Сирским христианам естественно было совершать Пасху в первое воскресенье после полнолуния их месяца нисана, и в 17 лет из 19 это празднование по лунному сирскому месяцу не расходилось и с александрийской пасхалией. Но в 8-й и 19-й год александрийской έννεακοαδεκαετηρίς {19-летнего цикла} это воскресенье после 14-го нисана сирийцев приходилось в том месяце, который александрийская пасхалия признает не за нисан, а за адар второй, не за первый (весенний) месяц, а за «двенадцатый» (т. е. последний зимний). А простому сирийцу представлялось странным в эти годы праздновать Пасху не в месяце нисане, как повелевает слово Божие, а в месяце ияре. В этом и состояла трудность положения. И видимо «братия восточные» не утверждали, что их местный обычай хорош и правилен, а соседние епископы не-протопасхиты, знакомые с положением дела, понимали, что подобные «обычаи» без нежелательной смуты в темном народе нелегко устранить одним предписанием. Поэтому соглашение и не было облечено в форму канона, и не было положено церковного наказания протопасхитам. Отцы Собора Антиохийского признали, что положение дела уже достаточно разъяснилось — Не излишне иметь в виду, что на Первом Вселенском Соборе присутствовало только 7.0-76 епископов из dioecesis Orientis {(гражданского) диоцеза Востока}. Все прочие отцы в своих Церквах протопасхитов не имели и, следовательно, в суждении о практических трудностях этого вопроса не могли считать себя компетентными, и, конечно, считали неделикатным выступать против «восточных братии» с каноническими прещениями. Напротив, отцы Антиохийского Собора все были из dioecesis Orientis и, следовательно, почти каждый из них с протопасхитством был знаком по личному опыту. И в практике протопасхитов Собор усмотрел сопротивление ни-кейскому постановлению и «соблазн для паствы», έπι διαστροφή των λαών. и подвергли протопасхитов каноническим наказаниям. При таком характере протопасхитства Никейский Собор не имел надобности издавать какие-либо постановления чисто технического свойства: «братия восточные» и сами знали, как им избегнуть празднования Пасхи вместе с иудеями. А, с другой стороны, всякие пасхалистические рассуждения для неподготовленных достаточно трудны, и вероятно между отцами Собора было лишь немного лиц, способных войти в глубь пасхалистического вопроса.

I. Константин Великий упрекает протопасхитов в том, что они, вслед за иудеями, празднуют Пасху дважды в один и тот же год. «Δεύτερον γαρ το πάσχα εν ένι ένιαυτω ούκ άν ποτέ ποιεί ν άνεξόμεθα» {«Мы, конечно, не допустим, чтобы Пасха в одном и том же году совершалась дважды» [ДВС, I. - С. 81]}. Св. Епифаний (haer. 70, 11) повторяет этот упрек и разъясняет его происхождение. «Έάν έπιτελέσωμεν, ή και έπιτελώσι, μετά ίσημερίαν καθώς κακεΐνοι άγουσι πολλάκις τε και ημείς, πάλιν δε προ του τελεσθηναι την ίσημερίαν, ώς εκείνοι άγουσιν δτε μόνοι άγουσιν έαν οΰν και ημείς έπιτελέσωμεν, συμβέβηκεν ήμΐν έν ένι ένιαυτω δύο πάσχα έπιτελέσαι, μετά ίσημερίαν [например, в 359 г. 4 апреля] και προ ισημερίας [в 360 г. 19 марта], τω δε άλλω έξης ένιαυτω [с 22 марта 360 по 21 марта 361 г.] ούδε δλως έπιτελέσωμεν πάσχα {«...Если будем совершать [Пасху], когда и они совершают: после равноденствия, как они часто совершают, так и мы, или же до исполнения равноденствия, как совершают они одни. Если же и мы будем совершать, то случится нам в одном году совершать две Пасхи, после равноденствия и до равноденствия, а в другом, следующем году мы вовсе не совершим Пасхи. MPG 42, 364. Ср. критич. изд. Epiphanius, III. — Berlin, 1985. — P. 244, где дается несколько отличный текст.} [так как следующая за 19 марта 360 г. Пасха приходится лишь 8 апреля 361 г.]. — Такая постановка вопроса по-видимому вела к тому, что Никейский Собор должен был explicitissime {самым ясным, развернутым образом} постановить: праздновать Пасху непременно после равноденствия. Есть, однако, основания думать, что Собор воздержался от такого определения. Истинно сведущие отцы Собора понимали, что дело решается не так просто, как это кажется Константину и Епифанию. Самая ранняя Пасха, т. е. 15-е нисана, которую праздновали иудеи между 284 и 398 гг., была 18-го марта 360 г., и это был случай единственный. Затем их Пасха дважды (в 341 и 379 гг.) приходилась на 19 марта, шесть раз (в 284, 292, 303, 322, 368 и 398 гг.) на 20 марта и трижды (330, 349 и 387 гг.) на 21-е марта. Но даже и относительно 360 г., когда Пасха протопасхитов пришлась на 19 марта, они bona fide {с чистой совестью} могли бы заявить: мы празднуем Пасху после весеннего равноденствия, и едва ли удалось бы опровергнуть их. Если бы архиепископ Александрийский возразил, что равноденствие приходится на 21 марта, то с ним не согласились бы все западные. Ипполит в 222 г. и Q. Julius Hilarianus в 397 г. полнолуние 18 марта считают совпадающим с равноденствием и на этом основании пасхальною границею. И главное, западные — как и протопас-хиты — могли сослаться в свою пользу на авторитет александрийского же ученого Анатолия, который в 277 г. утверждал, что равноденствие 22 φαμενώθ {название месяца в египетском календаре}, т. е. 18 марта. А с другой стороны, с архиепископом Александрийским едва ли согласились бы и все восточные епископы.

