обнаружил электричество— что оно вообще существует. Мы куда-то въехали,

было темно, и я остановился и сказал: надо лампу зажечь. Мама сказала: «Нет,

можно зажечь электричество». Я вообще не понимал, что это, и вдруг услышал:

чик— и стало светло. Это было большим событием— знаете, в

позднейших поколениях этого не понять, потому что с этим рождаются,— но

тогда это было такое непонятное явление, что может вдруг появиться свет,

вдруг погаснуть, что не надо заправлять керосиновую лампу, что она не

коптит, что не надо чистить стекла— целый мир вещей исчез.

А второе открытие— что есть люди, которых на улице давить нельзя.

Потому что в Персии было так: по улице мчится всадник или коляска, и всякий

пешеход спасает свою жизнь, кидаясь к стене; если ты недостаточно быстро

кинулся, тебя кнутом огреют, а если не кинешься— тебя опрокинут: сам

виноват, чего лезешь под ноги лошади! И вот мы ехали, по-моему, в первый день с

вокзала на такси по Елисейским полям, то есть по громадной улице,— тогда

почти не было автомобилей, все было очень открыто, не было никаких магазинов

вдоль улицы, это было очень красиво,— и вдруг я вижу: посреди улицы стоит

человек и никуда не кидается, просто стоит как вкопанный, и коляски, автомобили

вот так проходят. Я схватил маму за руку, говорю: «Мама! Его надо спасти!» Мы

ведь тоже были на машине, могли остановиться и сказать: скорей, скорей влезай,

спасем! И мама мне сказала: «Нет, это городовой». —«Ну так что же, что он

городовой?!» Мама говорит: «Городового нельзя давить». Я подумал: это же чудо!

Если стать городовым, то можно на всю жизнь спастись от бед и несчастий! Со

временем я несколько переменил свои взгляды, но в тот момент я действительно

переживал это как дипломатический иммунитет: стоишь— и тебя не могут

раздавить! Вот это было второе большое событие в моей европейской жизни.

Это все, что я тогда в Париже обнаружил. Потом мы поехали в Австрию—

все в поисках какой-нибудь работы для матери, в Австрии еще была жива бабушкина

старшая сестра, которая была замужем за австрийцем. Потом поехали в северную