Почему священника зовут «батюшкой»

Психологически понятно желание протестантских проповедников уличить православных в возможно большем числе грехов и нарушений библейских установлений. Психологически это понятно — но вряд ли христиански оправдана установка на высматривание греха и на максимально негативное толкование «непонятных» действий других христиан.

Среди этих упреков самый странный — это обвинение православных в том, что они называют священников «отцами» вопреки совершенно вроде бы ясным словам Спасителя: «и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах» (Мф. 23, 9).

Как и в случае с иконопочитанием, протестанты бросают в православных как камешек ту библейскую цитату, которая разбивает и их собственные окна. Если уж действительно они намерены буквально понимать и применять ветхозаветный запрет на изображения — то они должны были бы сначала уничтожить все свои иллюстрированные издания и все свои фотоальбомы, а лишь затем поливать бензином критики православные иконы. Если уж действительно они уверены, что никого и никогда нельзя называть отцом, то пусть начнут религиозно-языковую реформу со своих собственных домов и запретят своим детям обращаться к родителю «папа». Если же протестантский лидер сам обращается к своему отцу «папа», если в свои проповеди он вставляет пассажи типа «как меня учил еще мой отец…», если он призывает своих прихожан исполнять библейскую заповедь «чти отца и матерь свою» — то ему надо быть поосторожнее в критике православных. Если в семье обращение «отец» сохраняет свое право на жизнь, то разве виноваты православные, если они всю Церковь ощущают как свою большую семью и семейные, ласковые слова («батюшка», «матушка», «брат») выносят за пределы квартиры?

Ригоризма протестантов нет у апостолов и у Самого Христа. Слово «отец» и обращение «отче» они прилагают не только к Богу. Например, в притче Христа о богаче и Лазаре богач просит Авраама: «отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря <…> Но Авраам сказал: чадо!..» (Лк. 16, 24–25). Как видим, Авраам приемлет подобное обращение и отвечает соответственно, осмысляя свои отношения со своим дальним потомком в терминах «отец-сын». В другой притче Христа, в притче о блудном сыне, сын обращается к земному отцу: «отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим» (Лк. 15, 21). И ниоткуда не видно, чтобы в обоих этих случаях Спаситель осудил детей, зовущих своих предков именем «отец». Да, оба этих чада были «грешниками», но их грех был вовсе не в том, что они назвали отца — отцом.

Вот очень важные для нашей темы слова Спасителя: «Нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат больше домов, и братьев и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной» (Мк. 10, 29–30). По «эзотерическому» толкованию Елены Рерих, в этом тексте Христос имеет в виду принцип реинкарнации: «Как можно ныне, во время сие, иметь больше матерей, отцов и т. д., если не допустить закона перевоплощения? Именно здесь подчеркнуто противоположение времени здешнего, земных существований среди гонений, к веку грядущему жизни вечной»[182]. Если протестанты не желают быть оккультистами, то есть если они не желают соглашаться с Е. Рерих, то им придется согласиться со мной и признать, что этот евангельский текст говорит не о множестве предстоящих рождений, а о реалиях жизни первохристианской общины. Человека, который оставил свой дом, свой город, свою семью ради Христа, встречали как родного в любом другом христианском доме, а по мере распространения христианства в мире — в любом другом городе. Любой наставник, рождающий души людей к жизни во Христе, становился духовным отцом для уверовавших. Все апостолы были отцами для каждого из христиан. И все христиане друг для друга были братьями и сестрами. И вот вопрос для протестантов: как же исполнится обетование Христа о том, что у христианина станет много отцов — если ему никого нельзя называть этим словом?