Св. Епифаний Кипрский, например, был уверен (haer. 51, 26), δτι άνάστασις και ισημερία προ ένδεκα καλανδών άπριλλίων {что воскресение и равноденствие — одиннадцатый день до апрельских календ}, т. е. 22 марта. Та же дата читается и в Constitutiones apostolicae, 5, 17: ύμεΐς δε φυλάσσεσθε ακριβώς την ίσημέριον τροπήν της εαρινής ώρας, ήτις γίνεται είκάδι δευτέρα του δωδεκάτου μηνός, δς έστι Δύστρος {«Вы же точно придерживайтесь весеннего равноденствия, которое бывает 22-го [дня] одиннадцатого месяца, то есть дистра [название месяца македонского календаря]». Les Constitutions Apostoliques, t. II. Sources chretiennes, n 329. — 1986. — P. 268.} — A если бы обратились к астрономическому авторитету Птолемея, то и он оказался бы не на стороне александрийцев. Например, в 319 г. пасхальная граница была 21 марта, Пасха 22 марта, 15-е нисана иудеев — тоже 22 марта. Но истинное полнолуние, по Σύνταξις Μεγάλη было в 1066 году Набонассара παυνι {название месяца в египетском календаре} 21rf (т. е. 319 г. марта 22) 6'7'" пополудни по среднему александрийскому времени при L'Solis—360°,06, так что и по Птолемею лишь 22-е марта оказывалось днем равноденствия.

П. Еще важнее другая сторона дела. Если бы Вселенский Собор стал обсуждать вопрос о пасхалии в подробностях, то упрек в праздновании Пасхи вместе с иудеями пришлось бы обратить не только к «братиям восточным», но и к Римской Церкви.

Документы западной пасхалии (Augustalis и Supputatio) заимствую из Bruno Krusch, Der 84 jährige Ostercyclus und seine Quellen, Leipzig 1880, SS. 17.62.

Итак, если пасхальная практика Римской Церкви не производила того соблазна, какой вызывали протопасхиты, то лишь потому, что разность александрийской пасхалии и римской оставалась неизвестной, и за отдаленностью мест никому не бросалось в глаза, что в Риме (и Карфагене) Пасху празднуют в один день, а в Александрии в другой. Протопасхиты же праздновали Пасху по-своему, находясь в непосредственном соседстве с Церквами, следовавшими александрийской пасхалии.

