Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
читаете Священное Писание, особенно Евангелие, если вы честны и не становитесь
с самого начала в благочестивую позу, не говорите: все, что я здесь
найду,— правда, ибо это говорит Бог, и я должен рукоплескать, поддакивать
всему, потому что таким образом окажусь на правильной стороне в предвидении
Суда Божия,— если вы просто честны по отношению к самому себе, вы
увидите, что в Евангелии есть три рода вещей.
Одни нас ничем особенно не трогают, и в этом случае мы без труда готовы
сказать: «Раз так говорит Бог, значит, так оно и есть»; и это нас ничуть не
волнует, потому что мы не видим никакого применения данных слов к нашей жизни,
и тем самым они не представляют никакой опасности для нашего эгоистического
комфорта и для нашего отказа следовать Евангелию.
Есть другие места, и если мы вполне честны, мы скажем: «Нет, на это я
не пойду!» У меня есть честная прихожанка. Как-то я проводил беседу о заповедях
блаженства (Мф5:3—12), после которой она подошла ко мне и сказала:
«Владыка, если вы это называете блаженством, пусть оно вам и будет.
Голодным быть, холодным быть, покинутым быть, гонимым быть— нет!»
Так вот, если у вас есть хоть четвертая часть ее честности, вы отвергнете три
четверти Евангелия— и я еще не пессимист! Возьмем пример: Христос
открывает нам Бога уязвимого, беззащитного, побежденного и потому презренного.
Иметь такого Бога уже достаточно неприятно, но когда Он еще говорит нам: Я
дал вам пример, следуйте ему(Ин13:15),— тогда
действительно можно сказать «нет». Ну так и скажите.
Но мы не целиком черные, и если мы честны в обе стороны, то есть если мы не
защищаемся от притягательности Евангелия, потому что она может быть опасной для
нас, то мы увидим, что есть одно-два места в Евангелии, от которых озаряется
ум, освещается, загорается сердце, воля собирается в желании следовать слову,
потому что оно так прекрасно, так истинно, так совершенно и так полно совпадает
с тем, что в вас есть самого глубокого, самое тело ваше устремляется по этому