ценности. И раз я открыл такого Бога, мое отношение ко всем окружающим должно

было стать таким же. Я с изумлением обнаружил, что меня совершенно перевернуло

это открытие, тот факт, что я открыл Бога Таким и что Его отношение ко всем

таково. Я смотрел вокруг себя и не видел больше ненавистных, отвратительных

тварей, а людей, которые находятся в соотношении с Ним и с которыми я могу

войти в новые отношения, если верю в них так же, как в них верит Бог.

М.Ласки: Но ведь факты показывают, что и неверующие, не

прибегая к Богу, могут испытывать уважительную, милосердную любовь ко всякому

творению. Я не очень хороший социалист, но думаю, что настоящие социалисты

испытывают именно это чувство. Чтобы ощущать ценность всякого человека, нет

нужды в Боге.

Митр.Антоний: Нет, я не имел в виду, что это необходимо. Я бы

сказал: чтобы быть в меру человека, чтобы не опуститься так низко, каким был я,

не обязательно знать, что есть Бог. Я бы добавил, что Бог не нуждается, чтобы

мы знали, что Он есть: Он и так есть. Для меня проблема Бога в

следующем. Я не нуждаюсь в Нем, чтобы иметь мировоззрение. Я не нуждаюсь в

Боге, чтобы заполнить прорехи в моем мировоззрении. Я обнаружил, что Он есть, и

ничего не могу с этим поделать, так же как когда обнаруживал научные факты. Для

меня Он— факт, и потому Он имеет значение, Он играет роль, точно так же,

как когда обнаруживаешь существование какого-то человека: жизнь меняется по

сравнению с предыдущим моментом.

М.Ласки: Можно ли попросить вас уточнить кое-что. Я сейчас

выскажу спорное утверждение, но мне оно представляется веским. За последние

пятьсот лет, с тех пор как наука освободилась от пут Церкви, она резко

вырвалась вперед, так что теперь стало уже общим местом утверждение, что наше техническое,

научное знание обогнало наше нравственное развитие. С другой стороны, у Церкви

было две тысячи лет, чтобы развить нашу нравственность, если такова одна из

функций Церкви. Но вы сказали, что можно прийти к этому осознанию реальной