III. Но все ученые исследователи допускают, что Вселенский Собор на Александрийских архиепископов возложил обязанность — определять день, в какой надлежало праздновать Пасху. Позволительно, однако, поставить вопрос: насколько точно и это представление дела? Первоисточником этого известия являются следующие строки из послания Льва Великого к императору Маркиану (от 15 июня 453 г.)

В этих словах передает ли Лев Великий точное историческое известие или только свою догадку? Первое предположение было бы не бесспорно уже и потому, что постановления Никейского Собора о Пасхе в 419 г. не оказалось в архиве Константинопольской Церкви. Можно ли считать вполне вероятным, что в архиве Римской Церкви оно находилось в 453 г.?

Далее, отцы Никейского Собора к Александрийской Церкви писали нарочитое послание, но в нем ни единым словом не обмолвились, что на папу Александрийского Вселенский Собор возложил столь высокопочетное поручение. «Ьлаговествуем же вам и о согласии относительно святейшей нашей Пасхи: вашими молитвами устроилось и это дело; все братства восточные, которые прежде не праздновали согласно с римлянами и вами и со всеми искони соблюдающими Пасху, отныне будут праздновать ее вместе с вами. Радуясь о том, что все это устроилось, что всеобщий мир и согласие восстановлены и всякая ересь отсечена [от Церкви], примите с большою честью и особенною любовью нашего сослужителя, а вашего епископа Александра, который порадовал нас своим присутствием и для умиротворения ваших дел подъял такой труд в таком маститом возрасте». Естественно ли, что отцы Собора забывают сообщить Александрийской Церкви и другое «благовестие», что епископы Александрийские отныне будут всей Церкви от концов до концов земли возвещать день святейшей Пасхи? А последние строки вышеприведенного места из послания Льва Великого прямо грешат историческим неправдоподобием. Они, конечно, совершенно в духе властолюбивых претензий римской кафедры, но в исторических фактах не находят для себя опоры. Если бы римский епископ рассылал «отдаленным Церквам» извещение о дне Пасхи, то для чего отцы Карфагенского Собора 397 г. стали бы издавать правила (сап. 1.41), ut omnes africanae prouinciae episcopi obseruationem diei paschalis — semper — ab ecclesia carthaginensi curent accipere {чтобы все епископы Африканской провинции соблюдение дня Пасхи... всегда... тщались принимать от Карфагенской Церкви}? Но особенно странно требование, чтобы Александрийский епископ ежегодно, quodannis, посылал в Рим извещение о дне Пасхи: словно неизвестно, что и в Александрии, и в Риме пасхалистические таблицы высчитывали заранее на несколько лет!

Наконец, если архиепископы Александрийские вырабатывали пасхалию как уполномоченные на то Вселенским Собором, то нелегко объяснить самую возможность уклоняться от александрийских определений дня Пасхи и — по старине — довольствоваться 84-летним циклом. А Римская Церковь проявила в этом отношении удивительное упорство, и перед ее странными пасхалистическими требованиями вынужден был отступить и сам Афанасий Великий, назначивший в 346 и 349 гг. день Пасхи 30 марта, resp. 26 марта, а не 23 марта, resp. 23 апреля, как надлежало бы по александрийской пасхалии.

Одним словом, по давнему обычаю — независимо от каких-либо постановлений Собора в этом смысле — архиепископы Александрийские писали ежегодно пасхальные послания (несомненно писал их Дионисий Великий, f 265 г., и, вероятно, не он первый), предназначая их для своей паствы. Но к голосу Александрийской Церкви давно уже прислушивались и другие Церкви. Высокая логичность александрийской пасхалии говорила сама за себя, и епископы Александрийские пользовались авторитетом как истолкователи начал ее, но, кажется, никогда не утверждали, что Никейский Собор возложил на них особое поручение.

Обосновывая свою пасхалию, архиепископы Александрийские, конечно, должны были опираться на бесспорный для всех христиан авторитет — на Библию.

По воззрению александрийскому, христианская Пасха есть богоучрежденный ветхозаветный праздник Пасхи, лишь осмысленный в новозаветном духе.