интеллектуально отступаем и говорим: ладно, это, может быть, и верно, я это

принимаю, потому что так удобнее. Такая вера не освободит нас от

интеллектуальной неуверенности, не даст нам внутренней устойчивости. Вера, о

которой говорится в Священном Писании, основана на опыте, которого достаточно,

чтобы по аналогии сказать: зная это, я могу верить остальному. Но это вовсе не

легковерие, позволяющее нам принять что угодно.

Если мы оставим теперь область интеллекта и обратимся к области сердца,

области чувства, мы окажемся перед тем же затруднением. Пока в нашем сердце нет

точки равновесия, нет главной привязанности, пока нет центра, вокруг которого

все может упорядочиться, мы не сможем найти никакого внутреннего единства,

никакой устойчивости и никакого мира.

В каком-то плане это можно иллюстрировать примером из области отношений мужчины

и женщины. Так, пока молодой человек не полюбил единственную, он окружен

молодыми людьми и девушками. В тот момент, когда он обнаружил ту, которую

любит, есть она и есть люди вокруг. Это очень характерная

ситуация, которая выражает внутреннюю собранность, возникающую в тот миг, когда

мы приобретаем центр тяжести: все остальное не исчезает, но устанавливается

иерархически в совершенно новом положении.

В той же сердечной области чувств есть фактор устойчивости и мира,

называемый словом, которое покрывает, может быть, больше, чем следует,

это— верность. Верность в дружбе, супружеская верность, верность

обязательствам, монашеским обетам— положение, при котором раз обдуманный,

добровольный, осознанный и ответственный шаг больше не ставится под вопрос, он—

основа и исходная точка, а не одна из многих точек, которые в дальнейшем могут

быть смещены.

В первой молитве православной службы венчания мы молимся, чтобы Бог дал

жениху и невесте прочную, крепкую, непоколебимую веру. Если поместить эту

молитву в контекст других отрывков этой службы, ясно видно, что эта вера