждает, чтобы Его не считали отсутствующим: «Се, Я с вами во все дни до скончания века».

Что оставил Христос «после Себя»? Протестантский рефлекс немедленно отвечает на этот вопрос: Евангелие. Но не слишком ли поспешно это отождествление Христа и книги о Нем? Не превращает ли такая доктрина Христа — «в начетчика, который принес на землю только кучу текстов»? [262]

Спросим иначе: что апостолы приняли от Христа, что они усвоили от Него? Только знания, те знания, что сегодня усваивают на уроках «закона Божия» или на «библейских курсах»? Или нечто несравненно большее, чем богословские схемы и моральные прописи?

Но и этот вопрос не является самым важным. Важнее его другой: а что Христос принял от Отца? Ведь то, что Сын принял от Отца, Он дал Своим ученикам. Так что же от Отца передается Христу, от Христа — апостолам, от апостолов — Церкви?

Что Христос получил от Бога? Только знание? Или силу, и славу, и власть, и саму божественность? Сын получил от Бога Вечность, то есть такое бытие, которое не может быть коррозировано тлением и смертью. Это то, что называется «предвечным рождением». Тем и отличается рождение от акта творения, что рождаемому передается вся природа рождающего (в то время как творение лишь в каком-то отношении подобно своему творцу.

А затем Сын рождается вновь. Но уже в потоке времен — рождается от человеческой Матери. И то, что Его Ипостась получила от Отца до начала времени, он передает Своей новой, человеческой природе. Происходит обожение человеческой природы Богочеловека, своей полноты достигающее уже в Воскресении. Именно тогда не только Божественная природа, единосущная с Отцом, но и человеческая природа, воспринятая Слоавом от Марии, становится достойна высших именований. Так православная традиция толкует те слова апостольской проповеди, что так соблазнительны для «Свидетелей Иеговы»: «Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, которого вы распяли» (Деян. 2,36).

Что значит «соделал»? Неужели Сын есть тварь? Свт. Григорий Нисский обращает внимание на то, что, во-первых, эта проповедь обращена к иудеям, которые видели лишь «завесу плоти» Христа и не видели Его духовной природы, а во-вторых, на то, что у апостола употреблено указательное местоимение. Указывать можно только на то, что видимо. Иудейская толпа не была на Фаворе, и потому Божественной славы Иисуса не видела. Видеть они могли лишь его человеческую природу. И, значит, именно на человеческой, а не о духовной природе Христа указывают слова о том, «сего Иисуса Бог соделал Господом».

По воскресении свойства славной божественной природы даются уничиженному на кресте телу Христа. В богословии это называется «перихорезис» — обмен свойствами двух природ Христа и обмен именами. Вслед за Тертуллианом мы получаем право совмещать прежде несовместимое: «Распят Сын Божий; не стыдно, потому что постыдно. И умер Сын Божий; оттого и заслуживает веры, что бессмысленно. И похороненный воскрес; несомненно, потому что невозможно» (Тертуллиан. О теле Христа, 5). «Божеские именования переходят на человека, так что видимый на Кресте именуется Господом славы по причине соединения естества Его с низшим и перехождения вместе с тем и благодати наименования от Божеского на человеческое» (св. Григорий Нисский. Против Евномия. 6,2).

Преодолев человеческую смерть, Логос своей Вечностью, полученной от Отца, напитал Свою человеческую природу, полученную от Жены. Но это Он сделал не для Себя, а для нас. Свою человеческую природу, преображенную Вечной Жизнью, Он передает далее нам: «Как послал меня живый Отец, и Я живу Отцом, так и ядущий Меня жить будет Мною» (Ин. 6, 57).

Это не предание учения, но предание Жизни. Это не Интернет, не информационная цепочка. Это передача самого бытия, истечение Вечности, а не передача «гностической» информации.

«Все предано Мне Отцом Моим, и Отца не знает никто, кроме Сына и кому Сын хочет открыть» (Мф. 11, 27), — говорит Христос. «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» — это последние слова Христа перед Вознесением (Мф. 28, 18).

Христианский Бог — это Троица. Мы не можем говорить о Сыне, не вспомнив об Отце. Прежде, чем говорить о том, что Им передано, надо поставить вопрос о том — что Им получено. Получена Им полнота Божественной жизни. И именно она передается Христом людям.

Даже власть Суда, от Отца данная Сыну, передается Им апостолам (1 Кор. 6, 2–3). Даже знание Непостижимого Отца передается от Сына тем, «кому Сын хочет открыть». Свои отношения с Отцом Христос хочет ввести в мир людей: «Как и Мы» («Отче! соблюди их, чтобы они были едино, как и Мы… Да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» — Ин. 17,11 и 21). Люди должны не просто узнать то, что известно Христу. Люди должны стать тем, чем был и есть Христос: «Они — как и Я» («Они не от мира, как и Я не от мира» — Ин. 17,16). «И славу, которую Ты да Мне, Я дал им» (Ин. 17,22). Слава (теофания) на библейском языке — это не «известность» и не «популярность». Это проявление Божия Присутствия. Как очевидно присутствие Бога в Сыне Божием, так же ощутимо это Присутствие должно просиять и в Его учениках. Наконец, величайшая их Божиих энергий, имя которой в сознании христиан даже стало синонином слова Бог — любовь — включается в акт передачи от Отца через Сына к апостолам: «Любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин. 17,26).