самую глубину каждого из нас, все Царство Божие. И духовный поиск

состоит в том, чтобы идти все глубже до момента, когда мы обнаружим в самой

сердцевине самих себя присутствие Царства, которое есть присутствие Самого

Бога.

Разница между этим внутрьпребыванием и состоянием, в котором мы находимся

почти постоянно, может быть определена выражением, которое мы употребляем

непрестанно: «Я (а чаще мы говорим: он) вне себя». Это просто означает, что он

в ярости, возмущен, рассержен. Но, говоря более точно, это означает, что он

потерял свое внутрьпребывание, что он весь выброшен наружу, что он подобен

человеку, который покинул дом в погоне за грабителем, захлопнув дверь, и теперь

не в состоянии попасть обратно. Он стал внешним по отношению к себе самому,

может лишь бродить вокруг в надежде, что дом каким-либо образом откроется.

Алексис Каррель в своей книге L’Homme, cet Inconnu117 делает попытку определить, где границы

или, вернее, как далеко простирается наша личность, и утверждает, что только

святые живут внутри себя,— по выражению одного из отцов Церкви

Vвека, «под собственной кожей». Почти все— все, потому что святые

редки и сейчас, возможно, становятся еще более редким явлением, чем в ранние

века,— практически все живут жизнью, которая как бы щупальцами выбрасывается

наружу. Люди тянут свои щупальца направо и налево к разным предметам, ко всему,

что могут вообразить привлекательного, смотря по тому, куда их толкает

вожделение. Но очень редки те, кто живет внутренне, кто свободен, потому что не

прилип ни к чему, потому что, как вы знаете, и опыт нам постоянно это

доказывает, как только мы думаем, будто чем-то обладаем, мы делаемся пленниками

этого обладания. Как только мы что-то схватим, мы обладаем тем малым, что

держим, и теряем гораздо больше. Если я возьму эти часы и зажму их в руке, у

меня больше нет руки. Достаточно мне взять в другую руку еще предмет, и я стану

совсем безруким. А если я сделаю то же самое сердцем и умом, я могу оказаться

пленником всех своих богатств.