Апостолы тоже, наверное, не воспринимали заповедь Христа «никого не называйте отцом, кроме Отца вашего, Который на небесах» столь однозначно, как нынешние «евангелисты». Любовь не знает закона. И уже апостол Иоанн обращается к своим ученикам — «детушки». Встречное окликание, очевидно, было соответственным. Апостол Матфей, пишущий свое Евангелие после того, как он услышал строгие слова Спасителя «никого не называйте отцом на земле», Матфей, в чьем именно Евангелии и приведены эти слова Христа, тем не менее пишет, что Христос встретил Иакова и Иоанна «в лодке с Зеведеем, отцом их» (Мф. 4, 21). Апостол Стефан проповедует Синедриону: «братия и отцы! послушайте» (Деян. 7, 2). То же обращение встречается у ап. Павла (Деян. 22, 1). И апостол Иоанн его употребляет: «Пишу вам, отцы» (1 Ин. 2, 13). Апостол Петр также знает иных отцов, кроме Небесного: «Бог Авраама и Исаака и Иакова, Бог отцов наших» (Деян. 3, 13); «Бог отцов наших воскресил Иисуса» (Деян. 5, 30). Если вспомнить еще и увещание ап. Павла: «отцы, не раздражайте детей» (Еф. 6, 4), то станет вполне очевидным, что по восприятию апостолов благодатное Богосыновство, дарованное нам Истинным Сыном, не отменяет земного родства, как телесного, так и духовного.

Abraham "became the father of all believers," writes the Apostle Paul (Romans 4:11), reminding us that one can not come from the Jewish people in the flesh, but at the same time be an heir to the spiritual promises once given to Abraham. For "all believers," Abraham is a "father": not only to the Jews who descended from him in the flesh, but also to those who came to the biblical religion at the call of the spirit.

If it is said that we should fear more those who can kill the soul than those who can kill the body (Matt. 10:28), then is not the opposite true: we should honor more those who stand at the source of my spiritual life than the one to whom I owe my bodily life? And if the one who has brought me a lesser gift should be honored and honored with a thankful address of the father, then why should this word not be applied to spiritual birth, to birth in the spirit, which also takes place not without the participation of man (for "how can we believe in Him of whom you have not heard? how to hear without a preacher" – Rom. 10, 14)? That is why Apostle Paul writes. Paul: "I have begotten you in Christ Jesus" (1 Corinthians 4:15). And he directly explains that this is why he became a father for believers: "You have thousands of teachers <... > but not many fathers" (1 Cor. 4:15). And of a very concrete person Paul says: Onesimus, "whom I have begotten in bonds" (Philem. 10). Naturally, the disciples of the Apostle Paul perceived him as a father: Timothy "served me as a son to his father" (Phil. 2:22).

Through people, a person comes to the community of believers, to the Church. Therefore, to see the Church means to see people in whom the power of God is at work. An ancient monastic aphorism says that no one would ever become a monk if he did not once see the radiance of eternal life on the face of another person. That is why Ap. Paul: "My children, for whom I am again in the pangs of childbirth, until Christ is formed in you!" (Gal. 4:19); "Imitate me, as I follow Christ" (1 Corinthians 4:16). And so it is - through the centuries. In their birth from each other, the teachers preserve the image of the spiritual order that was first revealed by the creator of the tradition. Here is just one testimony about the meeting with the "father": "When, having finished the prayer, the priest blessed me and began to speak, I began to listen to him with all my heart, but not to the words, but to the new and unusual things that were born in my soul in his presence, that renewed, revived, and made me strong."

Birth cannot happen by itself, "just like that". And it is no accident that in Christian literature from time to time there is a confession: "We suffered, giving birth to you through repentance, we gave birth to you with great patience, great pain and daily tears, although you knew nothing about it. Come here, my child, I will take you to God." Thus writes St. Symeon the New Theologian to his spiritual son. Is it blasphemy to say to such a spiritual father, "Father!"?

Protestants forbid calling pastors by this word. Well, "they have never, probably, in their lives known the people we knew, no one has shown them in living breath what the Holy Church is, no one has pressed their heads to his chest, on which there is a chill of an old stole, no one has said to them: 'My dear child' – these fiery words from which all unbelief melts, and what is even more surprising, all sins" [184].

Protestants have no spiritual fathers, no priests. Perhaps that is why they do not know what a painful and joyful connection is established between the spiritual master and the disciple, such a connection that it cannot be expressed in any other words than "son!" and "father!" They do not understand the words of Exupéry: "You see, a person is born into the world for a long time"...

The Apostle Paul speaks of spiritual fatherhood in the first century; Prep. Simeon is in the tenth. But in the nineteenth we see the same fruit of spiritual love: "Be a mother, and not a father to the brethren," advises St. Seraphim of Sarov to the newly-ordained abbot[185].